Продавец замялся. Он не был похож на активного потребителя той продукции, которой торговал, однако правила предписывали ему свой товар, по возможности, расхвалить.
— Я ее пил, землячок… — пришел я на выручку.
— Ну и как? — будущий покупатель все еще держал свои денежки на весу, медля расплачиваться.
— Песня, а не водка, — со смаком проговорил я. — Полный звездопад. Пастух и пастушка. Царь-водка, короче, настоящая сибирская, ядреная. Ее под соленый грибочек да под пельмени…
Покупатель невольно облизнулся и больше не раздумывал: сунул деньги, взял пакет и был таков.
— Спасибо за рекламу, — уважительно проговорил продавец. — А то они меня замучили, эти алкаши, своей простотой. Как будто я попробовал все то, что продаю. Да у меня язва, если хотите.
— Верю, — кивнул я. — Кстати, водка и в самом деле хорошая, имейте в виду…
— Возьмете пару бутылочек? — оживился продавец. — Я вам, хотите, со скидкой уступлю, как оптовому…
Я улыбнулся и покачал головой:
— Проторгуетесь. К тому же я ищу другую водку, редкую.
— К вашим услугам! — продавец сделал широкий жест рукой в сторону витринки. На ней гордо красовались напитки с «фамильными» этикетками: «Смирнофф», «Петрофф», «Романофф». — У нас большой ассортимент, все самое лучшее везем сюда. Выставка достижений, как-никак. Народ по привычке ходит.
Я изобразил на лице разочарованность:
— А вот водки «Селиверстофф» у вас нет…
Медленно произнося название вымышленной водки, я внимательно вглядывался в лицо продавца. Если вдруг это он, то должен, черт возьми, отреагировать на фамилию. И реакция была — но не та, на которую я надеялся.
Продавец с удивлением захлопал глазами.
— Первый раз слышу, — признался он. — Это наша или импортная?
— Наша, — объяснил я, по-прежнему разглядывая лицо торговца. — Сделана в городе Саратове…
Нет, явный промах. Географическое название «Саратов» вообще оставило продавца равнодушным. Точно не он.
— Ну, извини, браток. Спасибо, — проговорил я, отходя.
И услышал в спину удивленное:
— Да не за что…
Следующей моей жертвой стал торговец видеокассетами — парень в ковбойке, жующий жвачку и запивающий ее иностранным соком из большой бумажной коробки. Бизнес у него, как видно, шел слабенько. Невзирая на общую толчею, я был пока единственным, кто задержался у кассетного ряда. Остальные посетители Выставки Достижений спокойно проходили мимо его прилавка, не обращая внимания на зазывной рекламный щит с изображением Шварценеггера.
Увидев во мне потенциального покупателя, парень выплюнул жвачку, отставил в сторону пакет с соком и деловито спросил:
— Интересуетесь видео?
— Более или менее, — сообщил я в ответ, проводя пальцем по бумажным наклейкам на кассетах, составленных в один ряд. Копии были, в основном, «пиратские», а наклейки — самодельные. Русский бизнес. В Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе таким бизнесменам, подторговывающим ворованным кино, накостыляли бы по шее, да еще и затаскали по судам. Но Америка от нас далеко, и притом зритель — не в претензии. Американский обыватель еще только пристраивается в хвост очереди, чтобы попасть на новый фильм Лукаса или Спилберга. А у нас уже этот шедевр все давно посмотрели на видео, фыркнули и сказали: «Ничего особенного!»
— Ищете что-то конкретное? — между тем осведомился представитель племени «пиратов». Может быть, именно эту отрасль бизнеса имела в виду мадам Полякофф, когда говорила мне о кривой дорожке? Кстати, и в лице этого видеопродавца есть что-то общее с той старой карточкой. Или мне это кажется?
— Что-то конкретное, — подтвердил я, подавив снова в себе желание четко сообщить торговцу о предмете своих поисков. Нет, так можно спугнуть. Осторожнее, Макс, осторожнее. Следи за реакцией. Стели помягче — жестче будет ему падать.
— Фильм чей, штатовский? — стал уточнять продавец. — Триллер? Фантастика? Ужасы? Эротика? Мягкое порно?
— Триллер, — ответил я, подумав. — Но и ужасы имеются.
— Название помните? — продолжал довольно профессионально допрашивать меня этот видеофлибустьер. — Может, фамилию режиссера? Или кто в главной роли?..
— Не знаю, — с огорчением сообщил я. — Припоминаю только сюжет этой картины. В общих чертах. Хотите, расскажу?
— Давайте, — согласился отзывчивый «пират». В отличие от торговца водкой он, похоже, свой ассортимент знал не понаслышке. Прекрасно.
