Второй качок не сводил с меня глаз. Я равнодушно скользнула глазами по его фигуре и не оборачиваясь вышла из холла отеля. Задерживаться там у меня не было ни малейшего желания.
* * *
Воздух после ванны был свеж и прохладен. Вода смыла с меня не только пот и усталость, но и воспоминания о бурных событиях сегодняшнего дня. Я была в умиротворенном состоянии и предвкушала только одно – вымыть себе крепкое яблоко и завалиться в постель с новым томиком детективов Клугера, Тополя или еще кого-нибудь из славной когорты современных писателей, облегчающих одинокой женщине переход ко сну.
Я не глядя вытащила с полки под зеркалом покетбук с золотым тиснением, но не успела как следует устроиться в постели, как послышался резкий телефонный звонок. Интересно, кому неймется в час ночи?
– Примите разговор «говайна», – произнес металлический голос электронной телефонистки. – Чтобы узнать имя собеседника, нажмите цифру «1».
Нажав единицу, я, к своему изумлению, услышала тихое: «Денис».
– Если вы разрешаете беседу за ваш счет, нажмите «0», – механической бабе было наплевать на мои волнения – она делала свое дело.
Быстро утопив кнопку с нужной цифрой, я заорала в трубку:
– Денис, это ты? Где ты находишься?
– Под твоим домом, звоню из автомата напротив, – я не верила своим ушам.
– Поднимайся!
– Ты одна?
– Да, да, с Дашкой.
– Иду, – он повесил трубку.
На цыпочках я подошла к двери и прислушалась. Шаги приближались. Тихий знакомый голос за дверью произнес:
– Валерия, открой, это я.
Я откинула металлическую скобу и распахнула дверь. Денис стоял, облокотившись о косяк. Боже, как он выглядел! Светлые джинсы были выпачканы на бедрах и коленках, будто его волоком тащили по сырой земле. Некогда белоснежная майка с маленькой эмблемой «Diodora» давно потеряла свою свежесть. А запах! От Дениса разило как от ломового грузчика после рабочего дня.
Он вошел, слегка пошатнувшись, и рухнул в белое пластиковое кресло, стоявшее у входа в кухню. Открыв холодильник, я налила стакан апельсинового сока и протянула ему. Денис жадно выпил.
Его кроссовки тоже имели вид еще тот. Я наклонилась и, задержав дыхание, расшнуровала и стянула их вместе с носками. Потом расстегнула пуговицы на джинсах и сняла с Дениса майку. Он сидел в кресле и как будто не замечал моих манипуляций.
– Пошли в ванную, – сказала я.
Пришлось тянуть Дениса за руку. Он покорно встал и, не говоря ни слова, поплелся за мной. Я не решилась оставить Дениса одного и, усадив его в ванне, принялась энергично намыливать ему спину. При этом совершенно бессознательно я приговаривала совершенно так же, как если бы купала годовалую Дашку:
– Вот какие мы хорошие. Сейчас помоем спинку, чтобы спинка была чистая-пречистая. А сейчас посмотрим, какие у нас ручки. Грязные? Нет, уже тоже чистенькие. И ножки. Все-все помоем и будем чистые и купанные.
Денис не издавал ни звука. Наконец, смыв последние хлопья мыла, я завернула его в самое большое полотенце, которое было у меня, и помогла выйти из ванны.
– Спасибо, – прошептал он.
– Есть будешь?
Он кивнул.
Я поставила на стол все, что было в холодильнике – сыр, банку творога. Достала из морозильника пару шницелей и сунула их в микроволновку. Чайник уже закипел. Я налила Денису большую чашку крепкого кофе с молоком, подвинула тарелку с бутербродами и села напротив.
Он заговорил, когда выпил примерно полчашки кофе и съел два бутерброда с сыром.
– Когда я шел к тебе, – начал он, – ты была моя последняя надежда. Как мне сейчас хорошо! Я пять дней ночевал неизвестно где, боялся позвонить. Все вещи, документы, телефон остались в номере. Мама, наверное, с ума сошла от беспокойства. Ведь они подумают, что это я сделал! – он поднял на меня глаза, полные боли.
– Успокойся, милый, не нужно так переживать. Давно бы пришел и не мучился один, – я встала и, подойдя к Денису сзади, обняла за плечи. Он затрясся от рыданий. – Ничего, это пройдет, все страшное позади, ты дома, тебя здесь любят, все будет хорошо.
– Мама, – послышался голос моей дочери из спальни, – кто это?
– Это Денис. Спи, все в порядке.
Я пошла к ней, поправила сбившуюся простыню и осторожно прикрыла дверь в детскую. Когда я вернулась, Денис был уже спокоен, и отсутствующее выражение исчезло с его лица.
– Иди ко мне, Валерия, – я наклонилась, и он, обняв меня, зарылся головой в мои волосы. – Какой родной запах, – буквально простонал он.
– Зато ты недавно источал такое амбре, что там Хусейн с его газовой атакой…
Мы грохнули со смеху.
