— Караул, грабят!
В шоке все замерли. Потом, бросив награбленное, ринулись к двери. Однако она имела несколько хитроумных замков, которые они сами и закрыли, дабы случайный человек часом не заглянул и не помешал работе. Открыть их в суматохе оказалось делом не простым. Тут-то воров и настигла команда:
— Всех постреляю! Лицом к стене!
Троица замерла: ноги привычно шире плеч, руки вперед и вверх. Ожидание страшной развязки сковало мышцы. Пауза затягивалась. Первым пришел в себя Япончик. Он обернулся и недоумевающе осмотрел пустоту за собой. Никого не было. Что за чертовщина?
— Кончай, стенку бодать, — бросил он подельникам. — Скоро в штаны наложите…
Квартира была пуста. Лишь в кухне под потолком раскачивался в клетке красивый большой попугай. Он смешно надувал перья, напуская на себя важность. Потом, склонив голову набок, уставившись одним глазом на вошедших грабителей, резко пророкотал:
— Кар-раул, грабят!
— Во, гад! Как напугал. — Сиська запустил в клетку свою лапу, с остервенением схватил птицу и свернул ей шею.
Но взятая у антиквара добыча не удовлетворила Монгола. Он рассчитывал на большее. Пахана выручил сметливый помощник. Япончик вместе с ценностями прихватил еще на всякий случай паспорт и военный билет Миркина: авось у антиквара в сберкассе деньги лежат. Он не ошибся.
Миркин в состоянии глубокой прострации лежал на грязном диване в комнате, ставшей на время его тюремной камерой. Он уже простился с ценностями и молил Господа лишь о том, чтобы выбраться из этой истории живым.
Дверь распахнулась. Вошли Монгол и Япончик. Первый держал в руках его паспорт.
— Обмануть хотел, Корейка? — Монгол был в гневе. — Ключик дал, а денег положить забыл.
— Как забыл? Там же столько лежало…
— Мало лежало. Мало!
Япончик подскочил к антиквару, тряхнул его за грудки, больно боднул в лицо:
— Кого провести хочешь?
— Такие корейки, как ты, деньги из воздуха делают! — Еще одна оплеуха досталась теперь уже от Монгола. — Связывайся с кем хочешь, но чтобы двадцать тысяч было…
Воровская правилка закончилась тем, что Миркин позвонил сестре в Харьков:
— Роза, милочка, это Вольдемар. У меня большие неприятности. Нужно помочь деньгами. Посыльный приедет с моим паспортом и распиской. Отдай ему двадцать тысяч…
Напомню, что это было в конце 60-х. Тогда на двадцать тысяч можно было купить несколько кооперативных квартир или четыре «Волги». Для обывателя, который получал в месяц чуть больше ста рублей, такая сумма могла обеспечить безбедное существование до конца жизни. Монгол в Харьков отправился сам.
Однако сестренка в своей жадности перещеголяла братца. Получив от Монгола расписку на двадцать тысяч рублей, она отдала только семнадцать.
— Скажете Вольдемарчику, что больше собрать не смогла.
— Это ты ему сама скажешь. — Из обстоятельного посыльного Монгол моментально превратился в того, кем был на самом деле. — Скидывай свое рыжье. Оно как раз перекроет недостающий должок. Или помочь?
Он кивнул. Стоявший рядом Косой сорвал с руки опешившей Розочки изящные золотые часы. Колечко и серьги она отдала сама, чтобы не лишиться вместе с ними ушей.
Банда Монгола состояла из наркоманов, мелких воришек-домушников. Основное ядро — примерно двадцать человек, среди них Косой, или Владимир Куприянов. В свои сорок два года он имел образование четыре класса и в два раза больше судимостей, сроки по которым, если сложить их вместе, тянут аж за семьдесят лет. Спасибо амнистиям, досрочным освобождениям. Другая не менее колоритная фигура — Сиська. Это по воровской кликухе. По паспорту — Лев Генкин, тридцати шести лет. По милицейской картотеке — особо опасный рецидивист, каковым его признали после пятой судимости.
Для полноты картины можно назвать еще Миху (Владимира Михневича), Муху (Мухамеда Ибрагимова), Жору (Георгия Аверьянова), Галку (Василия Галкина) и Балду (Владимира Быкова). На момент образования банды некоторые только вернулись после отбытия наказания.
Среди этой матерой братвы резко выделялся, можно сказать, юный Вячеслав Иваньков, коренастый, взрывной крепыш. Он неплохо владел приемами японской борьбы джиу-джитсу. Говорят, за это свое умение он и получил кличку «Япончик».
