Гилберт Честертон - Собака-оракул

Г.К.Честертон

Собака-оракул

Перевод В. Стенича

Рассказ "Собака-оракул" входит в третий сборник честертоновских детективных новелл брауновского цикла. Первый сборник появился в 1911 году, и Г. К. Честертон - уже прославленный романист, эссеист и поэт - сразу стал классиком детектива. С тех пор, не оставляя других жанров, он писал детективы до конца жизни (1936). Его перу принадлежат сборники "Человек, который слишком много знал", "Поэт и безумцы", "Парадоксы мистера Понда", "Четыре праведных преступника". Он создал несколько сыщиков-любителей Фишера, Гэйла, Понда; но самым знаменитым стал патер Браун. О нем Честертон написал пять книг: "Неведение патера Брауна" (1911), "Мудрость патера Брауна" (1914, "Неверие патера Брауна" (1926), "Тайна патера Брауна" (1927) и "Позор патера Брауна" (1935). Неведение Брауна - тема нескольких рассказов первого сборника (особенно рассказа "Сапфировый крест"): люди считают, что провинциальный священник, подслеповатый и неуклюжий, ничего не знает и знать не может о темных сторонах жизни. На самом же деле он разбирается в зле и преступлении много лучше, чем деловые "люди факта". Название "Мудрость отца Брауна" в объяснении не нуждается. Тема сборника "Неверие" - попытки сбить Брауна с толку ссылками на нездешние силы (см., например, рассказ "Рок семьи Дарнуэй", входящий в гослитовский сборник 1958 г.). "Тайна" Брауна в том, что он способен понять любого человека и раскрыть преступления, как бы перевоплощаясь в преступника. Честертон, в сущности, создал чисто психологический детектив. Наконец, "Позор" - название сравнительно случайно: в первом рассказе этой книги Брауна по ошибке обвиняют в потворстве адюльтеру. Но можно толковать его и шире: поразительная простота и мудрость Брауна всегда шокируют, "скандализуют" деловых людей.

Детективные рассказы Честертона не просто занятные загадки. Конечно, Честертон - один из крупнейших детективных писателей мира. Под его влиянием находились лучшие представители жанра - Бентли, Агата Кристи, Эллери Квин и многие другие. Но поклонники Честертона любят его рассказы не только за то, за что обычно любят детективы. Честертон был живописцем и поэтом, и проза его похожа на живопись и поэзию. Мир в его рассказах окрашен в яркие и чистые цвета, как на детской картинке, и читателю кажется, что он видит впервые лондонскую улицу, деревню, лес или реку - мы обретаем тот "дар удивления", которым был в высшей степени наделен автор.

Кроме того - и это, конечно, еще важнее, - Честертон был обличителем ханжества, яростным проповедником надежды, мужества, смелости, чести, а главное, доброты.

Н. Трауберг.

- Да, - сказал патер Браун, - я люблю собак, но только до тех пор, пока из них не делают божества.

Хорошие говоруны не всегда бывают хорошими слушателями. Иногда самый блеск их придает им какую-то тупость. Собеседником патера Брауна был молодой человек, полный идей и историй, - восторженный молодой человек по имени Фьенн, с острыми голубыми глазами и белокурыми волосами, которые, казалось, были зачесаны назад не только щеткой, но и всеми ветрами мира. Он мгновенно прервал поток своего красноречия и лишь после нескольких секунд недоуменного молчания понял весьма простой смысл слов Брауна.

- Вы хотите сказать, что люди чересчур превозносят собак, - промолвил он. - Не знаю. По-моему, собаки - изумительные создания. Порой мне кажется, что они знают гораздо больше нас.

Патер Браун ничего не ответил. Он продолжал рассеянно, но очень нежно гладить по голове крупного сеттера, сидевшего у его ног.

- Так вот, - сказал Фьенн, с прежним жаром возобновляя свой монолог, в той истории, которая привела меня к вам, как раз замешана собака. Я говорю об "убийце-невидимке". Вся история сама по себе достаточно странная, но самое загадочное в ней, по-моему, собака. Конечно, все преступление - тайна. Каким образом был убит старик Дрюс, когда, кроме него, в беседке никого не было...

Рука, ритмично поглаживавшая собаку, на мгновение остановилась.

- А! Стало быть, это произошло в беседке? - спокойно спросил патер Браун.

- Я думал, вы прочли подробности в газетах, - ответил Фьенн. Подождите минутку. Кажется, у меня есть при себе вырезка с подробным отчетом. - Он достал из кармана газетную вырезку и передал ее священнику. Тот поднес ее к своим мигающим глазам и углубился в чтение, продолжая свободной рукой почти бессознательно гладить собаку. Глядя на него, можно было вспомнить притчу о человеке, правая рука которого не ведает того, что творит левая.

