Валерий Ефремов - Вольному — воля

До приезда в ресторан «Элита» банкира Бориса Бабурина по прозвищу Бимбер оставалось около двух часов.

Возле этого заведения он получит пулю в висок. Но ликвидация произойдет только через два дня.

Так, во всяком случае, решил Антон Кашин, с равнодушным вроде бы видом обозревая окрестности ресторана.

Напротив «Элиты» располагался городской сад, и стрелять оттуда было, понятно, не с руки. Слева от ресторана шла широкая магистраль. Заманчиво было, конечно, использовать машину для огневой позиции и последующего отхода. Но Зяблик, напарник Антона, не рекомендовал такой вариант — свернуть с дороги там долгое время некуда, и уйти им вряд ли удастся.

Впрочем, и Антону эта позиция не нравилась — он уже несколько дней наблюдал за Бимбером и был изумлен профессионализмом его охраны: те сразу засекут подозрительное авто.

Банкир выходил из своего «мерса» с бронированными (наверняка) стеклами, а может быть, и кузовом, в окружении трех секьюрити, которые плотно закрывали финансиста со всех сторон и, будучи громадного роста, даже сверху. Антон как-то смотрел учебный фильм о работе телохранителей — те даже укрывали клиента своими бронированными кейсами, но тут, казалось, этого и не требовалось.

В другом же месте добраться до Бимбера представлялось и вовсе делом нереальным. Он выезжал на «мерсе» с тремя охранниками из внутреннего двора собственного офиса на Новой площади и вихрем, под равнодушными взглядами гаишников, мчался по своим делам. Преследовать его вряд ли было возможно — тормознут те же гаишники.

По месту прописки банкир не проживал — обитал на хорошо охраняемой вилле, в поселке, который, в свою очередь, охраняла милиция.

Единственным уязвимым местом в его жизни было то, что финансист каждый день в двадцать ноль-ноль — ну, чуть раньше, чуть позже — ужинал в ресторане «Элита». Чем уж так приглянулось Бимберу это заведение, Антон не знал. Знал только, что его владельцем и директором был старый вор Бердыш. Очень может быть, что они с будущим банкиром когда-то корешились на зоне. Давно это было. Теперь таких хрен посадишь.

А вообще ресторацию «Элита» облюбовал едва ли не весь блатной столичный мир. Здесь совершались самые крутые и, что интересно, абсолютно мирные сделки. Антон где-то слышал, что в заведении Бердыша московским воровским сообществом запрещены любые разборки с мочиловкой. Ему казалось забавным, что внизу двухэтажного здания «Элиты» ранее располагался детский кинотеатр, а наверху — тоже детское — кафе-мороженое.

А впрочем, Антону сейчас не до Бердыша да и не до детей. Ему нужен Бимбер, именно Бимбер, и этому Бимберу от него не уйти.

Кашин несколько дней отслеживал приезд банкира в «Элиту», но сегодняшнее его появление принесло сюрприз. «Мерс» банкира приехал в сопровождении джипа «Чероки», до упора набитого охранниками. Кашин прищурил светло-зеленые глаза и усмехнулся: разве может этот конвой уберечь намеченную жертву от пули снайпера?

Справа от «Элиты» располагалось некое сооружение, «памятник архитектуры», как гласил текст на прибитой к стене табличке. Как и полагалось памятнику, он представлял собой если не груду развалин, то нечто к тому близкое. Так или иначе это место было наиболее удобным для поражения цели. Антон неоднократно здесь бывал и обследовал досконально. Следов бомжей там не обнаружилось, как, впрочем, и строительно-восстановительных работ. Кашин предложил все это проверить и Зяблику. Тот тоже ничего похожего не нашел.

Крыша здания для стрельбы подходила плохо — очень покатая, люк открывался в противоположную от объекта сторону, так что вести огонь по цели из него, понятно, невозможно. А если стрелять с края крыши, то до этого люка добираться во время отхода — целая проблема.

Антон облюбовал помещение на четвертом, последнем этаже дома. Наблюдая с этого места в бинокль за приездами-отъездами Бимбера, он обнаружил, что при высадке банкира из машины и при посадке в нее верхняя часть головы мишени остается практически незащищенной. Убедившись в этом неоднократно, Антон решил вести огонь именно отсюда.

Между тем Бимбер со своими секьюрити уже покинул «мерс», и в окне дома-памятника нарисовался смутный силуэт. Лучи закатного солнца освещали его довольно ярко. Это был Зяблик. Антон специально предложил ему засветиться там сразу после приезда Бимбера. И теперь стало ясно, что проводить операцию в это время — дополнительный риск: опытные телохранители банкира могут засечь в окне стрелка.

