Кристи Агата
Мёртвый Арлекин
Мистер Саттервейт не спеша шёл по Бонд-стрит, наслаждаясь ясной солнечной погодой. Одет этот старый джентльмен был со свойственной ему аккуратностью и со вкусом. Он направлялся в Харчестерскую галерею, где проходила выставка работ некого Френка Бристоу, нового неизвестного художника, неожиданно ставшего чрезвычайно популярным. А мистер Саттервейт был меценатом.
В галерее его встретили с доброй улыбкой, как старого знакомого.
— Доброе утро, мистер Саттервейт. Мы знали, что вас не придётся долго ждать. Вы ещё не знакомы с картинами Бристоу? Замечательные, просто замечательные работы. Очень своеобразный художник.
Мистер Саттервейт купил каталог и, миновав сводчатый проход, вошёл в длинный зал, где висели картины Бристоу. Это были акварели, выполненные с таким необычайным изяществом, что напоминали цветные гравюры. Старый джентльмен шёл медленно, разглядывая работы. В целом они пришлись по вкусу мистеру Саттервейту.
Он решил, что успех художника вполне заслужен: тот действительно обладал оригинальным взглядом на вещи и поистине филигранной техникой исполнения. Не обошлось, конечно, без не совсем удачных картин и, тем не менее, этот Бристоу был едва ли не гениален. Мистер Саттервейт задержался перед небольшой акварелью, на которой был изображен Вестминстерский мост. По нему спешили автобусы, трамваи, толпы людей. Работа называлась «Муравейник». Затем старый джентльмен проследовал дальше и, шумно вздохнув от изумления и неожиданности, застыл на месте.
Его внимание привлекла акварель «Мертвый Арлекин». На полу, выложенном квадратами чёрного и белого мрамора, лежал, раскинув руки, человек в пёстром костюме. На заднем плане картины было изображено окно, и через него на распростёртую фигуру смотрел, вроде бы тот же самый, человек. Его силуэт чётко выделялся на фоне ярко-красного заката.
Эта работа взволновала мистера Саттервейта по двум причинам. Во-первых, он узнал, или ему показалось, что он узнал, — человека, заглядывавшего в окно. Тот был очень похож на мистера Квина, знакомого Саттервейту по одной-двум встречам в довольно необычных обстоятельствах.
— Несомненно, он, — пробормотал старый джентльмен. — А если так — что всё это значит?
Мистер Саттервейт знал, что появление мистера Квина всегда сопровождается драматическими событиями. Вторая причина волнения пожилого джентльмена объяснялась тем, что он узнал на картине место действия.
— Это терраса в поместье Чарнли, — произнес он. — Любопытно, очень любопытно.
Саттервейт уже более внимательно взглянул на акварель и задумался: что же хотел сказать своей картиной автор? Один Арлекин лежит мёртвый на полу, а другой смотрит на него через окно. Или это один и тот же Арлекин? Мистер Саттервейт пошёл дальше, рассеянно осматривая работы, однако его мысли были заняты той, поразившей его, акварелью. Старый джентльмен разволновался. Жизнь, которая только сегодня утром казалась ему серой и однообразной, серой и однообразной уже не была. Саттервейт подошёл к столу, где сидел мистер Кобб, сотрудник Харчестерской галереи. Они были знакомы много лет.
— Я хочу приобрести картину, — заявил мистер-Саттервейт. — Она в каталоге под номером 39. Разумеется, если она не продана.
Мистер Кобб заглянул в свой журнал.
— Самая лучшая из его работ, — пробормотал он. — Настоящий шедевр, не так ли? Нет, она не продана. — Мистер Кобб назвал цену и добавил: — Ценное приобретение, мистер Саттервейт. Через год она будет стоить в три раза дороже.
— Вы всегда так говорите, — улыбнулся пожилой джентльмен.
— И что, я хоть раз был неправ? — спросил мистер Кобб. — Если вам когда-нибудь и придётся продавать свою коллекцию, мистер Саттервейт, я не верю, что хоть одна из ваших картин будет стоить дешевле той суммы, которую вы заплатили за неё сами.
— Итак, я беру эту акварель, — заявил Саттервейт. — Я выпишу вам чек прямо сейчас.
— Вы не пожалеете, что приобрели её. Мы верим в талант Бристоу.
— Он молод?
— Лет двадцать семь — двадцать восемь.
— Я хотел бы с ним познакомиться, — сказал мистер Саттервейт. — Может, мы могли бы поужинать с ним как-нибудь вечером?
— Я вам дам его адрес. Думаю, он с удовольствием примет приглашение. Вас хорошо знают в артистических кругах.
— Вы мне льстите… — начал Саттервейт, но мистер Кобб перебил его:
— А вот и сам Бристоу. Я познакомлю вас прямо сейчас.
Он встал из-за кресла, и оба подошли к высокому неуклюжему молодому человеку, который, прислонившись к стене, хмуро, почти свирепо разглядывал окружающий мир.