— Короче, так, — сказал я с задумчивым видом. — Начала не помню и концовку — тоже. Зато помню середину. Там какой-то хмырь пожилой, такой дедушка, скрывается и от мафии, и от ФБР…
Рассказывая, я наблюдал за выражением лица своего собеседника. Пока выражение было заинтересованным — и только.
— …Этот дедуля, — продолжал я, — делает вид, будто бежит в Мексику. А сам скрывается в столице. В Вашингтоне, значит. Там у него внук занимается кое-какой торговлишкой. Он и прячет деда… Не вспомнили?
На лице торговца кассетами не отразилось ничего, похожего на тревогу.
— Что-то знакомое, — произнес он.
— А внука этого старикана звали Питером, — с нажимом произнес я.
И тут торговец неожиданно улыбнулся. Очень довольно.
— «Угроза», — сказал он с просветленным лицом. — Другой перевод названия — «Опасность». Триллер. Режиссер Крис Твентино. В главных ролях — Кларк Порше и Брюс Боур. Один час сорок пять минут. По роману какого-то поляка, фамилия на «ский».
Черт бы побрал мою конспирацию! Оказывается, все давно придумано американцами и поляком. И даже кино снято.
— Достоевский? — переспросил я. Должно быть, вид у меня в эти минуты был довольно-таки глупый.
— Вроде того, — серьезно ответил видеоторговец. — Только покороче, типа «Сербский». И там, в фильме, не внук Питер, а внучка Пегги, вы перепутали. Ее еще играет Джессика Линч.
— Вы уверены, что внучка? — проговорил я все с тем же идиотским любопытством. — А чем тогда фильм кончается, не помните? — Мне вдруг стало необычайно важно узнать, что там вышло в финале. Я едва удержался от вопроса о судьбе киношного агента ФБР. Психоз, не иначе.
Первый мой вопрос продавец кассет счел, наверное, риторическим, а на второй ответил снисходительно и небрежно:
— В конце все погибают.
Такой конец мне абсолютно не понравился. По крайней мере, агент ФБР обязан был уцелеть.
— Неужели все? — переспросил я недоверчиво.
— Не сомневайтесь, — успокоил меня этот чертов видеознаток. — Фирменный стиль Твентино, коронка. В «Психованных кобелях» даже и собаки к концу дохнут, про людей уж не говорю… Так будете покупать «Угрозу»?
— Не буду! — решительно отказался я. — Это все-таки не тот фильм. Насчет внука Питера я железно помню, меня не собьешь!
И с этими словами я гордо удалился. Краем глаза я уловил разочарование на лице торговца краденым кино, но мне было наплевать. Погибают у него все к концу, видите ли! Некрофилы. Что он, что его любимый Твентино.
Чем дальше я пробирался вдоль плотного ряда торговых точек, тем слабее делались мои шансы кавалерийским наскоком зацепить лебедевского внука. Два моих первых подозреваемых были скорее исключением из правил, чем правилом здешних мест: в роли продавцов выступали здесь, по преимуществу, тетки средних лет. Иногда — дядечки средних лет. Женщины помоложе — гораздо реже, хотя и встречались. Парней, которых можно было бы принять за внучат Ольгуши и Валюши, практически не было. Даже угрожающего вида хлопушки — и те продавала здесь представительница слабого пола; кстати, вполне симпатичная.
— Купите бомбочку, — посоветовала она мне, когда я на мгновение задержался возле ее веселого взрывчатого товара. — Грохот гарантирую. А внутри там конфетти.
— Я подумаю, — произнес я и пошел себе дальше. Бомбочек в моей жизни и так хватает по милости Партизана. И безо всякого конфетти. Хотя, увы, и без симпатичных продавщиц. Мне вдруг пришло на ум, что, возможно, мадам Полякофф из Саратова просто ошиблась и у Лебедева — вовсе не внук, а внучка. Как там в американском фильме «Угроза»? Петти? Значит, по-нашенски будет Пелагея, что ли?
Эта маразматическая идея одолела меня именно в тот момент, когда я прошел торговый ряд до конца, искомого Пети так и не обнаружив. Последняя палатка была книжной, однако и там за прилавком торчала очкастая пигалица неприступного вида — из тех, что даже на вопрос «Который час?» предпочитают на всякий случай отвечать: «Да пошел ты, ка-а-зел!» Чтобы не приставали.
Я отвернулся от книжной палатки, вздохнул и глянул на часы. Срок в полтора дня, выделенный мне с барского плеча генералом Голубевым, стремительно таял. Вот еще час — под хвост псу. Психованному кобелю из фильма этого садиста Твентино. И никакого тебе Пети.
— Петя! — неожиданно услышал я за спиной со стороны киоска. — Я могу теперь идти домой?
