После гибели одного из членов и исчезновения лидера «Верблюжий клуб» казался де-факто распущенным.
Гарри Финн вновь занялся операциями по заказам Управления национальной безопасности. Благодаря ультимативному требованию Леси и тем уликам, которые находились в ее руках, было очевидно, что Картер Грей уже не осмелится сделать хоть что-нибудь против его семьи или самого Финна. Кроме того, все понимали, что Гарри никогда не окажется на скамье подсудимых за убийство трех мужчин и покушение на Картера Грея.
При всем при этом Финн не обладал характером прожженного убийцы, а посему мучился угрызениями совести. В конечном итоге он написал рапорт с просьбой предоставить ему шестимесячный отпуск. Все это время он не расставался с семьей, всякий раз вызывался отвезти детей в школу или спортивные секции, а по ночам не выпускал жену из объятий. Связь с матерью он поддерживал, однако она наотрез отказалась переехать жить к ним в дом. Ему-то хотелось поближе узнать ее, но так, чтобы не было никаких секретов и смертоубийственных планов; увы, Леся, судя по всему, этого не желала. Если Финн и страдал от таких отношений, внешне он ничего не показывал.
Аннабель имела все возможности покинуть Вашингтон и до конца своих дней прожигать миллионы Бэггера, однако этого она делать не стала. Они с Алексом дали исчерпывающие объяснения насчет Бэггера и Пэдди Конроя, хотя Аннабель и забыла упомянуть про многомиллионный куш. Удовлетворив любопытство следователей, бойкая леди организовала очередную аферу. На сей раз ее мишенью стала церковь, которая владела домиком Стоуна. Аннабель убедила их, что является его дочерью, и предложила свои услуги по содержанию кладбища в образцовом порядке на время отсутствия отца, который, как она заверила, нуждался в отпуске.
Аннабель привела коттедж в презентабельный вид и обставила его новой мебелью, при этом старательно сохранив вещи Стоуна. Затем она переключилась на могильные участки. К ней часто наведывался Алекс, в меру сил помогая. После работы они взяли себе в обычай сидеть на крылечке коттеджа и болтать.
— Поразительно, что ты сотворила с этим местом.
— Хороший костяк — залог красоты.
— Ты про людей или про кладбища? Слушай, ты как долго вообще собираешься здесь жить?
— У меня никогда не было настоящего дома. Помнится, я не раз подшучивала над Оливером, что он, дескать, обитает на кладбище, но знаешь, мне тут нравится.
— А давай махнем в город? Покатаемся, всякое такое… Если, конечно, ты не против…
— Сначала ты меня спасаешь, а потом зовешь на свидание? Личный коп с полным набором услуг.
— Работа такая.
— Ага… Если ты не забыл, я и закон находимся по разные стороны баррикады. Вот мой жизненный лозунг.
— А давай считать, что ты вышла на пенсию?
— Давай, коли хочешь…
Редкий случай, когда в словах Аннабель не звучало полнейшей уверенности.
Они еще посидели на крыльце, молча разглядывая могильные надгробия.
— Как ты думаешь, он жив? — наконец спросила она.
— Не знаю. Надеюсь, да.
— Алекс, он вернется?
Форд не ответил, потому что такое решение мог принять лишь сам Оливер Стоун. Конечно, Алекс очень бы этого хотел, но с каждым новым днем в нем крепла уверенность, что вряд ли им доведется встретиться.
Когда Картер Грей проинформировал Роджера Симпсона об ультиматуме Леси, первоначальная реакция сенатора была вполне предсказуема.
— Но ведь что-то же можно сделать! — взвыл он. — Я всю жизнь положил, чтобы стать хозяином Белого дома!
Он с надеждой воззрился на Грея.
— Я не вижу здесь выхода, — ответил тот.
— Тебе известно, где она? Если мы…
— Нет, Роджер. Леся достаточно настрадалась. Пусть хотя бы остаток дней доживет в мире.
По выражению лица Симпсона было ясно, что такой подход ему против шерсти. Грей еще раз посоветовал сидеть тихо, после чего удалился.
Прошли месяцы. Симпсон никак не мог утихомириться. Имя Соломона отбелено, Леся получила медаль, Грей опять держит бразды власти… Все это не давало сенатору покоя, сделав его еще более угрюмым и вконец невыносимым. Жена все чаще стала отсиживаться в Алабаме; друзья и коллеги предпочитали не показываться ему на глаза.
