— Вполне возможно, — вздохнула Джин. — Будем надеяться.
— Приехали, — сказал Милюк.
Машина остановилась перед таким же ветхим домиком в самом конце улицы на краю пустыря.
— Здесь они всегда мяч гоняли, — сказала мать Ибрагима, показывая рукой в окно. — Я с вами пойду, — неожиданно предложила она. — Они не испугаются. Я все объясню им, если он жив еще.
— Спасибо вам, — улыбнулась Джин. — Думаю, действительно поможет.
Все такой же маленький, пыльный дворик, заставленный повозками, покосившийся забор вокруг, только вместо олив несколько высоких кустов барбариса. На дворе собаки тут же начали заливисто лаять. Домик глинобитный, с такими же трещинами, с облупившейся краской на стенах.
— Прочь, прочь пошли, не узнаете меня, что ли? — мать Ибрагима вошла во двор первой и отогнала собак. — Зухра, где вы? — крикнула она. — Выходите, не бойтесь. Это я, Мара. Не узнала?
Дверь со скрипом приоткрылась, и на крыльцо вышла женщина, худенькая, сгорбленная, в белом платке, в ситцевой цветастой юбке, босиком.
— Траур не носят, значит, жив еще, — сказала Мара с надеждой.
— Зухра, — она поспешила к женщине. — Как твой Омар? Я вот доктора ему привезла. Моему Ибрагиму уже помощь оказали, сейчас в госпиталь едем. Твоего тоже возьмут. Что ты, Зухра? — женщина стояла неподвижно, опираясь на черенок лопаты, приставленной к стене дома. — Что ты? — Мара подошла к ней и встряхнула за плечи.
— Не дотянет мой Омар до больницы, похоже, конец ему, — проговорила Зухра едва слышно пересохшими губами. — Стонет, мучается. Ничего не помогает. Извел нас всех. Отец говорит, надо самим прикончить, все равно не выкарабкается, — ее пальцы сжали черенок лопаты.
— Вы с ума сошли? Ну-ка, позвольте пройти, — подхватив кофр, Джин решительно отстранила женщину и вошла в дом. — Милюк, идите за мной, — приказала она.
По пути в небольших темных сенях ей попался какой-то мальчик, видимо, брат больного. Джин оттолкнула и его, а потом вбежала в комнату. Найти самого пострадавшего было несложно. Он протяжно стонал от боли, извиваясь на грязной от испражнений и вылившегося гноя, дурно пахнущей подстилке. Наклонившись, Джин сразу сделала больному укол обезболивающего.
— Милюк, принесите свет, пожалуйста, — попросила Джин помощника, — от родственников ничего не добьешься. Смотрите, даже не убирают за ним.
— Сейчас, госпожа.
Стоны начади стихать. Милюк взял на столе керосиновую лампу, разжег ее и поднес Джин.
— Вот сюда светите, — попросила она, показывая на замотанный тряпками живот. — Сейчас будем распутывать.
— Кто вы? — прошептал Омар, стараясь приподнять голову.
— Я — доктор, — ответила Джин спокойно, — пожалуйста, не двигайтесь. Сейчас мы посмотрим, что можно сделать.
— Мать сказала, лучше бы я умер, — проговорил он. — Я и сам так думаю.
Джин внимательно посмотрела на его лицо. Заостренные черты, запавшие глаза, бледная, с синюшним оттенком кожа, покрытая холодным потом. Все это очень ей не понравилось. Джин потрогала его руки — совершенно холодные, ярко выраженный акроцианоз. Дышит тяжело, грудью, живот явно не участвует в акте дыхания. Голос глухой, надтреснутый, повсюду следы рвоты. У больного озноб, и зуб на зуб не попадает. К тому же боли. Обернувшись, Джин взглянула на Милюка, покачав головой. Он тоже понимал серьезность положения.
— Торопиться не надо, — Джин успокаивающе взяла юношу за руку. — Сейчас мы все внимательно посмотрим.
Она размотала пропитанную гноем повязку, осмотрела рану. Никаких сомнений не осталось — перитонит налицо, причем в угрожающей стадии.
— Я полагаю, уже развивается начальная стадия сепсиса, — заключила Джин. — Внутри брюшины все залито кровью с гноем. Какие еще органы подверглись уже заражению, я в этих условиях не могу определить. Надо делать срочно операцию. Вычищать все внутри, иссекать пораженные ткани, зашивать повреждения, — она говорила решительно. — Иначе, как было сказано, он не доживет до вечера. Надо принимать решение, Милюк, — Джин посмотрела на помощника Бушры аль-Асад. — Если мы хотим спасти этого человека, его срочно надо везти в госпиталь, не дожидаясь, пока мы соберем еще троих. Звоните госпоже аль-Асад, — попросила она. — Пусть вызовет из военного госпиталя бригаду хирургов, и они начнут его оперировать, а заодно и юношу, которого мы уже взяли в первом доме. Ему тоже не помешает скорейшее оперативное вмешательство, а для нас вызовите другую машину. Тогда мы продолжим объезд и осмотр.
