— Если ты их не боишься, то и я не буду бояться. Ты выполняешь свою работу, я свою. Мы не станем скрываться от каких-то грязных бандитов. Ни ты, ни я. А сейчас давай решим, останемся ли мы ночевать здесь или поедем домой, потому что в десять утра мне нужно быть в суде…
Эдди Лукко наблюдал за Дэнни Моллоем, раскуривавшим окурок сигары. Он улыбнулся, вспомнив решительность Нэнси, и тут же с тревогой подумал, что она как раз сейчас должна быть в суде.
— Нет, Дэнни, я не собираюсь бросать это дело. Пожалуй, мне надо еще кое в чем покопаться…
Моллой попытался затянуться сигарой, поморщился, вынул окурок изо рта и злобно уставился на него.
— В чем, например?
Взгляд его светло-голубых глаз переместился на Лукко.
— Понимаешь, картель совершил ряд убийств, укокошил семь полицейских, пытал и убил одного из своих главных парней. Ради чего?
Моллой удивленно уставился на него, давая понять всем своим видом, что не собирается отвечать на риторические вопросы.
Лукко пожал плечами.
— Потому что картелю не хотелось, чтобы опознали неизвестную девушку. Но почему? — Он вздрогнул, увидев, как сузились глаза капитана. — Чтобы ближайшие родственники не узнали, что она мертва….
Тишина. Лукко снял с руки часы, поднес к уху, внимательно прислушался, после чего обратился с вопросом к капитану:
— В этом месяце тридцать дней или тридцать один? Никак не могу запомнить…
Моллой посмотрел на обгоревший кончик сигары и швырнул окурок через всю комнату в металлическую урну грязновато-зеленого цвета.
Настенные часы щелкнули, отсчитав очередную минуту, где-то на улице послышалась сирена патрульной машины, но тотчас же смолкла.
— Ладно, умник. Так почему? — спросил Моллой.
Лукко улыбнулся про себя.
— Потому что ее похитили. Рикардо должен был доставить ее в Колумбию. Может быть, ее отец какая-то важная шишка в Европе.
— А где в Европе? — задал вопрос Моллой, и Эдди Лукко, о котором колумбийские гангстеры так быстро узнали все, включая кресла-качалки в доме у тещи и его походы в кино, решил, что сейчас не время говорить о том, насколько близко он подошел к опознанию неизвестной девушки.
— Над этим я как раз и работаю.
— Я слышал, что ты выяснил ее имя.
— Да. Ее зовут Сиобан.
— И еще я слышал, будто ты установил, что это ирландское имя. Черт побери, мог бы и у меня спросить, я бы тебе сразу сказал.
— Может быть. Но ты же знаешь этих европейцев, они могут жить в Италии или в любой другой стране.
— Значит, верной ниточки у тебя нет?..
— Пытаюсь отыскать.
— Ладно, у тебя есть еще семьдесят два часа, а после этого пойдем на поклон к ФБР. Начальство требует результатов, Эдди. Арестуй каких-нибудь тупых подонков, предъяви им обвинение, мне надо что-то подкинуть прессе. Как же так, семь убитых полицейских и никого в каталажке.
Лукко уставился на шефа. Настенные часы отсчитали еще одну минуту.
— Что ж, пожалуй, мне нужно пристрелить парочку или трех человек за сопротивление во время ареста. Как насчет троих с соответствующими биографиями? Из Боготы или Картахены, я знаю подходящую парочку, они работают барменами в ресторанчике в Куинзе. Мы с Сэмом разыграем перестрелку, а в шестичасовых новостях продемонстрируем трупы. Дело закрыто.
Моллой нагнулся и принялся шарить в коробке, стоящей под столом. Затем над столом вновь показалось его покрасневшее лицо, в руке он держал новую упаковку из пяти сигар «Суон». Капитан заморгал, встретившись взглядом с Лукко, и, разворачивая упаковку, не отрывал глаз от исполняющего обязанности лейтенанта.
— У тебя была трудная ночь, парень. Но все-таки это не повод для оскорбления полиции. Дело слишком серьезное.
Моллой попытался зажечь газовую зажигалку, но ничего не получалось. Лукко вытащил из кармана коробок спичек из бара «Чиримиа» и швырнул их через стол капитану.
— Ты сказал глупость, — произнес Эдди.
— Согласен. А теперь иди отсюда, выпей крепкий кофе и занимайся своей чертовой работой. И вот что, Эдди…
Лукко поднялся, чувствуя себя глупым ребенком.
— Что?
— Информацию о тебе колумбийцам передала какая-то сволочь из департамента полиции Нью-Йорка. Хочу, чтобы ты знал, я направил секретный запрос в отдел служебных расследований. Они выяснят, кто это сделал. Но ты береги свою задницу и не забывай хотя бы изредка поспать пару часов…
Лукко твердо взглянул капитану в глаза. Шеф обо всем догадался и принял меры.
