… Макс был тренированный мужчина. Любвеобильная искушённая Эльза старательно поддерживала его в хорошей форме. Но через несколько часов он вдруг почувствовал, что не выдерживает темп. А Эсти не проявляла ни малейших признаков усталости. Она была так же неутомима, как в самом начале, и требовала ещё и ещё. Её энергия была сравнима только с разнообразием ошеломительных поз, которыми она искусно владела.
— Боже мой, Эсти, где ты всему этому научилась? — с изумлением воскликнул Макс.
— У меня в этой области пи-эйч-ди[2], - рассмеялась она и проверила его готовность. — А ты, дружок, утомился. И твой дружок тоже. Ну что ж, идите примите холодный душ, освежите себя яблоками и подкрепите себя вином, как говорили наши древние предки. А я и моя подружка вас подождём.
Макс встал и нетвёрдой походкой направился в ванную. Когда через десять минут он вернулся в спальню, то увидел, что Эсти выполняет замысловатые упражнения по системе йоги. Только сейчас он рассмотрел как следует её изящную и очень женственную фигуру.
— Дорогая, неужели ты не устала? — удивился он.
— От чего я должна устать? От любви? От этого живительного эликсира? — искренне и просто сказала она. — Ну что, продолжим?
Через два часа Макс признал своё поражение и со смущённым видом сошёл с дистанции.
— Ultra posse nemo obligator, — сказал он.
— Что это значит?
— Это значит — никого нельзя обязать сверх его возможностей. Так считали древние римляне.
— Они были правы, — сказала Эсти. — Не переживай. Ты молодец, продержался дольше других.
— Это что — комплимент или пропуск в элитный клуб? — спросил Макс.
— И то и другое, — рассмеялась Эсти. — А если серьёзно, то никакого клуба нет. Есть опыт, соответствующий возрасту и некоторым особенностям анатомии. Вот и всё, что есть. Так что не пугайся и не преувеличивай. Давай немного поспим.
… Как обычно, Макс проснулся в шесть утра. Эсти уже лежала с открытыми глазами.
— Ты так сладко спал, что не решалась будить, — сказала она. — А теперь давай повторим пройденное. Нет ничего лучше любви на рассвете.
На этот раз Эсти продемонстрировала неподдельное глубокое чувство с продолжительными нежными ласками и поцелуями. Она называла это утончённым сексом.
— Ты необыкновенная женщина, — восхищённо сказал Макс. — Как же я теперь буду без тебя?
— Мы что-нибудь придумаем, — деловито ответила Эсти. — Можем встречаться в Европе, в Израиле. Ты ведь приедешь в Израиль?
— Возможно. Это зависит от того, как будет складываться совместная работа с «Дабл Эй».
— Есть проблемы?
— Пока нет.
— Макс, хочу спросить тебя. Но не подумай, что это имеет для меня какое-то значение. Ты богатый человек?
— Я состоятельный человек.
— В чём разница?
— Богатство — категория количественная, а состоятельность — качественная.
— Понятно. Тогда скажи мне, состоятельный человек, какие у нас планы на сегодня? После завтрака ты отправляешься на работу. А вечером?
— После завтрака мы с тобой едем на кладбище.
— Вот как. Ты решил похоронить нашу любовь?
Макс рассмеялся.
— Нет, это мы пока делать не будем. Сегодня открытие мемориала в память членов семей Адлер и Ландау, погибших в лагере смерти Маутхаузен. И поэтому твой приезд очень кстати.
— Что за мемориал? Ты мне ничего не говорил.
Макс рассказал о своём решении увековечить память погибших, о приобретении участка на кладбище и о главной идее архитектурного проекта.
— На днях строительство закончено. И сегодня официальное открытие с чтением поминальной молитвы. Мы должны быть там в одиннадцать. После этого заеду в офис на пару часов. А потом я в твоём распоряжении, дорогая.
— Макс, я очень взволнована. Это событие придаёт особый смысл и особый характер нашим отношениям. Ты мне нравишься всё больше и больше. Скажи, а почему ты решил построить мемориал именно сейчас, спустя столько времени после войны?
— Эсти, ты обратила внимание, что на некоторые твои вопросы я отвечаю двумя словами: «так сложилось»? Таков же ответ и на этот вопрос — так сложилось. Если вопросов больше нет, то давай завтракать.
