— Меня хотели убить, Юджин, — прошептала она.
— Да, это так.
Когда они поднялись на корабль и остановились у ее каюты, она сказала:
— Нам нужно поговорить.
И открыла дверь, приглашая его войти.
— Ты не боишься меня, Джин? — спросил он.
— Я не боюсь тебя, Юджин, — ответила она.
Впервые их английское «вы» прозвучало как «ты».
Они сели за столик друг против друга. Джин открыла сумочку и достала из нее небольшой красный блокнот.
— Вот что им было нужно. Если бы они меня сбили, то это попало бы в морг или в больницу вместе со мной… Я обманула тебя, Юджин. Моего брата убили не контрабандисты. Его застрелили в подъезде, когда он возвращался домой с ночного дежурства. Взяли только блокнот. Точно такой же. В нем он вел служебные записи. Но им было нужно вот это, а это тогда уже хранилось у меня. Брат был очень предусмотрителен.
— Что в блокноте?
— Здесь тайна гибели моего отца. Брат посвятил этому несколько лет. У него было много знакомых в японской полиции и в «Интерполе». Они помогали ему.
— Значит, твой брат погиб ради того, чтобы найти пилота, который завалил «Джамбо»?
— Да.
— А нашла его ты, Джин. Убийца твоего отца перед тобой.
Девушка не заплакала, не ударила его, и глаза ее не распахнулись от ужаса. Она помолчала немного и спокойно сказала:
— Когда точно это случилось?
— В 18 часов 26 минут по Гринвичу. А над Сахалином уже занимался рассвет.
— Каким было небо в тот миг?
— Я видел самолет сквозь редкие облака.
— То, что ты сказал, только подтверждает версию брата. В 18 часов 26 минут небо вокруг «Боинга» было совершенно безоблачным. Это проверенные данные метеослужб.
— Но через восемь дней после катастрофы куски обшивки «Боинга», остатки багажа были в большом количестве выброшены на побережье японских островов Хонсю и Хоккайдо.
— Их пригнало течением от Сахалина. Это же очень просто.
— Ничего не понимаю. Ведь советские водолазы нашли там, где я указал, черный ящик, небольшие обломки, кое-какие вещи.
— Их вам подбросили, Юджин.
Она открыла блокнот на последней странице.
— Брат шел к этому очень долго. Но пришел. Видишь, тут два имени, два адреса, в Токио и в Саппоро. Они подчеркнуты красной тушью. И еще кое-какие пометки. Вот: «У токийца есть пленка». А дальше длинная фраза. Я переведу тебе: «В 19 часов 15 минут по Гринвичу „Боинг“ с бортовым номером 077 вышел в эфир и сообщил свои координаты».
— Почти через пятьдесят минут после гибели!
— Это были координаты острова Садо. Слушай, Юджин. В Токио живет человек, который знает, кто убил «Джамбо». В Саппоро живет человек, который знает, кто приказал сделать это. Мы вместе найдем обоих и вместе докопаемся до истины. С твоей души свалится камень. Я напишу свою книгу.
— Черт знает что! Но ведь он падал, падал! Он исчез с экранов радаров!
— Успокойся, Юджин! Ты сбил американского разведчика. Титановый обломок его крыла нашли японские рыбаки. Знаешь, они иногда браконьерствуют у ваших берегов… Возьми блокнот. Пусть он хранится у тебя. Так будет надежнее…
После ужина Климович условным телефонным звонком вызвал Тучкова на экстренную встречу и передал ему блокнот брата Джин, сопроводив этот акт пространными устными комментариями.
— Где вы беседовали? — спросил Тучков.
— В ее каюте.
— Плохо. Вас могли подслушать. Когда теплоход швартуется к причалу, его сразу подключают к городской телефонной сети.
— Что ж ты не предупредил?
— Откуда я знал, что она не постесняется пригласить тебя в свой дом? Фамилий и адресов не называли вслух?
— Нет.
— И то слава богу.
— Сергей, давай я раскручу телефонные трубки и посмотрю, нет ли там посторонних предметов. Моей технической подготовки на это хватит. Сам-то проверяешь свой аппарат?
— Делаю это трижды в день. А ты пока ничего не трогай. Ни у нее, ни у себя. Возможно, мы когда-нибудь воспользуемся их техникой в наших интересах.
Ночью Тучков умчался в Токио на сверхскоростном экспрессе «Хикари». Он спешил в российское посольство. Требовалось срочно проверить через возможности резидентуры, а также шифровками — по оперативным учетам Центра жителя Токио японца Мацуру и гражданина США Дженкинса, проживающего в Саппоро. Именно эти фамилии подчеркнул в своем мини-досье красной тушью брат Джин.