Конечно, можно перенести огневую точку в глубь комнаты, соорудить там для устойчивости нечто вроде треноги и палить оттуда. Возможно, так он и сделает. Надо еще подумать. А пока следует дождаться возвращения банкира…

Зяблик со своего места хорошо видел напарника, который неспешным шагом провинциала, глазеющего на столичные достопримечательности, расхаживал по тротуару.

В деле они сошлись в первый раз. Зяблику, вору-домушнику и профессиональному стукачу, и с тяжелого бодуна не могло привидеться, что он когда-нибудь станет участвовать в ликвидации, да еще такой видной фигуры, как Бимбер. Его подбил на это дело Лухарь, член Сколковской группировки. Зяблик взял его в разработку, чтобы при случае сдать органам. И вот оно как все обернулось!

Но уж очень Зяблику нужны были деньги. А кроме того, нашептывал ему под большим секретом Лухарь, в роли киллера будет выступать не какой-то там самопальщик, а сам Албанец, настоящая легенда криминального мира. С год назад тот провел с десяток наделавших много шороху ликвидации на юге России и Украине, и вот теперь, видно, принялся за свое кровавое ремесло в Москве.

Впрочем, Зяблик видел этого Албанца и раньше, не зная, кто он такой, — на стрельбище у националистов, куда эмвэдэшники внедрили Зяблика скорее так, на всякий пожарный, поскольку националистами занималась ФСБ.

Албанец появился на стрельбище с полгода назад в должности инструктора. Шмалял он, конечно, что надо. Хоть из гранатомета, хоть из снайперской винтовки, хоть из пистолетов с обеих рук одновременно. Хорошо знал этот пацан и подрывное дело.

Прокачал его Зяблик на всякий случай у своего подполковника, показав скрытно снятую фотку, но у мента ничего подозрительного на инструктора не нашлось.

И вот, оказывается, что это за инструктор! Трудно даже поверить. С другой стороны, абы кому Сколковские боссы ликвидацию не закажут.

Антон, слегка ежась в своем коротком плащишке — был очередной перепад московской августовской погоды, — все еще ожидал появления из ресторана Бим-бера и одновременно ревизовал предложенные напарником основные пути отхода после завершения операции.

В общем, идея ухода на мотоцикле по перегруженным транспортом улицам Москвы казалась Антону вполне разумным вариантом. Зяблик скинет его в подходящем для того месте, и всё — дальше они друг друга знать не знают. Знает их только Л ухарь. Для Зяблика — Петро, а для Албанца — Петр Федорович Лушенко. Кашина познакомил с ним на стрельбище Всеволод, один из лидеров националистического движения. И сейчас, в ожидании Бимбера, Антон в который раз вспомнил, как однажды Лухарь рассказал ему страшную историю…

Но тут наконец появился Бимбер, окруженный своей вышколенной командой. Антон взглянул на заветное окно дома-памятника: силуэта Зяблика там не было видно. И это входило в план — напарник не должен светиться при приезде-отъезде Бимбера, чтобы не привлечь внимания телохранителей.

Но вот банкир отъехал, однако Зяблик не просматривался! Правда, Антон своим наметанным оком снайпера ощущал его смутный силуэт. Но он не думал, что такой вот едва различимый контур — а солнце садилось все раньше с каждым августовским днем, и темнота становилась все гуще — даст телохранителям какие-либо серьезные основания для подозрений. Зато площадка перед «Элитой» была освещена прекрасно.

Вопрос об огневой позиции решился окончательно, а день ликвидации Антон определил давно.

Он вошел в дом и стал подниматься к своему напарнику.

Зяблик, несмотря на то что немало потерся в криминальных кругах, да и на зоне успел помаяться, испытывал перед Албанцем страх, близкий к мистическому. И дело было не только в «подвигах» последнего. Зяблик, не будучи религиозным, тем не менее не мог понять, как одно человеческое существо может вот так, запросто, отнять жизнь у другого.

Вообще в связи с этим делом у Зяблика родилось множество разнообразных мыслей: он сумел раскрыть Лухаря, который считался в ментовке безобидной «шестеркой» в банде Келаря — Зямбы, а оказался — подумать только! — киллерским диспетчером; он вышел на разыскиваемого Интерполом неуловимого Албанца, которого мог сдать в любой момент.