– Тише, – шикнула я на него, – Дашку разбудим. Хочешь еще кофе?
– Да, если можно.
– Можно, можно. Матери-то звонить будешь?
– Нет пока, – протянул он нерешительно, – я не хочу ее тревожить.
– Да она от твоего отсутствия еще больше с ума сходит!
– Знаю, но звонить не буду. Будет еще хуже.
– Как хочешь, – я пожала плечами. Знаешь что, расскажи мне все по порядку.
– Ладно, только давай постелим, ужасно хочется принять горизонтальное положение. Ты еще не выкинула мою зубную щетку за ненадобностью?
Нет, ну каков нахал! За каких-то пять дней с него слез весь лоск цивилизации, а сейчас, чистый и накормленный, он ведет себя барином. Еще и любви на десерт потребует.
Да что я завелась, в самом деле? Он же ко мне пришел, значит доверяет больше всех. Завтра отправлю его к матери, и все. Только вот, что я скажу Борнштейну? Ведь я обязана его предупредить. Может, уговорить Дениса пойти к следователю?
Денис вышел из ванной, подошел ко мне и обнял. Легонько целуя меня в лоб и волосы, он прошептал:
– Лерочка, я виноват перед тобой. Простишь ли?
Я отстранилась.
– Ты хотел что-то рассказать…
– Сердишься, – он хмыкнул и лег на тахту, которую я по такому случаю раскрыла и превратила в двуспальную. – Хорошо-то как, – застонал он, вытягиваясь. – Когда я последний раз лежал на чистых простынях? Не помню. Иди ко мне.
Упав в его протянутые руки, я не удержалась от язвительного замечания:
– Последний раз, мне кажется, ты лежал на чистых простынях в отеле «Дан-Панорама».
– Ревнуешь, – констатировал Денис. – Что ж, ты права. Я действительно потерял голову. Я не оправдываю себя. Если бы не мое увлечение Татьяной, все было бы по другому. Ее бы не убили, – его голос дрогнул.
– Как это произошло?
– Трудно объяснить. Нужно начинать с самого начала. Я заранее прошу меня простить, если сделаю тебе больно, но иначе ты просто не поймешь, как все это было.
– Ничего, надеюсь, что пойму. Говори.
– Мы познакомились с Татьяной на совещании в нашей фирме. Она привезла недостающие документы из Москвы. Я переводил, а потом Малявин обратился к моему шефу Менахему с просьбой.
– Малявин – это лысый, с кривым носом? – перебила я его.
– Да, – удивился Денис, – а ты откуда знаешь?
– Видела как-то, продолжай.
– Просьба заключалась в том, чтобы я сопровождал московских гостей по достопримечательным местам Израиля. Шеф согласился, ведь желание такого богатого клиента – закон.
– И куда вы ездили?
– Татьяна – христианка, верующая, очень хотела увидеть святые места. Мы были с ней в храме Гроба Господня в Иерусалиме.
– Ты ездил только с ней? – я пыталась придавить в себе червячка ревности, но он вертелся во мне и не давал дышать.
– Нет, почему же. Я и с Малявиным, и с Кругловым ездил.
– А это кто такой?
– Круглов? – переспросил Денис. – Он-то и есть их главный программист. Головастый мужик. Но он побыл несколько дней и улетел обратно в Москву, а Малявин и еще парочка остались утрясать контракт.
– Малявин тоже верующий?
– Да никакой он не верующий, просто просил меня сопровождать его по районам, где нет туристов. То в Гедеру поехали, осматривали какое-то поселение, потом на север, возле Афулы крутились.
– Ты не спрашивал, зачем ему надо мотаться по стране?
– Он как-то сам сказал, что хочет дом купить, а в центре дорого.
– А Татьяна? Она тоже с вами ездила?
– Н-нет..
– Знаешь что, не темни, – разозлилась я, – или рассказывай по-человечески, или давай спать.
– Ну, в общем, я сам предложил ей встречаться без свидетелей. Она очень легко согласилась. После поездки в Иерусалим, это было пару месяцев назад, я проводил ее до гостиницы и… остался там.
– Дальше…
– Она очень меня влекла. В ней была такая звериная чувственность, она была вся раскрытая, раскрепощенная. Я чувствовал себя с ней хозяином, повелителем… – он замолчал.
«Да, – подумала я, – что и следовало доказать… Я старше, со мной он чувствовал себя мальчиком, сынком. Ну что теперь, измениться? Начать хлопать ресницами и восторгаться его словами? Черт побери, это же противно самой природе наших отношений! Господи, о чем я вообще думаю? Завтра, поцеловав меня на прощанье, он выйдет за дверь и, вполне вероятно, будет сам решать свои проблемы, а мне в его жизни просто не запланировано место. Я всегда говорила, что ваши отношения временные, но старалась не верить этому. И надо же, в тот момент, когда я уже вполне оправилась от этой болезни, он появился вновь. И мне снова жутко хочется видеть его рядом, прижаться к нему и чувствовать себя счастливой».