— Обязательно.
Эдди повернулся и вышел из кабинета.
В гараже участка он забрался в свой коричневый «додж», потом передумал и взял принадлежащий отделу по борьбе с проституцией и игорными притонами темно-зеленый «мустанг» с мощным восьмицилиндровым двигателем.
Лукко ехал по улицам города, погруженный в свои мысли. Первым делом надо отыскать предателя, события прошлой ночи ясно показали, что у картеля имеется свой человек в департаменте полиции.
Он свернул налево, направляясь к зданию отдела разведки департамента. Мэнни Шульман? Или его помощник Джейк? Они занимаются опознанием фотографий с помощью компьютеров.
Не надо даже быть детективом, чтобы вычислить это.
Седоволосый, с бородкой буддистского мудреца, Хюин Тан Нги очень похож на Хо Ши Мина, и представители ЦРУ в Сайгоне частенько шутили по этому поводу, когда в ходе вьетнамской войны Хюин Тан Нги принимал участие в совершенно секретной операции ЦРУ по изготовлению фальшивых денег и документов, носившей кодовое наименование «Арапахо». Были у вьетнамца и другие черты, схожие с Хо Ши Мином: умение выживать во враждебном окружении и держаться в тени.
Он сидел за своим рабочим столом рядом с верандой дома в поместье «Постель маршала», высоко в горах Ла-Круз, откуда открывается прекрасный вид на долину, по которой, извиваясь, течет Рио-Каука, на розово-ржавые крыши и белые башни церквей городка Санта-Фе, провинция Антьокия. Хюин Тан Нги и его внук Ле Сюан прекрасно освоили почерк девушки и подготовили три почтовые открытки, в которых сообщались обычные вещи «погода чудесная», «южноамериканская пища прекрасна», «люди очень гостеприимные». Подпись Сиобан невозможно отличить от подписи на письме, которое в качестве образца привез сеньор Рестрепо из своей последней поездки. Хюин знал, что адвокат ездил в Нью-Йорк, но, будучи осторожным человеком, не проявлял своей осведомленности.
Он спокойно трудился над адресом на открытке: мистеру и миссис Юджин Пирсон, Феникс-роуд 54, Дублин, Ирландия, и в скобках (Республика Ирландия). Хюин ни разу не позволил себе поинтересоваться, для чего нужны подобные фальшивки.
Пока он работал, слуги в белых куртках приготовили стол на соседней лужайке. Белая льняная скатерть, три удобных кресла, кувшин йогурта с персиками, как любил дон Пабло, графин чая со льдом и переносной холодильник с пивом «Корона» для начальника службы безопасности картеля сеньора Хесуса Гарсиа. При виде графина с холодным чаем непроницаемое лицо вьетнамца подернулось тревогой, потому что этот напиток предназначался сеньору Рестрепо, а Хюин нутром чуял, что его нынешнее задание может оказаться последним, хотя он и вел себя тихонько, словно мышка.
Он хорошо знал людей типа Рестрепо, в Сайгоне хватало умных психопатов как среди вьетнамцев, так и среди американцев. И среди французов. И среди русских нелегалов, которых он втихаря от ЦРУ снабжал документами.
Хюин понимал реальную угрозу того, что Рестрепо, возможно, захочет уничтожить его, чтобы тайна его нынешнего задания умерла вместе с ним. Иначе почему его внука Ле Сюана не допускали к адресу семьи Пирсон в Дублине, Ирландия?
Поэтому, как только Пабло Энвигадо, Хесус Гарсиа и человек, называвший себя Рестрепо, появились на веранде, перебрасываясь между собой отдельными фразами, старый Хюин Тан Нги потихонечку собрал свои рабочие принадлежности и, словно призрак, исчез с лужайки, подстриженной, по словам дона Пабло, так же аккуратно, как в загородных поместьях английских аристократов.
Пабло Энвигадо налил себе в стакан йогурта. Его накрахмаленная белая рубашка распахнута до середины груди, открывая тоненькую золотую цепочку, на которой висит изумруд «Святой Христофор» — подарок родного города Сабанета в благодарность за школы, больницу, футбольный стадион, дома и прочие блага, предоставленные городу от щедрот кокаинового благополучия. Дон Пабло осторожно наблюдал за Рестрепо, развалившимся в кресле. Крестный, как называли Пабло близкие, доверял Рестрепо больше, чем своей семье, никто так много раз не доказывал своей преданности, как Луис, но его связи с ирландцами стали беспокоить Энвигадо. Дон Пабло лично встречался с Бренданом Кейси, и тот не произвел на него впечатления. Этот Кейси был просто политическим фанатиком, возомнившим, что двадцатилетняя борьба, сопровождавшаяся глупыми убийствами и взрывами бомб и зашедшая в тупик, теперь вдруг, словно по волшебству, принесет определенные результаты.