— Политически опасно, — твердо возразил Милюк.
— Что опасно? — не поняла Джин.
— Вызывать хирургов из госпиталя, — ответил он. — Они могут оказаться людьми Махера, и тогда дело получит ненужную огласку, причем раньше времени.
— Эти ваши интриги, — Джин не смогла сдержать неудовольствия. — Тогда что вы предлагаете? — она встала перед Милюком, уперев руки в бока. — У нас на счету каждая минута. Я вижу только один выход, — сказала Джин, чуть подумав. — Вы вызовете машину для себя и проедете по оставшимся адресам, просто забирая раненых, без всякого осмотра, а я заберу этого человека, — она показала на Омара, — и на машине вернусь в резиденцию, сразу начав оперировать. Все равно, — Джин пожала плечами, — мне понадобится профессиональный, подготовленный ассистент, не офтальмолог. Для такого дела, как перитонит, офтальмолог не годится. Кто мне поможет? Снежана, Кала? Они понятия не имеют даже о том, как называются правильно хирургические инструменты, не то что как их приготовить к использованию, например, и подать хирургу.
— Один из моих охранников раньше был практикующим хирургом. Я прикажу ему, — вспомнил Милюк. — Он работал около пяти лет военным врачом и не должен забыть. Мы так и сделаем, госпожа, — решил он. — Вы поедете в резиденцию с этими двумя ранеными, а я вызову другую машину, и мы заберем остальных. Я сейчас предупрежу госпожу аль-Асад.
— Надо позвонить Бабаку, — вспомнила Джин. — Он знает все адреса, покажет. Правда, у него легковая машина.
— Мы вызовем фургон, — ответил Милюк, ожидая ответа госпожи аль-Асад. — Бабак нам действительно потребуется. С ним к нам будет больше доверия, и мы потратим меньше времени, — сказал подчиненный Бушры и позвонил по телефону со словами: — Алло, госпожа, это майор Раджахи. Возникли экстренные обстоятельства.
Джин вышла из дома и, подойдя к машине, подозвала двоих охранников.
— Надо перенести раненого в машину, — попросила она. — Только осторожно. Он очень плох.
— Несите, несите этого вонючку отсюда вон! — закричала в бешенстве мать. — Он и меня измучил, и отца тоже. Никакого проку от сына нет, никакой помощи, никаких денег. Мы его растили, думали, будет нам опорой в старости, а он вон куда свернул, на какую дорожку. Так ему и надо.
— Замолчите, — Джин резко ее оборвала. — Не хотите помогать, не надо. Отойдите прочь! Ничего странного, что у вашего сына перитонит. Как он вообще еще так долго продержался? Вы даже не удосужились убрать за ним.
— Что я ему, нанялась? Это он должен содержать меня в старости, а не я его.
— Не мешайте, — Джин оттолкнула мать, увидев, что охранники несут Омара в машину.
Милюк шел рядом, держа капельницу. Юноша уже не стонал, а неподвижно лежал на носилках, откинув голову набок.
— Я помогу, присмотрю за ним, за ними обоими, — Мара подбежала к носилкам, поправила сползшую набок простыню. — Стыдно, стыдно, соседка, родной сын, твоя кровиночка, — сказала она Зухре с упреком. — Аллах все видит, он тебя накажет.
— Пусть он больше не возвращается сюда! — крикнула та, когда юношу грузили в машину.
— Видимо, и не вернется. Найдет где жить, — заметила Джин.
— К нам придет. Я пущу, и отец тоже, — сказала Мара, заботливо вытирая испарину со лба Омара. — Всю жизнь Зухра жадная была. Вот и сейчас на лечение тратиться не хочет. Боится, деньги с нее запросят, — сказала она с осуждением о соседке. — По мне, лишь бы живой, здоровый. Лишний рот нам — не помеха. Хотя все равно нищие мы, и ни богаче, ни беднее уже не станем.
— Госпожа аль-Асад сейчас сама приедет в резиденцию, — сказал Милюк, подойдя к фургону. — Она распорядилась, чтобы все было готово к операции. Мой помощник к вашим услугам. К тому же госпожа аль-Асад привезет с собой личную медсестру в помощь.
— Это хорошо. Дело пойдет быстрее, — кивнула Джин.
— Измир вас отвезет, — Милюк показал на одного из охранников, который тут же сел за руль. — Мы подождем фургона. Госпожа аль-Асад сейчас пришлет его из госпиталя.
— Вон Бабак подъехал, — Джин показала на остановившееся перед воротами такси. — Вы можете подождать в его машине. Здесь не очень приятно оставаться, — Джин кивнула на мрачную хозяйку.
— Верно, — согласился Милюк. — Так и сделаем. Заберем еще троих — и назад. Думаю, получится быстро.
