Из документов МВД СССР:
В 1965 году Иваньков был доставлен в о/м по месту жительства за попытку совершить карманную кражу. При задержании оказывал сопротивление сотрудникам милиции, буйствовал. Направлен для прохождения стационарной судебно-психиатрической экспертизы в больницу имени Кащенко, где ему поставили диагноз: «Хроническое психическое заболевание в форме шизофрении, невменяем в отношении инкриминируемого ему деяния, нуждается в принудительном лечении».
В больнице на экспертизе Иваньков находился с 5 апреля по 18 июля 1966 года. Узнав диагноз, он резко изменил свое поведение: стал активно общаться с окружающими, участвовал в настольных играх, читал книги, приветливо встречал жену, проявлял привязанность к сыну…
18 июля, узнав о решении суда направить его на принудительное лечение, Иваньков из больницы убежал. Дома не жил, скрываясь от милиции. Так продолжалось до ноября 1966 года, пока его вновь не задержали и не вернули в клинику. А в марте 1967 года экспертная комиссия с участием профессора Р. Лунца пришла к заключению, что Иваньков В. перенес шизофреноподобный психоз травматического генеза, течение которого было обусловлено психогеннотравмирующими воздействиями. Из психопатического состояния он полностью вышел. И 19 февраля его выписали с диагнозом: «Посттравматическая энцефалопатия усинзитивного психопата, перенес затяжной посттравматический психоз».
Из документов МВД СССР:
После выписки из психиатрической больницы Иваньков состоял под наблюдением психоневрологического диспансера г. Москвы с диагнозом: «Шизофрения, параноидная форма». Переосвидетельствования экспертной, врачебно-трудовой комиссией не проходил. Работал фотолаборантом, тренером в детской спортивной школе.
В 1974 году Иваньков получил 2-ю группу инвалидности по психическому заболеванию, бессрочно. Одновременно он вел активный образ жизни, часто посещал рестораны, имел широкий круг знакомых.
В марте, во время драки в ресторане «Русь» в г. Москве, был задержан. При обыске у него обнаружены и изъяты поддельные документы (паспорт и водительское удостоверение).
В период следствия по уголовному делу с 5 июня по 13 августа 1974 года Иваньков находился на стационарной судебно-психиатрической экспертизе в Институте имени профессора Сербского, где комиссия пришла к заключению, что он психическим заболеванием не страдает, вменяем в отношении инкриминируемых ему деяний.
18 ноября 1974 года Иваньков был осужден по ст. 196 ч. 3 УК РСФСР за использование поддельных документов к 7 месяцам 15 дням лишения свободы и был освобожден из-под стражи в зале суда в связи с отбытием срока наказания. За драку привлечен не был.
В период следствия и суда Иваньков содержался под стражей в Бутырской тюрьме, где был посвящен в сан вора в законе..
Уже тогда, используя свои связи, Иваньков ушел от уголовной ответственности. А выйдя из тюрьмы, он развелся с женой. Непродолжительное время числился товароведом в овощном магазине. Часто бывал в командировках. Ведь теперь ареной его действий была вся страна. В ней он жил совершенно свободной личностью, как значилось в милицейских сопроводиловках: «без определенных занятий и без прописки».
Оказавшись на свободе, он сразу вошел в круг наиболее влиятельных лидеров уголовного мира Москвы. Почти все вечера проводил в ресторанах. Отличался властностью, переходящей в жестокость. Его часто приглашали теневым арбитром, когда предстояло решить вопрос о несвоевременной выплате долгов. А таких ситуаций было много. Ведь в России 80-х годов расцветало нелегальное предпринимательство. Из необъятной государственной казны или резиновых фондов мощных производственных объединений, где все было наше и общее, наиболее предприимчивые старались перекачать в свой карман как можно больше ценностей. Повседневными нормами реальности стали приписки, очковтирательство. Например, на строящемся объекте еще не было крыши, а в официальных отчетах он показывался как завершенный. План был выполнен, и ответственные за него получали награды, премии, новые посты. Потом назначенный преемник тихо расхлебывал чужие грехи. Если сор из избы не выносил, через какое-то время он тоже получал повышение. Таковы были правила игры, название которой — плановое социалистическое хозяйствование.
