— С возвращением, Валентина Васильевна, — не отрываясь от телевизора, произнес Андропов. — Присаживайтесь, я хочу досмотреть этот сюжет…
Краем глаза я увидела на огромном экране японского телевизора по-хамски свежее, несмотря на раннее утро, лицо дикторши и три красные буквы в углу телеэкрана — CNN. Не найдя в районе дивана ни одного кресла, я устроилась на крайне правом фланге причудливо изогнутой конструкции и вежливо полуобернулась к хозяину.
— Хорошо выглядите! — Андропов удостоил меня оценивающим взглядом.
— Вашими молитвами, Юрий Владимирович…
— Не скромничайте, вы и сами немало сделали для этого. — Андропов щелкнул кнопкой дистанционного пульта, и телевизор послушно погас. — Вас, наверное, удивило мое приглашение, Валентина Васильевна?
— Скорее, напугало, Юрий Владимирович.
— Неужели хоть что-то еще способно вызвать у вас чувство страха? После всех э-э-э… перипетий?
— О да, Юрий Владимирович! — Я понимала, что со стороны моя улыбка выглядит довольно жалкой. — Это чисто женское: чем уверенней себя чувствуешь, тем больше боишься, что вся эта уверенность полетит в какой-то момент в тартарары. Назовите это страхом потерять то, что имеешь…
— Мне кажется, я вас понимаю, — кивнул Андропов. — Я, собственно, потому и пригласил вас сюда… к себе домой, чтобы лишний раз не напоминать о… — ножичком для фруктов он прочертил в воздухе зигзаг.
— Вас, наверное, очень любит ваша жена, — выпалила я, как всегда, не подумав.
— Почему вы так решили? — брови Андропова удивленно вскинулись.
— Знаете, Юрий Владимирович, женщины очень любят, когда мужчина РАЗНЫЙ. Предсказуемый, управляемый, даже моментами нудный, но непременно разный. Понимаете? А вы как раз такой. В первую нашу встречу вы воплощали собой неумолимую власть, во вторую — откровенный цинизм, а сейчас — труднообъяснимую галантность. И кто вас разберет, Юрий Владимирович, в чем именно вы по-настоящему искренни…
— Все так же дерзки! — усмехнулся шеф КГБ и осуждающе покачал головой. — Не боитесь, Валентина Васильевна, что опять отправлю вас в Буэнос-Айрес?
— Вот этого как раз не боюсь. Лишь бы не на Колыму. У меня нет опыта выживания в условиях вечной мерзлоты.
— Вы изменились, Мальцева.
— Вы изменили меня, Юрий Владимирович.
— Вы, как всегда, преувеличиваете.
— Благодаря вам я прошла великую школу, — совершенно искренне призналась я. — Вы, Юрий Владимирович, небрежно, походя столкнули меня в бездонный омут и даже не намекнули, как из него выбираться…
— Но ведь выбрались же, — фыркнул Андропов. — И даже победительницей.
— Настроение победительницы немного омрачает воображение, — пробормотала я. — Почему-то я все время думаю о тех, кому повезло чуть меньше, чем мне…
— На войне как на войне, — поджал губы Андропов. — Хотите позавтракать?
— Нет.
— Кофе?
— Спасибо, я уже пила дома… У мамы.
— Как, кстати, она?
— Выжила. Как и я. Мы с ней одной крови.
— А как поживает ваш… молодой человек?
— Ждет.
— Вас это радует?
— Очень. У меня было немало возможностей убедиться в его надежности. Что еще нужно женщине от мужчины?
— Да, я немного в курсе, — кивнул Андропов. — Ваш избранник — мужественный молодой человек.
— Тут наши взгляды совпадают…
— Естественно, вы строите какие-то планы на будущее…
— Пытаемся, Юрий Владимирович. Но это нелегко. Я здесь, он там… Возникла масса проблем. В том числе сугубо бытовых. Юджин подал в отставку…
— Жаль! — пробормотал Андропов. — Прекрасный оперативник.
— С такой репутацией, как у него, Юрий Владимирович, его могут взять в труппу какого-нибудь театра на Бродвее, но с работой в разведке придется распрощаться…
— Законы жанра, — улыбнулся Андропов. — Никуда от них не денешься. Вы собираетесь пожениться?
— Во всяком случае, собирались до вчерашнего вечера.