Климовичу Тучков велел до Иокогамы с корабля не отлучаться и не отпускать от себя кореянку. Пообещал в Иокогаме вернуться на борт.
Через несколько часов «Альбатрос» вышел из Осаки и взял курс на Токио.
Токийский залив овалом врезан в сушу на шестьдесят километров. Вдоль его берегов протянулся самый большой в Азии, а может быть в мире, мегаполис, который образует столица Японии вместе с Иокогамой и другими городами. В ясную погоду над всем этим скопищем японцев царят спящая гора Фудзи и бело-розовая телебашня.
— Она выше Эйфелевой! — не без гордости заявил Томагава, поднявшийся на верхнюю палубу вслед за Климовичем и Джин.
— А в кратер Фудзи имеют обыкновение бросаться японцы, чья жизнь не сложилась, — добавила девушка. — Нередко это бывают отчаявшиеся влюбленные.
— Черт подери! — возмутился Климович. — Неужто вы полагаете, что гиды забудут сообщить мне все это?!
Они любовались раскинувшейся перед ними панорамой. Между тем «Альбатрос» подтягивался к одному из иокогамских причалов. Отсюда до центра Токио минут двадцать езды по «хай-вей» — скоростной надземной дороге эстакадного типа.
— К сожалению, сегодня я не смогу сопровождать вас, — опечалено сказал Томагава. — Мне надо встретиться кое с кем по делам фирмы.
— Ох, как нам будет скучно! — обрадовался Климович.
— Томагава-сан, не беспокойтесь о нас, я хорошо знаю город, мы не заблудимся, — принялась успокаивать японца Джин.
Она чуть не захлопала в ладоши от того, что их дела складываются так удачно.
Однако появившийся на корабле Тучков быстро положил конец их оптимизму. Узнав о том, что Томагава оставляет Климовича и Джин без надзора, он быстро извлек из этой информации свои, профессиональные выводы:
— Час от часу не легче! Значит, американцы договорились с японцами, чтобы те взяли вас под наружное наблюдение. Ты еще не знаешь, что такое японская наружка! Двое топают за тобой по пятам. Ты можешь поговорить с ними, угостить их сигаретами. И в то же время ведется квалифицированная слежка с применением скрытых камер и прочей ультрасовременной чертовщины. Ставлю тебе, Женя, три задачи: первая — разбросать наружку, вторая — увести слежку подальше от того места, где живет Мацура, третья — уйти от наблюдения. Все ясно?
— Нет, не все. Что значит «разбросать наружку»?
— Вы с Джин должны проявить максимум общительности. Заходите в мелкие лавчонки, в почтовые офисы, в банки, покупайте сувениры и заговаривайте с кем попало. Наружка начнет устанавливать ваши мимолетные связи, она распылит силы, ослабеет.
— В том случае, если мы уйдем от слежки, можно двигаться к Мацуре!
— Нет, Женя. Эту часть работы я беру на себя. Ты уж извини, но у меня, наверное, выйдет лучше. А потом — вы ведь все равно не оторветесь от наружки. Не получится у вас такое. Не обучены вы. Однако к этому надо стремиться. Пусть японцы думают, что вы хотите с кем-то встретиться и получить какую-то информацию… Приступай, Женя! Удачи тебе!
— И тебе тоже!
Климович уже хотел уйти с «конспиративной квартиры», но у самой двери остановился, повернулся к Тучкову и спросил:
— А что там творится у нас дома, Сергей? Японцы все показывают по телевизору Москву, Белый Дом, толпу людей около него, солдат в касках и бронежилетах…
— Я думаю, что ничего особенного не происходит. Просто президент еще раз поссорился с Верховным Советом. Кстати, мы можем радио послушать. Тут у них какая-то станция по-английски вещает.
Тучков повернул ручку настройки приемника. Радио сказало: «Япония последовательно поддерживала реформаторские усилия президента Бориса Ельцина, направленные на демократизацию и переход к рыночно экономике. Она и в дальнейшем намерена оказывать содействие таким усилиям, — заявил премьер-министр Морихиро Хосагава». Из приемника полилась веселая музыка, на фоне которой диктор продолжал: «В японском МИДе сделали свои выводы: тот факт, что армия и органы безопасности полностью контролируют обстановку в Москве, означает, что расчеты Ельцина были верными».
— Вот видишь, — сказал Тучков, — ничего страшного, обстановка под контролем. Не думай об этом. Сосредоточь все мысли и всю волю на выполнении задания. И еще один совет: оберегай Джин. Она очень хорошая девушка!
— Спасибо, Сергей, я пойду… Нет, еще скажи мне, что такое капитализм.
— Капитализм — это антисоветская власть минус электрофикация всей страны, — отшутился Тучков…
