Из всего сказанного Акула понял только одно - что по радио какой-то мужик ругает правительство. К таким вещам во времена демократии Акула успел привыкнуть. Ему хотелось бы сесть с корешами за выпивку, а не слушать какие-то там выступления, и потому он разочарованно спросил:
- Вы чего, охренели - слушаете какую-то херню? Давайте накатим лучше!
- Ты не врубился, что ли?- раздраженно спросил Чума. - По радио гражданскую войну объявляют! Это ж обдумать надо!
Ошарашенный Акула притих и вновь прислушался. Голос по радио продолжал говорить - теперь уже о более конкретных вещах:
"...Как я уже сообщил в начале своего выступления, боевыми отрядами нашего движения захвачен центр Москвы. Решаясь на такой шаг, мы понимали, что имеем не много шансов уцелеть. Однако смерть нас не пугает, и мы предупреждаем: все попытки силой отбить захваченные нами объекты будут встречать жесткое вооруженное противодействие, для которого у нас есть все необходимые средства, а главное - решимость.
Большинство наших людей имеет военный опыт, наше выступление тщательно подготовлено, и потому мы сумеем оказать эффективное сопротивление любому силовому давлению. Правительству придется выбирать один из трех вариантов: либо принятие наших условий, либо долгие вялотекущие переговоры и паралич столицы страны, либо полномасштабные боевые действия и разрушение столицы. При этом правительству следует помнить о том, что любые боевые действия вызовут жертвы среди мирных жителей, находящихся в центре Москвы. Мы обещаем принять все меры для обеспечения безопасности этих людей, однако мы не можем организовать их эвакуацию без ущерба для нашей обороны. Нами приняты также меры по поддержанию общественного порядка на захваченной нами территории, по решительному пресечению грабежей, мародерства и иной преступной деятельности. Мы позаботимся о продовольственном и медицинском обеспечении жителей Центра путем использования и организованного распределения запасов, имеющихся в Центре, а также гуманитарной помощи. Постепенно будет осуществляться эвакуация стариков, детей, больных. Однако все гуманные меры могут быть приняты лишь в мирной обстановке, при условии конструктивного обсуждения наших требований. Денежных требований мы не выдвигаем, а если подобные предложения поступят со стороны правительства, то мы считаем излишним их обсуждать. Наши требования носят чисто политический характер: отставка президента и правительства, роспуск Государственной думы, внесение указанных нами изменений в Конституцию и введение временного чрезвычайного управления страной на срок шесть месяцев. Чрезвычайное управление должны осуществлять названные нами люди, которые, однако, не имеют отношения к нашему движению и к нашей акции. Через шесть месяцев в стране должен быть проведен общенародный референдум по вопросу о том, оправдали ли себя внесенные в Конституцию поправки и чрезвычайные меры по управлению страной, проведенные в течение шести месяцев. Сразу после референдума (но не одновременно с ним) проводятся выборы в однопалатный парламент.
Мы отдаем себе отчет в том, что правительство скорее всего отвергнет наши требования, и потому обращаемся к населению страны с просьбой поддержать наши действия в любой доступной форме. Мы обещаем не сдавать захваченную нами территорию, не идти ни на какие сделки и компромиссы. Мы не позволим правительству и его продажным холуям предать забвению, утопить во лжи и болтовне наш ультиматум, выражающий чаяния народа. Да здравствует Отечество!"
Из всей этой мути Акула понял главное: какие-то очень крутые ребята устроили заваруху в центре Москвы и теперь хотят скинуть правительство, а без этого Центр отдавать не хотят. "Молодцы!- восхитился Акула. - Это какие же бабки срубить можно!" Правда, выступавший говорил, что деньги им вроде бы ни к чему, но Акула как умный человек понял: эта туфта говорилась на публику. А насчет захвата Центра выступавший, похоже, не врал - достаточно было вспомнить и загадочное безлюдье на улицах, и гнетущую тишину, и дым, и странные звуки, представлявшие собой, как теперь догадался Акула, просто-напросто автоматные очереди. "Во дела!"-
восхищенно подумал Акула. Его расслабленность улетучилась без следа. В его голове молниеносно связались сразу несколько вещей: недавно виденный им вестерн с ограблениями банков, названия которого он не запомнил, стоящий возле обезлюдевшего издательства грузовик и расположенный на соседней улице филиал известного банка - офис на первом этаже с огромными зеркальными стеклами, телекамерой над входом и красивой медной табличкой у массивных дверей.
- Братва!- воскликнул Акула. - Это ж какой кайф: ментам сейчас не до нас, да их и не видно нигде... Делай что хочешь, так получается?
- Это только в Центре,- вяло возразил Чума, откинувшийся на подушки рядом с пухлой девицей, которая вновь начала подремывать.
- А мы где?!- торжествующе воскликнул Акула. - Мы и есть в Центре!
- Вот-вот,- пробурчал Чума. - Тут сейчас такой кипеж начнется! Линять отсюда надо, а то попадем под раздачу...