— Когда, если не секрет?
— Как только я смогу вылететь в Штаты. Кстати, я смогу, Юрий Владимирович?
— Об этом чуть позже… Хотите фрукты?
— Я ненавижу фрукты, Юрий Владимирович!
— Потому, что они ассоциируются со мной, не так ли? — Андропов уставился на меня исподлобья.
В этот момент мне показалось, что почва медленно уплывает из-под ног. Незаметно ущипнув себя за колено, я встряхнула головой и, словно пробуя кончиками пальцев температуру воды в проруби, произнесла:
— Юрий Владимирович, если вы вызвали меня для того, чтобы сообщить какую-то неприятную новость, то, пожалуйста, обойдитесь без преамбул. Иначе вам придется предлагать мне не фрукты, а бром…
— Все неприятности позади, Валентина Васильевна, — пожал плечами Андропов.
— Мне так часто повторяли эту фразу, что ее первоначальный смысл давно уже ассоциируется в моей голове с чистой абстракцией.
— Это так. Остались лишь формальности. Вы напишете отчет с подробнейшим изложением всего, что произошло. На мое имя. Завтра.
— Хорошо, — покорно кивнула я.
— Завтра ровно в десять к вам явится нарочный от имени генерала Воронцова. Не забудьте это имя. Передадите пакет ему. На этом наши отношения, Валентина Васильевна, заканчиваются. Навсегда!
— Первая хорошая новость за утро, — пробормотала я.
— И главное, неожиданная, ведь так? — процедил Андропов.
— Все хорошее всегда случается неожиданно, Юрий Владимирович. Недаром ведь в сказках пишут: «В один прекрасный день…»
— Возможно, вы этого не знаете, Валентина Васильевна, но так случилось, что вы оказали лично мне огромную услугу, — негромко произнес Андропов и потянулся к вазе за яблоком. — И мне бы не хотелось оставаться в долгу…
— Насколько мне помнится, — улыбнулась я, — в аналогичной ситуации Анна Австрийская подарила д'Артаньяну свой алмазный перстень. Надеюсь, вы не собираетесь украсить мою грудь значком «50 лет в КПСС»?
Андропов громко засмеялся.
Это было настолько неожиданно, что я даже опешила. Представить себе грозного председателя КГБ СССР беззаботно смеющимся над плоской шуткой было так же невероятно, как дискотеку у входа в мавзолей Ленина.
— Ну, раз уж вы обратились к Дюма, — уже серьезно ответил Андропов, — то хочу напомнить вам, что Анна Австрийская оказалась не слишком благодарной преданному мушкетеру. После алмазного перстня королева Франции почти двадцать лет держала его подле себя и даже не подумала продвинуть по службе достойного во всех отношениях лейтенанта д'Артаньяна…
— Вы хотите назначить меня главным редактором?
— Такого рода назначения входят в компетенцию Бюро ЦК ВЛКСМ, — вымолвил Андропов, явно игнорируя мой игривый тон. — Естественно, делать этого я не стану. Но…
Я замерла.
— Так уж случилось, Валентина Васильевна, что полгода назад я действительно, в определенном смысле, решил за вас вашу судьбу… Важно отметить, что в этом решении не последнюю роль сыграл ваш… как бы это выразиться поточнее… авантюризм. Впрочем, не будем анализировать природу моего решения. Скажем просто: так сложились обстоятельства. Речь шла о делах государственной важности, и это все, что я имею право сказать вам. Но сегодня я хочу предоставить вам возможность взять реванш…
— Вы хотите сказать, что теперь я смогу решить ВАШУ судьбу?
— В какой-то степени, — кивнул Андропов, небрежно сунул руку во внутренний карман пиджака и протянул мне синюю книжечку с золотым тиснением.
— Что это? — тихо спросила я, боясь даже притронуться к загадочному картону.
— Берите, не бойтесь, — произнес председатель КГБ. — Это — открытый зарубежный паспорт на ваше имя. Таким образом, вы, Валентина Васильевна, остаетесь гражданкой Советского Союза, однако имеете полное право уезжать за пределы своей страны когда угодно, куда угодно и на сколько угодно. Примет ли вас другое государство — это проблемы ваши и вашего будущего супруга. Но этот документ — стопроцентная гарантия, что вас БЕСПРЕПЯТСТВЕННО выпустит Союз Советских Социалистических Республик…
