Воцарилось молчание.
— Это не мог быть один из нас — все двенадцать были здесь, когда он вручал подарки. И это явно не была малютка Мейбл или миссис Дженсен в костюме Санты. Значит, это Фелтон.
— Я, сэр? — Все удивленно обернулись. В дверях столовой стоял Фелтон в зеленом резиновом фартуке и намыленных резиновых перчатках. — Я мыл посуду в буфетной. Миссис Дженсен может это подтвердить.
Вновь последовала пауза.
— Хорошо, Фелтон, — резко сказал Артур Крейг. Слуга исчез, пятясь задом. — Интересно, кто же это был?
— Возможно, ты не о том думаешь, Артур, — неожиданно пробормотал Дэн З. Фримен. — Что, если это был призрак Марли?[23]
Никто не засмеялся.
— Тринадцатая персона! — взвизгнула миссис Браун.
Джон подошел к ближайшему эркеру и сердито уставился на снег. Расти присоединилась к нему, что-то тихо приговаривая. Он пожал плечами.
— Тайны — ваша специальность, не так ли, мистер Квин? — весело произнес доктор Дарк. — Как насчет того, чтобы разгадать для нас эту тайну?
Напряжение разрядилось. Все стали уговаривать Эллери, как выразилась Валентина, сыграть свою роль.
— По всей вероятности, все удручающе просто, — сказал Эллери. — Кто-то из вас договорился с кем-то из посторонних, чтобы тот явился под видом Санты. Виновный не желает признаться здесь и сейчас? У меня нет настроения так рано изображать сыщика.
Но присутствующие заявили о своей невиновности.
— Подождите. — Эллери вышел и вернулся через несколько минут, стряхивая снег с брюк. — Возле дома нет никаких следов. Так что никто не мог украдкой проникнуть сюда ночью, по крайней мере после того, как прекратился снегопад. Кто-нибудь знает, когда это произошло?
— Около половины третьего, — сказала Расти. — Перед тем, как мы с Джоном поднялись наверх.
— Значит, если кто-то проскользнул в дом, то задолго до половины третьего ночи, иначе на снегу остались бы следы. Насколько мне известно, мы все отправились спать примерно за час до Расти и Джона. Лично я ничего не слышал. А кто-нибудь из вас?
Все ответили отрицательно.
— Хм, — произнес Эллери. — Это становится интересным.
Хозяин дома с улыбкой покачал головой.
— Предлагаю забыть об этом.
— Возможно, это не так легко сделать, мистер Крейг.
— Что вы имеете в виду?
— Нетронутый снег снаружи рассказывает нам две истории. Первая: если Санта посторонний, то он вошел к вам в дом задолго до половины третьего ночи. Вторая: когда бы он ни вошел в дом — прошлой ночью или в прошлом году, — он все еще здесь. Даже если, как добрый старый святой Ник, он попытался бы выбраться через одну из труб, ему бы понадобилась команда летающих северных оленей по имени Танцор, Прыгун, Гром, Молния et al[24], чтобы удалиться, не касаясь снежного покрова.
— Может, он сделал это после того, как вы вернулись, Эллери! — Эллен выбежала наружу и вошла, качая головой. — Там нет никаких следов, кроме тех, которые вы только что оставили.
— Это, безусловно, странно, Артур, — нахмурившись, заметил Роланд Пейн. — Кто бы это мог быть?
Молчание нарушил Мариус Карло:
— Как наш эксперт намерен действовать?
— Прогноз не выглядит безнадежным, Мариус, — улыбнулся Эллери. — Кто бы это ни был, он все еще в доме — по всей вероятности, прячется в одном из неиспользуемых помещений. Если мистер Крейг не возражает, я произведу обыск.
Бородач огорченно махнул рукой:
— Пожалуй, мистер Квин, это было бы лучше всего.
— Эллен, вы знаете планировку дома. Что, если нам с вами вместе заняться обыском? — Эллери сухо добавил: — На всякий случай пусть остальные побудут здесь.
Он стал подниматься по лестнице с встревоженным видом.
— Что, по-вашему, это означает, Эллери?
— Чью-то глупую шутку, чертовски умно проделанную. Не выглядите такой мрачной, Эллен. Давайте и мы будем воспринимать это как шутку.
Однако спустя час мистер Квин не выказывал никаких признаков человека, наслаждающегося увлекательной игрой. Они обыскали комнату за комнатой, не найдя никаких следов чьего-либо присутствия; потом помялись в мансарду и осмотрели каморки слуг под карнизом и несколько кладовых. Спустившись, Эллери настоял на обыске погреба. К тому времени кухарка, горничная и Фелтон заразились общим беспокойством и перешептывались в большой кухне. В конце концов, хотя состояние снега не оставляло сомнений, Эллери направился к дворовым строениям. Одним из них был двухэтажный гараж, переделанный из старого каретного сарая, а другим — конюшня. Он обыскал их от пола до потолка. Нигде не было признаков тринадцатой персоны.