Монгол засыпался летом 1971 года. Сыщики из 2-го отдела МУРа, которыми руководил полковник милиции Евгений Калугин, задержали с поличным двух матерых домушников. Работали мастера своего дела чисто, без взломов, по наводке. Двери вскрывали ключом или отмычкой. Появлялись в тот момент, когда хозяев не было. Их клиентами были только состоятельные люди.
С очередной квартиры в Тушино домушники взяли более килограмма золотого лома, около двухсот золотых монет царской чеканки, хрусталь, серебро, дорогие вещи. На изъятой у них посуде и на месте преступления эксперты нашли одни и те же пальчики — улика достаточно веская. Но вот главных ценностей не было.
«Не брали, начальник», — в один голос отрицали воры. Получался какой-то абсурд: в квартире были, кражу совершили, а самое ценное оставили кому-то другому?
Расколоть домушников удалось не скоро, но удалось. И они поведали: самое ценное схоронили на квартире любовницы одного из них, на богатую квартиру их вывел как раз брат этой девицы. Он же обещал реализовать добычу проверенным клиентам с Кавказа. Однако вместо покупателей, когда довольные воры расслаблялись со своей пассией, входная дверь с треском слетела с петель. В квартиру ворвались человек шесть в гражданке и милицейской форме. Руководил ими майор внутренней службы.
Бывалые домушники, которые не раз прошли зону, эту тонкость подметили сразу, но сомнения в подлинности ментов отпали, когда их выволокли на улицу и усадили в две «Волги». Так они и лишились своей золотой добычи.
— И кто на вас так наехал? — допытывались сыщики.
— Понятия не имеем, — отнекивались бывалые домушники. — Такого беспредела отродясь не бывало…
Из разрозненных сведений муровцы выстроили свою цепочку, она и вывела на банду Монгола. Через два месяца напряженной оперативной работы девятнадцать человек были арестованы, в том числе Карьков со своими ближайшими сподвижниками. Иванькова среди них не было.
Вскоре следствие закончилось, и дело передали в суд. Но на суде стали случаться странные вещи: свидетели меняли показания, а потерпевшие отказывались от своих заявлений. По всему выходило, что это работа Япончика.
Тем не менее главная фигура процесса — Геннадий Карьков — получил максимум: 10 лет тюрьмы и 5 лет ИТК строгого режима. Предельные сроки получили Галкин, Генкин, Куприянов и Шурушкин. Оправдательных приговоров не было. Фактически банда рэкетира № 1 перестала существовать. Но свято место пусто не бывает — вместо нее появилась другая.
Из «монгольских» остатков новую группировку сколотил Япончик, учтя при этом ошибки своего учителя, например большую численность участников преступных акций и посвященных в эти дела. В основное ядро своей банды он ввел десять человек и увеличивать его не собирался. Значительно возросла роль конспирации.
Но вернемся к Монголу. После тюремной отсидки он вернулся в Москву в конце 80-х. За время его отсутствия в стране многое изменилось. Набирала обороты горбачевская перестройка. Со всех трибун говорили о новом политическом мышлении.
Монгол возвратился в столицу в ореоле славы именитого вора в законе, но с подорванным здоровьем, фактически стариком. Через какое-то время и вовсе отошел от дел, уступив более сильным и молодым. А вскоре он умер в одной из престижных столичных клиник.
— На его похороны собрался весь цвет не только московской, но и российской преступности, — закончил свою очередную байку Петрович. — Вот, пожалуй, и все про Монгола.
— А бунт?
— Что бунт?
— Ну, ты говорил, что Монгол бунт у тебя в зоне спровоцировал.
— Не было такого.
— Как не было? Ты же сам сказал…
— Никакого бунта не было! Была лишь попытка. И старался больше всех тот самый Монгол, очки перед братвой зарабатывал. Примерно за год до его крещения в законники он был поставлен смотрящим по зоне. А это глаза и уши воров в законе и главный проводник их политики. Первостепенная задача смотрящего — «поставить зону на воровской ход». Что сие значит?
Я пожал плечами.
— Поставить на воровской ход, — повторил Петрович, — значит организовать все так, чтобы подмять под себя администрацию колонии. Достигается это как прямым подкупом, так и завуалированными подачками или саботажем, голодовками и… бунтами. Конечно, причины бунта вроде бы кроются в реальности лагерной жизни: дурные условия содержания, питания и так далее.
— И часто воры в законе ставят зону на этот самый ход?
— Такой статистики тебе никто и никогда не даст.
