При виде старого священника Валентина Уоррен сразу умолкла и присела на подлокотник кресла спящего Мариуса Карло, слегка ероша его черные волосы и время от времени устремляя взгляд фиолетовых глаз на лицо Расти. На Джона она не смотрела вовсе.
Эллери наблюдал за ней.
— Что происходит в этом направлении, Эллен? — шепотом осведомился он.
— Разве я похожа на контрразведчика? — прошептала в ответ Эллен. — Придется вам самому делать выводы, мистер Всевидящий. Насколько я знаю, у вас это хорошо получается.
— Я делаю вывод о треугольнике.
— Не собираюсь помогать вам в математике.
— Кажется, вы знакомы с моей племянницей Эллен, мистер Гардинер, — сказал Крейг, подходя вместе с вновь прибывшим. — Это друг Джона писатель Эллери Квин. Преподобный мистер Гардинер.
Эллери удивило крепкое рукопожатие старика.
— Я слышал, вы удалились на покой, мистер Гардинер. Зачем, во имя Неба, понадобилось отправлять в отставку человека с такой крепкой рукой?
— Боюсь, Небо тут ни при чем, мистер Квин, — улыбаясь, ответил священник. — Просто епископ вежливо напомнил, что я уже пересек обязательный для отставки возрастной рубеж в семьдесят два года. Эллен, ты сияешь ярче обычного.
— Думаю, это мое влияние, — сказал Эллери.
Эллен слегка покраснела, но выглядела довольной.
— В таком случае, — подмигнул мистер Гардинер, — даже отставной священник может оказаться кстати. Если это не причинит неудобство вам и вашим гостям, мистер Крейг, я бы хотел посетить полуночную мессу. Кажется, в Олдервуде есть епископальная церковь. Если бы я мог позже позаимствовать машину...
— Чепуха, я попрошу Фелтона или Джона отвезти вас, — сказал Крейг. — Но беда в том, что дорога к главному шоссе через несколько часов может стать непроезжаемой. Я не слышу снегоочистителей.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, мистер Крейг. В случае необходимости я пойду пешком. Это всего около мили. Я уже лет пятьдесят не пропускал мессу в сочельник, а в моем возрасте едва ли разумно впадать в грех.
— Мы доставим вас в церковь, — сказал Джон. — Прошу внимания!
Мариус Карло, вздрогнув, проснулся. Эллери заметил, что рука блондинки, сидевшей на подлокотнике кресла, крепче вцепилась ему в волосы.
— Теперь, когда прибыл мистер Гардинер, — продолжал Джон, — я могу сообщить о третьем колоссальном событии 6 января. Мистер Гардинер останется на все каникулы и не только в качестве друга. Сразу после полуночи 5 января его преподобие проведет церемонию бракосочетания — Расти и меня!
В последовавшей радостной суматохе Эллери умудрился держаться позади, чтобы наблюдать за Валентиной и Мариусом. Актриса, обнимая Расти и Джона, выглядела чрезмерно оживленной, а ее голос звучал пронзительно от напряжения. Валентина была настолько бледной, что Эллери испугался, как бы она не упала в обморок. Очевидно, Мариус подумал о том же, так как стиснул ее руку. Но Валентина резко отпрянула, вырвав руку из пальцев музыканта. Эллери услышал, как Мариус сказал ей:
— Все-таки ты паршивая актриса.
— Заткнись, черт бы тебя побрал! — прошипела она в ответ.
Потом оба заулыбались и протянули стаканы Фелтону, который, вновь исполняя обязанности дворецкого, наполнил их для тоста.
Расти спросила у жениха:
— Но, дорогой, ты сказал, что 6 января произойдут четыре события. Какое же четвертое?
— Это мой большой секрет, — засмеялся Джон. — О нем никто не знает и не узнает до той ночи. Даже моя невеста.
И ни льстивые просьбы Расти, ни добродушные подшучивания остальных — включая Артура Крейга, который утверждал, что не имеет ни малейшего понятия, о чем говорит Джон, — не заставили молодого поэта открыть свою тайну.
* * *
Позднее, в столовой с дубовыми панелями и потрескивающим в камине пламенем, когда гости сидели за украшенным остролистом дубовым столом, Эллери сказал сидящей рядом с ним Эллен:
— Какое забавное совпадение.
— О чем вы, Эллери?
— От 25 декабря до ночи 5 января — от Рождества до так называемой Двенадцатой ночи в канун Крещения — ровно двенадцать дней.
— Ну и что из этого?
— Оглянитесь вокруг. Нас двенадцать человек. Разве это вам не кажется интересным?
— Нисколько, — ответила Эллен. — Что за странный у вас ум.
В этот момент Оливетт Браун воскликнула:
— За столом двенадцать человек. Должна признаться, я рада, что не появился еще один гость!