- Ты чего, Чума?- возмутился Акула. - Да сейчас такие дела можно делать! Ты вот тут валяешься, а ты выйди на балкон. Кругом никого, а на соседней улице у нас что?
- Ну что?- хмуро спросил Чума.
- Банк, в который каждый день наличку привозят!- торжествующе объявил Акула. - А в банке человек пять лохов с помповыми ружьями, и больше никого. И никакой милиции, прикинь! Нету ее, родимой, ха-ха-ха! Чума, ты врубись, какие там бабки лежат, и взять их можно только сегодня. Потом эти ребята, которые Центр захватили, сами все оприходуют, но сейчас-то им некогда! А у нас волыны есть, люди есть... Ребятам позвоним, они гранатометы привезут. Чего мы будем волыны толкать по мелочи разным козлам? Лучше постреляем из них десять минут, и все - можно пять лет на Канарах отдыхать, прикинь!
- Ну знаю я этот банк,- мрачно произнес Чума, хотя в его глазах блеснул огонек интереса. - Ты думаешь, если там окна как витрины, то ты их выбил и вошел? Там за зеркалами решетки, понял?
- Хрен с ними, с зеркалами,- взволнованно заговорил Акула. - Тут у нас под окнами фура стоит, - разгоним ее и дверь выбьем. А когда выбьем, то против автоматов и гранатометов охрана не попрет. Это раньше они могли пошмалять, пока милиция приедет, но сегодня-то ее нет!
- Слушай, а чего ты при бабах базаришь?- спросил Чума, кивая на спящих девиц. Акула пожал плечами:
- Да ладно тебе, конспиратор хренов. Им же ничего не пришьешь. Скажут - спали, ничего не видели, ничего не слышали, и менты от них отвяжутся. Зачем им болтать, они ж не самоубийцы. Да если и цинканут, тебе-то что? Ты и так по стольким статьям в розыске - одной больше, одной меньше... Ты о другом лучше думай - о бабках! Такая маза раз в жизни бывает... Чума, время идет, надо ребятам звонить!
- Сперва здесь с братвой обсудим,- проворчал Чума. - Может, она под это дело не подпишется. Все по согласию должно быть.
Однако согласие было получено без особых усилий. Главную роль в этом сыграло даже не косноязычное красноречие Акулы, убеждавшего братву не упускать шанса в основном с помощью жестов, а прошедшая недавно в московской желтой прессе информация о грабеже одного из банков. В статьях назывались такие суммы в рублях и в валюте, которые не могли не потрясти воображение бандитов. Кроме того, каждый из них мечтал увидеть на московских улицах себя с автоматом наперевес, стреляющим без раздумий и не знающим преград своему напору - кем-то вроде героя западных боевиков. Когда воплощение мечты и большие деньги сошлись одно к одному, бандиты не стали долго колебаться. Девицы, проснувшись от общего шума, также пришли в возбужденное состояние. "Ограбите банк и сразу возвращайтесь к нам!- кричали они. - Будем пить шампанское и закусывать ананасами!" Чума мрачно заметил:
- Возьмем бабки, и надо линять подальше. На одном месте нельзя торчать.
- Да брось ты, Чума!- воскликнул Акула. - Кто нас будет ловить? Ментов же нету! Гульнем как следует, а там видно будет.
Акулу шумно поддержали остальные члены компании, и осторожный Чума вынужден был смириться. Он-то опасался не столько милиции, которая, видимо, и впрямь была парализована, сколько других охотников до больших денег. Стоило просочиться слуху о том, что Чума с братвой хапнул большие миллионы, и можно было смело считать себя покойником, если сидеть на одном месте и позволять всем желающим подобраться к своей хате. А из такой большой кодлы кто-нибудь обязательно проболтается, не раньше, так позже,- Чума имел большой отрицательный опыт по этой части. Про баб же ему и думать даже не хотелось - только такой мудак, как Акула, мог придумать обсуждать дело при них. Впрочем, в такой заварухе, которая началась в Москве, один день ничего не решал. Чума успокоился на этой мысли и решил после дела спокойно оттянуться вместе с братвой. "Потом слиняем",- подумал он, набирая телефонный номер. Сухо и немногословно он потребовал привезти несколько гранатометов, автоматов и боеприпасы к ним. Спрашивать его ни о чем не стали, поскольку Чума обеспечивал бесперебойный сбыт оружия, и поставщики очень это ценили. Затем Чума позвонил своему приятелю и подручному по кличке "Резаный", которого ценил как опытного бойца. В жизни Резаный явственно ощущал свою зависимость от Чумы, всегда бывшего при деньгах, и потому не стал ни о чем спрашивать, даже услышав требование явиться вооруженным и прихватить с собой двух-трех бойцов понадежнее. Пока Чума вел эти переговоры, внизу на улице двое бандитов, совершенно не скрываясь, взломали кабину грузовика и начали его заводить. Внезапно открылась дверь в издательство, и на пороге появился мужчина лет сорока - сторож, застигнутый событиями на своем посту и решивший переждать, пока все успокоится. При виде наглого взлома он забыл о благоразумии, открыл дверь и завопил:
