— Шомпол сломался, — всхлипнув, пробормотал мушкетер.
— Он тебе больше не понадобится, — произнес Римо, схватив солдата за плечо, обтянутое синим шелком.
— Я отдал за свой мушкет месячную зарплату!
— Подумаешь, большое дело, — отозвался Римо и, выхватив оружие из покорных рук противника, всадил ствол в землю. Затем спустил курок, и ствол разорвало от мушки до затвора.
Солдат испуганно вскрикнул.
— Это всего лишь ружье, — заметил Римо.
— Это мое хобби! — возразил парень.
— Так, значит, ты примчался сюда из самой Луизианы, чтобы подраться с янки, и все потому, что у тебя такое дурацкое хобби? — уточнил Римо.
— Ничего подобного, — отозвался солдат. — Я не собирался воевать с янки.
— С кем же?
— Я приехал, чтобы сразиться с Шестой виргинской пехотной ротой.
— Но ведь они южане, разве нет?
— Южане, — подтвердил зуав.
— Значит, они на вашей стороне?
— Только не в этой священной войне!
— Значит, вы заодно с Севером?
— Еще чего! Мое сердце принадлежит Дикси.
— А мозги — Смитсоновскому институту! — рявкнул Римо. — Если ты не за северян, то за кого же?
Солдат горделиво выпрямился, обеими руками подхватывая падающую феску.
— Мною двигало желание оставить след в истории!
— Не понимаю.
— Это оттого, что ты пытаешься общаться с набитым дураком, — заявил Чиун, выходя из-за спины Римо. — Эй ты, болван! Какое отношение имеет Франция к творимому вами беззаконию?
— Никакого, кроме того, что мы взяли за образец форму учебного франко-алжирского полка, прошедшего всю Америку в начале шестидесятых годов прошлого века.
— Неужели? — удивился Римо.
— Так оно и было, — ответил зуав. — В начале Гражданской войны обе стороны носили мундиры французского покроя, и лишь на втором году сражений каждая из них ввела собственную униформу. Мы с товарищами предпочитаем форму зуавов. По крайней мере выделяемся из толпы.
— Это уж точно, — заметил Римо, окидывая причудливый костюм скептическим взором.
— А теперь объясни нам, что кроется за всем этим безумием, — потребовал кореец.
Солдат открыл было рот, и в тот же миг со стороны питерсбергского национального поля битвы послышались звуки мушкетной пальбы.
Ученик с учителем посмотрели на запад. Где-то вдали клубился пороховой дым. Залп следовал за залпом, облачка поднимались в воздух, сливаясь друг с другом.
— Куда они стреляют? — спросил Римо.
— Вверх, — ответил Чиун.
Римо, сделав из ладоней козырек, задрал голову.
— Наверху ничего нет, только вертолеты прессы и армии, — сообщил он.
— Наверное, они стреляют по федералам, — предположил зуав.
— А может, по газетчикам, — добавил Римо. Определить, куда стреляют мушкеты, было невозможно. Облачка взмывали вверх, словно стайка обеспокоенных шумных птиц. Пальба не утихала.
— А что, если кто-то пытается вызволить северян, попавших в плен? проговорил Римо. — Давай сходим туда и посмотрим.
— А как быть с этими шутами? — спросил Чиун, указывая на испуганных зуавов, сгрудившихся в кучку.
— Ты поломал их ружья?
— Я поступил умнее — переломал шомполы, а без них им не зарядить их зловонные мушкетоны.
— Вот и хорошо. На ближайшее время они вышли из игры, — кивнул Римо. Сидите тихо, мы скоро вернемся, — добавил он, оглядывая зуавов, понуро толпившихся вокруг.
Луизианцы промолчали.
Римо с Чиуном ступили на территорию парка.
— Дождитесь пресс-конференции! — крикнул им вслед кто-то из солдат. Вот тогда и начнется настоящее сражение!
— Какая еще пресс-конференция? — спросил Римо.
— Он дурак и городит всякую чушь, — насмешливо отозвался мастер Синанджу.
То тут, то там вдоль Кратер-роуд прохаживались патрули, наблюдавшие за главным въездом на поле битвы. Все без исключения одеты в серую форму Конфедерации и плоские фуражки — теперь Римо знал, что северяне предпочитают точно такие же, только синие.
Мастера Синанджу легко миновали караул. Никто и не догадывался, что сквозь их ряды, словно гонимый ветром туман, просочились два самых опасных человека, когда-либо ступавших по земле.
Несколько минут спустя они вышли на открытое пространство, откуда был виден знаменитый кратер.