— Видите? — шепнул Эллери Эллен Крейг.
ПЕРВЫЙ ВЕЧЕР: СРЕДА, 25 ДЕКАБРЯ 1929 ГОДА В которой таинственный Санта материализуется из преддверия ада, а в центре сцены появляются вол, домик и верблюд
Проснувшись, гости Артура Бенджамина Крейга увидели похожий на почтовую открытку мир белого снега и замерзшей хвои. Даже у самых высоких кустов виднелись только верхушки. Не было никаких признаков подъездной аллеи или дороги. Повсюду громоздились параболы сугробов.
Почти все встали рано, восторгаясь видом из окон эркеров и наслаждаясь шведским столом, приготовленным кухаркой-экономкой Крейга, миссис Дженсен, и поданным краснощекой ирландкой-горничной. В столовой царили шум и оживление.
Преподобный мистер Гардинер был безутешен. Ему все-таки пришлось пропустить рождественскую мессу. Вывести машину прошлой ночью не представлялось возможным, и даже он понимал всю бесполезность попыток пробираться пешком сквозь заносы. Крейг несколько смягчил его досаду, включив радио в половине двенадцатого, чтобы он мог послушать по Дабл-ю-оу-ар «Невидимый хор» и перезвон церкви Святого Фомы, а позже все присоединились к старому священнику, слушая трансляцию полуночной мессы из церкви Святого Сердца. Расти и Джон сидели на полу рука об руку перед приемником, а Эллери наблюдал за неподвижной белой маской, в которую превратилось лицо Валентины Уоррен, и сардонической усмешкой на губах Карло. Эллен тоже заметила это и казалась обеспокоенной.
Потом все пели рождественские гимны и украшали большую елку в гостиной, после чего большинство отправились спать.
По окончании завтрака Джон объявил, что приготовил всем рождественские утренние сюрпризы, и повел их в гостиную.
— Под елкой... — начал Джон и внезапно умолк с глупым видом, ибо поддеревом не было ничего. Он посмотрел на Расти, а Расти — на мать.
— Не понимаю, — сказала Расти. — Мы сами оставили их здесь прошлой ночью, когда все разошлись.
— Странно, — пробормотал Джон. — Мейбл! — Горничная просунула голову в дверь из столовой. — Ты не видела пакеты под елкой, когда разводила огонь сегодня утром?
— Нет, мистер Джон.
— Если кто-то так представляет себе забавную шутку... — холодно начал Джон и внезапно расхохотался.
Все обернулись. В арочном проходе из холла стоял Санта-Клаус, нагруженный маленькими рождественскими пакетами.
— Санта.
— Джон, тебе следовало стать актером.
— Но я не...
— Отличная идея!
Это был классический Санта с огромным животом, белой бородой и бровями. Он молча стал раздавать яркие пакетики.
— Джон, какая красивая брошь!
— Зажим для денег в форме... Что это такое?
— По-моему, ягненок.
— Неужели вы не понимаете? — воскликнула Оливетт Браун. — Это ваши знаки зодиака. Ты — Овен, Эллен, поэтому получила ягненка. А ты — Стрелец, Валентина, так что тебе достался лучник. И так далее. Это я вдохновила вас, не так ли, Джон?
— Конечно. Расти сделала эскизы фигурок и заказала их в ювелирной мастерской Мойлана на Пятой авеню.
— Нам было нелегко узнать дату рождения каждого, — засмеялась Расти, — но мы это сделали, и тогда выяснилось, что у всех двенадцати разные знаки зодиака. Вам они нравятся?
Это были миниатюрные изделия из золота с полудрагоценными камнями — броши для женщин, денежные зажимы для мужчин. Зажим Эллери был искусно изготовлен в виде Кастора и Поллукса[22].
— Мы должны поблагодарить Фелтона, Джон, — сказал Эллери. — Из него вышел отличный Санта. Где он?
Санта-Клаус исчез.
— Разве это был Фелтон? — отозвался Джон.
— Тебе виднее.
— Но я этого не знаю, Эллери. Я не договаривался насчет Санты. А ты, Артур?
— Я? — Крейг покачал головой. — Я тут ни при чем.
Воцарилось молчание.
— Это не мог быть один из нас — все двенадцать были здесь, когда он вручал подарки. И это явно не была малютка Мейбл или миссис Дженсен в костюме Санты. Значит, это Фелтон.
— Я, сэр? — Все удивленно обернулись. В дверях столовой стоял Фелтон в зеленом резиновом фартуке и намыленных резиновых перчатках. — Я мыл посуду в буфетной. Миссис Дженсен может это подтвердить.
Вновь последовала пауза.
— Хорошо, Фелтон, — резко сказал Артур Крейг. Слуга исчез, пятясь задом. — Интересно, кто же это был?