Конечно, в таких условиях можно было под крышей завода, комбината и т. п. открывать и организовывать цеха левого производства. Здесь из государственного сырья за счет бюджетных средств производили несчетную продукцию. Она реализовывалась через черный рынок, сеть реальных торговых точек, но по подложным документам. Баснословная прибыль, не облагаемая налогами, оседала в карманах узкого круга лиц, и круговая порука была им надежной защитой от закона.
Вот на этот-то Клондайк и вышли российские джентльмены удачи типа Япончика и ему подобных. Они, можно сказать, тоже были порождением эпохи, и так случилось, что Иваньков оказался в первой шеренге отечественных рэкетиров. Не было бы его, появился кто-то другой. Уж очень благоприятны были условия.
Из документов МВД СССР:
В начале 1980 года Иваньков В. сплотил вокруг себя преступную группу из числа ранее судимых лиц. В нее вошли: Быков Владимир Васильевич, 1937 года рождения; Слива Вячеслав Маракулович, 1944 года рождения; Сосунов Асаф Евдаевич, 1938 года рождения. Входили в нее и братья Квантришвили — Амиран (профессиональный игрок в карты) и Отари (бывший тренер по борьбе).
Участники преступной группировки, используя удостоверение и форму сотрудника милиции, а также огнестрельное оружие, производили самочинные обыски у дельцов теневой экономики, живущих на криминальные доходы, похищая у них ценности и деньги, в некоторых случаях совершали квартирные кражи.
Помимо этого, имея широкий круг осведомителей среди зажиточной интеллигенции и госчиновников, бандиты выявляли лиц, располагающих крупными суммами денег и ценностями, вступали с ними в контакт, затем обманным путем увозили их на автомашинах за пределы г. Москвы или доставляли на квартиры своих связей, где, применяя физическое насилие (нанесение побоев, изощренные пытки, в том числе использовали подручные средства: паяльники, утюги и тому подобное), угрожая расправой, добивались от жертв выдачи денег и ценностей.
В числе потерпевших был и известный коллекционер-филателист. Япончик и два его сообщника изрядно поработали над этим клиентом. Выбивая деньги, они приковали его к водопроводной трубе в ванной комнате. Когда от боли жертва теряла сознание, ее обливали водой и продолжали пытку. В конце концов пообещали, что последней процедурой для коллекционера будет ванна с кислотой. Ассистент Япончика, Балда, притащил огромную бутыль. Тяжелая ядовитая жидкость, испаряясь, забулькала по эмали. Тогда коллекционер сломался и подписал три расписки, каждая на 20 тысяч рублей. По тем временам — почти шесть автомобилей «Волга». По мелочам команда рэкетира номер один не работала.
Но к этому времени муровцы наконец-то нашли свидетелей, по показаниям которых можно было возбуждать уголовное дело. Прокурор дал санкцию на арест Иванькова.
О том, как тогда брали Япончика, Петровичу рассказывал его первый начальник-руоповец. В начале 80-х он был одним из ведущих сыщиков ГУУРа (Главного управления уголовного розыска) МВД СССР и участвовал в операции. Вот как это было.
Оперативники следили за домом Иванькова несколько дней. Наконец он появился. Ему дали войти в квартиру. Через некоторое время Япончик вышел. Направился к уличному телефону-автомату. Набрал номер.
Вдруг Япончик швырнул трубку — видимо, получив какое-то известие. Скорее всего, его предупреждали, что тучи над ним сгущаются. Была явная утечка информации. Это ощущалось и раньше — он всегда ускользал из расставленных на него силков.
Япончик бросился к машине. Через секунды автомобиль сорвался с места и вылетел со двора. У проходного подъезда остановился. В него села женщина. Оставляя на асфальте черные следы от пробуксовки колес, легковушка тут же набрала скорость.
Последовала команда на его захват. Несколько оперативных машин блокировали выезд на шоссе. Япончик стал прорываться со стрельбой…
— Спецоперация закончилась тем, что Япончика взяли. И знаешь, на что обратил внимание мой приятель? — спросил, усмехнувшись, Петрович. — Ему показалось, что Иваньков знал — на этот раз не уйдет. Судя по всему, доброжелатель предупредил о тех силах и средствах, что обложили его со всех сторон. Тем не менее сдаваться Япончик не собирался.
— Почему?
— Надо знать этого человека. Чисто психологически он был не готов признать свое поражение. Это — боец до последнего…