Кратер находился на равнине, а за ним возвышался холм. Холм утопал в густой зелени, кратер же, вырытый взрывом более сотни лет назад, только-только покрывался скудными лоскутами травы. Длина его составляла примерно сто пятьдесят футов, ширина — около полусотни, глубина — футов пятнадцать. Римо ожидал увидеть что-нибудь круглое, похожее на след упавшего метеорита, но этот кратер скорее походил на рваную рану. Здесь расхаживали патрули, окружив углубление, они методично стреляли в небо из мушкетов и пистолетов.
Вскоре вертолеты удалились на почтительное расстояние, и пальба утихла.
— Теперь небось побоятся возвращаться, — проворчал кто-то из солдат.
— Думаешь, это были они?
— Я собственными глазами видел проклятого грызуна. Его уши были намалеваны на боку этой новомодной машины.
— Что-то я не заметил.
— Ты, может, и не заметил, но он там был.
— Они нипочем не стали бы привозить его на вертолете. Просто не решились бы.
— Уж теперь-то не решатся, это точно. Телевизионщики засняли пальбу на пленку.
— О чем это они? — спросил Римо у Чиуна.
— Понятия не имею. Сейчас узнаем.
Мастер Синанджу спрятал руки в рукавах своего черного кимоно с красной каймой и направился к шеренгам конфедератов.
Первым крохотного старичка в черном заметил капитан Ройял Вутен Пэйдж, командир подразделения виргинской Национальной гвардии, носившего имя Стоунволла.
Старичок выглядел совершенно безобидно. Капитан знал историю Гражданской войны, как подобает истинному сыну Виргинии — то есть назубок. Виргиния была сердцем и душой довоенного Юга, а Ричмонд — гордой столицей Конфедеративных Штатов Америки. Виргиния оказалась крупнейшим и самым важным театром боевых действий в яростной кровавой бойне. Капитан Пэйдж знал, что в первые месяцы сражений, пока регулярные армии обеих сторон еще только формировались, вопрос обмундирования решался каждым бойцом лично. В те времена еще не было синих и серых униформ, они появились гораздо позже. Солдаты шли в бой, надев что-нибудь старое — не важно, гражданское или военное. Кто-то носил тюрбаны и фески, порой попадались бравые ребята в шотландских юбках.
Капитан Пэйдж, сменивший шлем гвардейца на широкополую шляпу конфедерата, никак не мог понять, что за форма на приближающемся к нему старичке. Его одеяние чем-то напоминало костюм зуавов, которым некоторое время подражали как южане, так и северяне, но дальше смутного сходства дело не шло. Капитану Пэйджу была хорошо знакома лишь одна деталь — красная кайма, поэтому, когда маленький незнакомец приблизился к нему вплотную, он осведомился:
— Артиллерия, сэр?
— Плевать я хотел на артиллерию.
Пэйдж вздрогнул, как будто его укололи шпилькой.
— Истинному сыну Юга не пристало произносить такие слова, — заявил он.
— Я прибыл с севера.
Только теперь капитану удалось хорошенько разглядеть миндалевидные глаза незнакомца.
— На мой взгляд, вы больше напоминаете жителя восточных стран.
— Не вы ли командуете этим легионом?
— Сама судьба возложила эту ношу на мои измученные заботами плечи. Позвольте представиться: капитан Пэйдж к вашим услугам, сэр.
— Я — Чиун, главнокомандующий Синанджу.
— Впервые слышу о таких войсках, сэр.
— Я служу императору этой страны, который послал меня в вашу провинцию обсудить условия.
Пэйдж растерянно моргнул.
— Вы имеете в виду условия сдачи?
— Да.
— Не кажется ли вам, что начинать мирные переговоры малость рановато? В сущности, битва за эти многострадальные земли еще не начиналась.
Справа от капитана послышался голос:
— Сражение окончено, приятель. Вас попросту не успели известить.
Пэйдж повернул голову. У него за спиной стоял человек в гражданском. Может быть, кто-то и согласился бы признать футболку и слаксы военной формой, но только не капитан Пэйдж.
— С кем имею честь?..
— Римо.
— Что это — имя или фамилия?
— Если не ошибаюсь, это форма Национальной гвардии, — отозвался Римо.
— Совершенно верно.
— А что за шляпа у вас на голове?
— Мои предки называли ее «шапе».
— По-французски это значит «шляпа», — шепнул Чиун.
— Сам знаю, — отозвался Римо. — Как же вас угораздило затесаться в ряды этих опереточных солдатиков? — спросил он, обращаясь к капитану.
— Я командую ими, сэр. А вы кто такой, чтобы оспаривать мои полномочия?
— Вашингтон желает знать, что здесь происходит.