"По поводу загадочного преступления в Крэнстоне, Йоркшир, вспоминаются все детективные романы, в которых фигурируют преступники, проникающие в запертые двери и окна и покидающие наглухо закрытые помещения.

Как уже сообщала наша газета, полковник Дрюс был заколот кинжалом в спину, причем орудие преступления исчезло бесследно.

Беседка, в которой был найден труп, имеет только один выход, прямо па главную аллею сада. Однако по странному стечению обстоятельств и сама аллея и вход в беседку находились под наблюдением в момент убийства, что безусловно подтверждается рядом свидетельских показаний. Беседка находится в самом конце сада, у изгороди. Центральная аллея обсажена двумя шпалерами цветов и ведет без единого поворота к самой беседке. Таким образом, никто не мог бы пройти по ней незамеченным. Иного же доступа к беседке не было.

Патрик Флойд, секретарь убитого, утверждает, что он имел возможность обозревать весь сад целиком в тот момент, когда полковник Дрюс в последний раз появился на пороге беседки, так как он, Флойд, в это самое время подстригал живую изгородь сада, стоя на стремянке. Джэнет Дрюс, дочь покойного, подтверждает показания Флойда. По ее словам, она все время сидела на террасе виллы и смотрела, как работает Флойд. То же самое показывает и брат ее, Дональд Дрюс, стоявший у окна своей спальни в халате (он в тот день встал поздно) и глядевший в сад. Все эти три показания, в свою очередь, совпадают с показаниями соседа Дрюсов, д-ра Валантена, беседовавшего на террасе с мисс Дрюс, и с показаниями стряпчего покойного, м-ра Обри Трейла, который, по-видимому, последний видел полковника живым - за исключением, разумеется, убийцы.

Все эти показания воссоздают нижеследующую картину: приблизительно в половине четвертого пополудни мисс Дрюс, пройдя по аллее, приблизилась к беседке и спросила своего отца, когда он будет пить чай. На это м-р Дрюс ответил, что он вовсе не хочет чая и что он ждет своего адвоката, м-ра Трейла, за которым он уже послал. Мисс Дрюс отошла и, встретив м-ра Трейла в аллее, проводила его к беседке, куда он и вошел. Получасом позже м-р Трейл вышел из беседки; одновременно с ним на пороге появился и полковник, находившийся, по всей видимости, в добром здравии; он был даже в несколько повышенном настроении, ибо в тот день его посетили еще гости - два племянника. Однако ввиду того, что последние были на прогулке в течение всего этого времени, они не могли дать никаких более или менее существенных показаний.

По слухам, полковник был в довольно натянутых отношениях с д-ром Валантеном, но последний в тот день имел лишь непродолжительное свидание с дочерью покойного, к которой он, как говорят, весьма неравнодушен.

Стряпчий Трейл, по его словам, оставил полковника в беседке одного, что подтверждается также показаниями Флойда, удостоверяющего, что никто не входил в беседку после Трейла. Десять минут спустя мисс Дрюс вновь пошла по направлению к беседке и, не дойдя до конца аллеи, увидела своего отца в белом полотняном костюме лежащим па полу беседки. Она издала вопль, который привлек всех прочих на место происшествия. Войдя в беседку, они нашли полковника лежащим без признаков жизни подле опрокинутого соломенного кресла. Д-р Валантен, находившийся еще в поместье, установил, что смертельная рана была нанесена стилетом. Стилет прошел под лопаткой и пронзил сердце. Вызванная полиция тщательнейшим образом обыскала всю усадьбу и ее окрестности; стилета, однако, не нашли".

- Так, стало быть, па полковнике Дрюсе был белый костюм? - спросил патер Браун, откладывая газетную вырезку.

- Да, он привык носить белый костюм в тропиках, - несколько удивленно ответил Фьенн. - По его собственным словам, он пережил там множество разных приключений. И, как мне кажется, Валантена он не любил за его иностранное происхождение. Так или иначе, вся эта история - загадка. Газетный отчет достаточно точен. Лично я не присутствовал при самой трагедии. Я как раз гулял с племянниками Дрюса и собакой - той самой, о которой я хотел с вами поговорить. Но зато я видел сцену театра перед самым поднятием занавеса: прямую, как стрела, аллею, обсаженную голубыми цветами и упирающуюся в беседку, стряпчего, идущего по ней в черном сюртуке и цилиндре, рыжую голову секретаря, орудующего своими ножницами где-то наверху, над живой изгородью. Его голова была видна издалека, и если свидетели говорят, что они видели ее все время, то, значит, так оно и было. Этот рыжий секретарь Флойд - занятный тип. Этакий расторопный, подвижной парень, ежеминутно готовый взяться за чужую работу - вот хотя бы, как тогда, за работу садовника. Я думаю, он американец. Во всяком случае, у него американские взгляды на жизнь.