Мистер Кобб представил художнику Саттервейта, и старый джентльмен произнёс соответствующую случаю короткую хвалебную речь.
— Я только что имел удовольствие приобрести одну из ваших картин. Она называется «Мёртвый Арлекин».
— А! Ну что ж, думаю, что вы не прогадали, — грубовато заметил Бристоу. — Чертовски хорошая работа, хотя я и не должен хвалить сам себя.
— Я сразу увидел руку мастера, — продолжал мистер Саттервейт. — Ваши работы чрезвычайно меня заинтересовали, мистер Бристоу. Они необычайно зрелы для такого молодого человека. Может, вы поужинаете со мной сегодня? Доставите мне такое удовольствие, если не заняты вечером?
— Нет, не занят, — ответил художник. В его голосе не слышалось ни чуточки благодарности.
— Тогда давайте встретимся часов в восемь? — предложил старый джентльмен. — Вот моя визитная карточка.
— Ладно, — сказал Бристоу и с явным опозданием добавил: — Благодарю.
«Молодой человек очень невысокого мнения о себе и боится, что такое же мнение о нём имеют все окружающие», — подумал Саттервейт, выходя на залитую солнцем Бонд-стрит. Он редко ошибался в своих оценках.
Френк Бристоу прибыл в пять минут девятого, и ужин начался. Мистер Саттервейт был не один. Рядом с ним сидел полковник Монктон. Четвёртое место за овальным столом красного дерева было свободным.
— Я думаю, что, может быть, подойдёт мой друг, мистер Квин, — пояснил Саттервейт. — Вы с ним не знакомы?
— Я никогда ни с кем не знакомлюсь, — проворчал Бристоу.
Полковник Монктон посмотрел на художника с отрешённым интересом, как будто разглядывал редкий вид медузы. Мистер Саттервейт решил приложить все усилия, чтобы беседа протекала в дружеской атмосфере.
— Знаете, мистер Боистоу, я особенно заинтересовался вашей картиной, потому что, кажется, узнал место, изображённое на ней. Это терраса дома в поместье Чарнли. Я прав? — молодой человек кивнул, и Саттервейт продолжал: — Очень интересно, Я останавливался там несколько раз. Вы знакомы с кем-нибудь из этой семьи?
— Нет, не знаком! — отрезал Бристоу. — Таким семейкам люди нашего сорта не подходят. Я ездил туда на экскурсию в автобусе.
— Боже мой! — сказал полковник только для того, чтобы что-то сказать. — В автобусе!
Френк Бристоу хмуро посмотрел на него.
— А почему бы и нет? — сердито спросил он.
Бедный Монктон не знал, что ответить. Он с упрёком посмотрел на мистера Саттервейта, как бы желая сказать: «Эти примитивные формы жизни могут быть интересны вам, как натуралисту, ну а причём здесь я?»
— Ужасный вид транспорта эти автобусы! — заявил Монктон. — В них всегда так трясёт.
— «Роллс-ройсы» нам не по карману, — огрызнулся молодой человек.
Полковник уставился на него во все глаза. Мистер Саттервейт подумал: «Если я не смогу заставить этого молодого человека расслабиться, то вечер у нас будет испорчен».
— Поместье Чарнли всегда вызывает у меня какое-то особое чувство, — сказал он. — Со времени трагедии я был там только один раз. Мрачный дом, как будто населённый призраками.
— Верно, — согласился Бристоу.
— Там и в самом деле обитают два привидения, — заметил Монктон. — Говорят, что на террасу иногда выходит призрак Чарльза I, и что он держит под мышкой собственную голову, только я забыл почему. И ещё там есть Плачущая Леди с Серебряным Кувшином, которая всегда появляется после смерти кого-нибудь из рода Чарнли.
— Чушь, — презрительно фыркнул Бристоу.
— Эту семью преследует злой рок, — торопливо вставил мистер Саттервейт. — Четверо владельцев титула умерли насильственной смертью, а последний лорд Чарнли совершил самоубийство.
— Исключительно неприятное происшествие, — мрачно произнёс Монктон. — Когда это случилось, я был там.
— Дайте вспомнить… Это было четырнадцать лет назад, — сказал Саттервейт. — С тех пор в этом доме никто не живёт.
— Не удивительно, — отозвался полковник. — Для молодой женщины это, конечно, был ужасный удар. Они были женаты только месяц и как раз вернулись из свадебного путешествия. Решили устроить большой маскарад, чтобы отпраздновать возвращение. Как раз, когда начали собираться гости, Чарнли закрылся в Дубовой Комнате и застрелился. Исключительно странный поступок. Простите… — Монктон резко повернул голову налево и посмотрел на мистера Саттервейта с виноватой улыбкой. — Знаете, СаттервеЙт, у меня почему-то пошли мурашки по коже. Мне на миг показалось, что в этом кресле сидел какой-то человек и что он что-то мне сказал.