Одним ранним утром, в предрассветный час, Симпсон, как обычно, сходил за свежей газетой, которую бросили ему под входную дверь, и теперь мрачно сидел, по-прежнему в пижаме. Супруга удрала в Бирмингем, якобы проведать кого-то из знакомых. Кстати, насчет жены. Вот что его особенно бесило. Как выяснилось, ее и не думали похищать. То есть Финн и Kapp попросту пошли на блеф, чтобы без осложнений вывести его из Сенаторского корпуса. Если б только он знал! Очутившись на улице, вдали от заложенный бомбы, он мог бы немедленно кликнуть полицию, и Kapp был бы тут же арестован…
Впрочем, ему все-таки удалось посмеяться последним. И Финн, и Джон Kapp мертвы. Насчет Финна он вообще не стал утруждаться проверками, зато Kapp совершенно точно испарился. И все же сейчас стало ясно, что ему суждено так и оставаться простым сенатором, шансы занять Овальный кабинет тоже испарились. При мысли, что мечта всей жизни угодила коту под хвост, Симпсон не выдержал и швырнул чашку с кофе в стену.
И обмяк за кухонным столом, невидящими глазами уставившись в темноту за окном: солнце лишь через несколько часов начнет свой парад по восточному побережью.
— Должен отыскаться способ, должен… — пробормотал себе под нос Симпсон. Он не позволит какой-то бывшей русской шпионке, по которой давно могила плачет, встать на его пути к высшему посту страны: как-никак, а это ему на роду написано.
Он вздохнул, развернул газету и застыл.
К странице скотчем была прикреплена фотография, с которой на него смотрела женщина. Еще мгновение — и он узнал это лицо.
В следующий миг ее голова исчезла, оставив лишь рваную дыру. Симпсон судорожно глотнул воздух и уставился себе на грудь, откуда толчками била кровь. Выстрел был более чем снайперский: пуля не только попала в цель, но и практически уничтожила фотоснимок, так что теперь личность женщины на фотоснимке уже нельзя было определить.
Веки Симпсона мелко задрожали, однако он еще нашел в себе силы посмотреть на треснувшее оконное стекло, за которым, на той стороне улицы, стояла пустая скорлупа недостроенного здания. Заваливаясь вперед, падая лицом на кухонный стол, сенатор успел понять, кто именно его убил.
Несмотря на торопливость, с какой проходило восстановление жилища Картера Грея на скалистом взморье у Чесапикского залива, были предприняты все шаги к тому, чтобы шеф разведки чувствовал себя здесь в полной безопасности. Такая задача, разумеется, предполагала полный комплекс контрмер, которые не позволят злоумышленникам снова взорвать дом. Принимая во внимание такие требования и с учетом способностей Оливера Стоуна, в окнах поставили пуленепробиваемые стекла, а газовый регулятор уже не был доступен снаружи. Охрана по-прежнему жила в коттедже рядом с особняком, подземный бункер и туннель прошли модернизацию.
Грей вставал рано, много летал на личном вертолете, который в любое время суток был в его полном распоряжении, поджидая шефа на площадке в тыльной части усадебной территории. Кроме того, к услугам Грея был и персональный реактивный самолет, доставлявший его в различные «горячие точки» по всему миру. Он знал, что через несколько лет выйдет на пенсию, сохранив за собой репутацию одного из самых выдающихся слуг американского народа.
Со стороны залива надвигался шторм — до одевавшегося в спальне Грея доносились раскаты грома. Он взглянул на часы: шесть утра. Надо поторопиться. Сегодня на вертолет рассчитывать нельзя; ветер слишком сильный и непредсказуемый, в небе уже полыхали зарницы.
Грей сел в средний «кадиллак», спереди и сзади ехало еще по одной машине. С ним, помимо водителя, находился один охранник, шесть вооруженных человек заняли места в других автомобилях.
Когда автоколонна вышла на трассу, зарядил дождь. Грей рассеянно листал рабочий еженедельник, проглядывая записи к сегодняшнему совещанию, но на самом деле мысли его витали в стороне отдел.
Джон Kapp по-прежнему где-то ходит…
Машины притормозили на одном из поворотов — и тут внимание Грея привлекла непривычная деталь. Он опустил стекло, чтобы рассмотреть ее получше.
На обочине стоял белый крест, перед которым в траву был воткнут небольшой американский флаг — точь-в-точь как на Арлингтонском национальном кладбище.
Мгновением позже Грей осознал, что натворил, но не успел издать и звука — пуля из дальнобойной винтовки врезалась в висок, поставив точку в его жизни.