Мемориал находился в западной части нового еврейского кладбища, рядом с протестантским участком. Он был сделан в виде серой гранитной стены, по краям которой возвышались две стелы из чёрного мрамора. Венчала стену необработанная базальтовая плита со сквозным вырезом в центре в форме шестиконечной звезды. Вырез был сделан под углом к зрителю, и небо в нём было такой же формы… На одной стеле были выгравированы с указанием возраста имена членов семьи Адлер, на другой — Ландау. Всего тридцать шесть имён. Под каждым списком — слова «Зихронам левраха»[3]. На гранитной стене надпись: «Умерщвлены в Маутхаузене в числе 38120 евреев, 1938 — 1945», а ниже изречение на иврите: «Воздастся кара за кровь невинных. Псалом 79».
Эсти внимательно осмотрела мемориал.
— Всё сделано достойно, сдержанно, с большим вкусом и тактом, — заключила она. — Без внешних эффектов. Но каждая деталь и каждое слово кричат. Молодец, Макс. Спасибо и от меня тоже.
— Рад, что тебе понравилось. Ты совершенно точно уловила главную идею мемориала. Да, каждое слово кричит, — повторил он и машинально добавил: — В начале было Слово…
— Да, в начале было Слово, — продолжила Эсти, — потом слово против слова, потом народ против народа, потом две Мировые, потом Холокост. Вот и вся история цивилизации от Иоанна до наших дней.
Макс был поражён таким ёмким и исчерпывающим экспромтом.
— За это ты заслуживаешь ещё одну докторскую степень, — сказал он.
Присутствующих было немного — глава Венской еврейской общины, его заместитель, трое руководителей «Хевра кадиша», раввин Самуэль Маркус, староста синагоги, архитектор и скульптор. Состоялась краткая церемония. Раввин Маркус прочитал поминальную молитву: «Итгадал вэ иткадаш шемей рабо…» — «Да возвеличится и освятится великое имя Его…» Перед уходом Эсти положила по небольшому камешку на горизонтальный выступ у подножья каждой стелы.
— Так это делается в Израиле, — объяснила она в ответ на недоуменный взгляд Макса. — По еврейской традиции возлагаются не цветы, а камешки.
Макс отвёз Эсти в гостиницу, и они договорились, что через два часа он заедет за ней.
— Мы отправимся в деревушку в семидесяти километрах от Вены, — сказал он. — Там и заночуем. Возьми всё необходимое.
Деревушка называлась Дюрнштейн. Она расположена к западу от Вены, у излучины Дуная. Место очень живописное, настоящий рай для туристов. Множество уютных гостиниц сельского типа, ресторанчиков, прогулочных тропинок вдоль реки и по склонам соседних холмов. На одном из них — развалины старинного замка, в котором, согласно летописи Крестовых походов, содержался пленённый английский король Ричард Львиное Сердце.
Макс и Эсти приехали в Дюрнштейн в седьмом часу вечера. Они оставили вещи в гостинице, прошлись несколько километров вдоль Дуная и поужинали в семейном ресторанчике «У излучины».
— Просто сказка! — воскликнула Эсти. — Не хочется думать, что всё это скоро кончится. Так бы и путешествовала с тобой по всему миру… Впрочем, это даже хорошо, что кончится. Иначе я бы привыкла к тебе, а то и банально влюбилась. В моём возрасте это опасно. Да и тебе ни к чему…
— Не знаю, не знаю. Мне, может быть, и к чему, — загадочно произнёс Макс. — Но тебе, действительно, надо быть осторожной. Не следует ломать семейную жизнь.
Эсти иронически посмотрела на него.
— Откуда тебе знать? Может, и ломать-то нечего, — неопределённо сказала она. — Ну ладно, сменим тему. Хочу в гостиницу. Грядёт ночь великой любви номер два…
— Любовь номер два или ночь номер два?
— Ночь, конечно, — Эсти рассмеялась.
Макс обнял её и поцеловал.
— Не испугался? — Эсти лукаво посмотрела на него. — Обещаю, сегодня не будем нарушать завет древних римлян. Как там говорится — ultra posse…?
— … nemoobligator, — закончил Макс.
— Вот именно, облигатор.
На следующий день они отправились вдоль излучины Дуная на юг в городок Мелк, где находится знаменитый монастырь ордена бенедиктинцев. Построенный в стиле барокко в начале восемнадцатого века, он поддерживается в идеальном состоянии и привлекает туристов со всего мира.
Макс с увлечением рассказывал по дороге обо всех интересных местах, которые они проезжали. Эсти была благодарной слушательницей и обнаружила немалые познания в архитектуре, искусстве, истории… В Вену вернулись поздно вечером.
Эсти улетела утренним рейсом. Проводив её, Макс приехал в офис. Эрна сразу же сообщила, что Пауэлл хочет поговорить с ним.
— Пусть зайдёт, — сказал Макс.