— Беда в том, — пожаловался Эллери Эллен, — что здесь такое количество набитых хламом комнат и стенных шкафов, что посторонний мог прятаться, переходя из одного укрытия в другое, во время обыска. Интересно, что за этим кроется?
— Что бы ни было, мне это не нравится.
— Двенадцать, — пробормотал Эллери.
— Что?
— Двенадцать хозяев и гостей, двенадцать дней и ночей Святок, а теперь еще исчезнувший Санта-Клаус, раздавший двенадцать знаков зодиака.
— Вы рехнулись!
— Клянусь бородами лжепророков миссис Браун, — отозвался Эллери, — я сам этого опасаюсь.
Открытие сделала горничная — малютка Мейбл. Она собиралась накрывать на стол к ленчу и вдруг внезапно издала пронзительный визг. Эллери с Эллен, а также мистер Гардинер и некоторые другие, слушавшие по Дабл-ю-джей-зед в гостиной рождественское приветствие Соединенным Штатам из Голландии, помчались в столовую. Ирландка прижалась к стене, с ужасом глядя на большой дубовый сундук.
— Я... я собиралась взять оттуда салфетки, — сказала она, стуча зубами, — открыла сундук и увидела это... — Мейбл указала дрожащим пальцем.
В сундуке находились аккуратно сложенный костюм Санта-Клауса — шуба, шапка, сапоги, варежки, — а также парик, фальшивые брови и борода.
Пока Эллен успокаивала испуганную девушку, Эллери внимательно обследовал костюм. Он выглядел абсолютно новым и не имел ни ярлыков, ни каких-либо признаков носки.
— Должен заметить, у этого типа есть чувство юмора, — усмехнулся толстый доктор. — Очевидно, он знал, что Мейбл или еще кто-нибудь рано или поздно заглянет в сундук.
Роланд Пейн чопорно кашлянул:
— Я нахожу это не более забавным, чем бородатые анекдоты на пикнике общества Таммани[25].
— Можете шутить сколько вам вздумается, — заявила Оливетт Браун страстно вибрирующим голосом, — но в этом доме таится опасность. Я чувствую это. Оно накатывает на меня, как волна. — Женщина закрыла глаза, и какой-то момент Эллери опасался, что она впадет в транс. Но слова доктора Дарка привели ее в чувство.
— Вы не можете верить в эту чепуху, миссис Браун.
— Чепуху?! — Оливетт Браун едва не бросилась на него. — Не кощунствуйте, говоря о вещах, в которых ничего не смыслите, доктор! На земле и в небесах есть куда больше, чем...
— На сей раз это и моя философия, — сказал Эллери, глядя на бессловесный красный костюм. — Я не разделяю предчувствий вашего подсознания, но должен признать, что мне все это не нравится. Случайно, никто не видел, как кто-то клал костюм в этот сундук сегодня утром?
Никто не признался.
* * *
Вторая половина дня протекала под пеленой, не вполне отождествляемой с пасмурным небом. Серые облака скрывали солнце, температура поднималась, и Олдервуд начал выбираться из-под заносов. Снегоочистители грохотали весь день. Местный автомеханик прибыл с грузовичком, снабженным спереди большим деревянным «толкачом», и расчистил подъездную аллею к усадьбе Крейга.
Джон и Эллери взяли лопаты и помогли Фелтону раскапывать дорожку.
Но радость, казалось, покинула дом. Расти, Валентина и Эллен попытались играть в снежки, но вскоре бросили это занятие. Возникла идея запрячь одну из лошадей в конюшне в старые ржавые сани, стоящие в углу гаража, но она также не осуществилась.
Мариус Карло сидел за роялем в музыкальной комнате, прикрывая один глаз от дымящейся во рту сигареты, и исполнял маленькие арпеджио, чередуя их с изуродованными фрагментами опер и часто прерываясь, чтобы глотнуть виски. Нечувствительная к музыкальным сарказмам Карло Оливетт Браун свернулась калачиком в углу с книгой, которую обнаружила в библиотеке первых американских изданий, собранной Артуром Крейгом, — «Чудесами невидимого мира» Коттона Мазера. Оба являли собой странно гармоничную пару.
Дэн Фримен, доктор Дарк и мистер Гардинер прогуливались в лесу около дома, горячо обсуждая два новейших бестселлера — «Историю Сан-Мишеля» Акселя Мунте и «Искусство мышления» аббата Эреста Димне, ни один из которых они при обычных обстоятельствах не сочли бы заслуживающим дискуссии.
