Они отъехали, поворачивая на северо-запад в потоке других машин.
— Она мне понравится? — переспросил Бишоп.
— Да. Думаю, тебе нужно с ней познакомиться. Она работает фотомоделью.
— Фотомоделью?
— Да. Она была невестой Дэвида Брейна.
На лице Бишопа появилось озадаченное выражение.
— Неужели?
— Правда. Когда я копалась в делах Дэвида Брейна — на свой придирчивый манер — я вышла на маленькую Софи. Они собирались вместе ехать за границу. Не знаю, когда. Это один из моментов, который ты должен выяснить у нее.
Минут пять Бишоп вел машину в молчании. Потом спросил:
— Зачем ее о чем-то спрашивать? Вопрос решен. Смерть в результате несчастного случая.
— Несчастные случаи нередко происходят тогда, когда человек находится в состоянии стресса. А стресс по пустякам не возникает. Или ты пришел к заключению, что искать нечего, и мы в тупике?
— Если и пришел, ты можешь переубедить меня.
— Хотела бы я это сделать, — сказала мисс Горриндж. — Интересные вещи происходили во время дознания, хотя не было сказано ни одного слова. Мне показалось, что умерший оживает. Он по-прежнему остается главной частью картины, центральной фигурой. Остальные располагаются вокруг: Мелоди, американец, Софи. Ты познакомился с американцем — что он из себя представляет?
— У него было мало времени, чтобы что-то из себя представить. Понятно только, что на нем штаны дымятся, когда он видит Мелоди.
— И какие у них отношения?
— Не вегетарианские, полагаю.
— Отношения между… как его зовут?
— Эверет Струве.
— Между Струве и Софи отношения строятся на более высоком интеллектуальном уровне. Оба они добивались одной цели — разорвать смертельные объятия этой очаровательной пары.
— Потому что Струве нужна Мелоди…
— А Софи хотела вернуть своего Брейна, пока он был жив.
— Жаль, что она так затянула дело, — сказал Бишоп.
— Да. — Мисс Горриндж взглянула на него. — Она будто знала, что надо торопиться. Не так ли?
Помолчав минуту, Бишоп спросил:
— Где я могу встретиться с ней, Горри?
— Она тоже член клуба «Беггарс-Руст» и собирается туда сегодня вечером. Ты можешь есть-пить и не состоя в клубе. Это клуб при пабе.[10] Но, конечно, в десять тридцать тебя оттуда выставят, раз ты посторонний. Если же ты являешься членом клуба, то тихо проходишь в дверь с надписью «Вход посторонним воспрещен» и заказываешь еще стаканчик. А если ты знаешь верное слово, пароль, то можешь провести там ночь, играя в рулетку. Это прекрасно организованное предприятие.
— Ты что, бывала там?
— Нет. Просто у меня есть информация.
— В какое время идет туда Софи сегодня?
— К ужину. Часов в семь.
Некоторое время Бишоп мычал что-то себе под нос, не открывая рта, в котором была трубка. Потом, наконец, сказал:
— Сегодня ко мне должна заехать Леди в Красном. Не представляю, как мы умудримся повидать их обеих.
— Мелоди Карр?
— Да, но я не знаю, в какое время она будет. Думаю, она хочет сбежать от Струве.
— Тогда позвони ей и предложи приехать попозднее. Скажем, в половине десятого. К тому времени ты вернешься из Телбриджа.
— «Беггарс-Руст» находится в Телбридже?
— Да, в двух милях от него в сторону города.
— Не думаю, что узнаю от Софи столько, сколько смогу узнать от Мелоди, — с сомнением проговорил Бишоп. — Я предложил заехать за ней, забрать ее из дома, но она сказала, что сама приедет ко мне. А мне хотелось бы взглянуть на ее квартиру. Брейн провел в ней последние часы своей жизни. Там он произнес свои последние слова, выпил свой последний стакан виски. Иногда атмосфера дома позволяет почувствовать…
— Если тебе когда-нибудь удастся подобраться к ее туалетному столику, посмотри для меня, какими духами она пользуется. Мне кажется, это «Прах почивших любовников».
— А какие духи у маленькой Софи?
— У нее «Крушение надежд».
— Не похоже, чтоб она так уж сокрушалась.
— Она не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ. Это как раз одна из черт, которые тебе в ней понравятся. Но может, ты и прав. Может, теперь, когда ее помолвка расторгнута, она избавится от печали и обретет надежду. Повидайся с ней; у меня предчувствие, что это будет полезно.
— Ладно, я ставлю пять шиллингов.
Они добрались до Чейни-Мьюз и пообедали. Потом весь день, входя в кабинет Бишопа, мисс Горриндж заставала его разговаривающим с сиамской кошкой — Принцессой Чу Ю-Хсин. Оба расположились на полу — Хьюго улегся во весь рост, а Принцесса сидела на задних лапках. Между ними стояли шахматная доска и фигуры. Каждый раз, когда Бишоп ставил фигуру на шахматное поле, кошка протягивала мягкую лапу и сбивала ее.
Не поднимая глаз, Бишоп бормотал:
— Ты только посмотри, Горри.
Он ставил красную пешку — и она слетала с доски. Он по очереди пробовал коня, ладью, слона, короля. Лапка сиамской кошки опрокидывала их навзничь; прозрачные голубые глаза медленно, удовлетворенно щурились.
— Но она всегда так делала, — сказала мисс Горриндж.
— Нет, посмотри. — Он поставил белую королеву. Кошка просто сидела и смотрела на нее. Бишоп поднял голову. — И так каждый раз, Горри.
— Она не хочет сбивать королеву?
— Даже дотрагиваться не хочет. — Он глядел на Принцессу. Это не имело значения, но где-то внутри маленькой гладкой головки, где-то в глубине примитивного кошачьего мозга сидело нечто, не позволяющее ей сбивать королеву. По форме эта фигура отличалась от остальных, но была похожа на короля. Однако и король летел кувырком, как только попадал на доску; королева же — ни разу.
Мисс Горриндж поежилась. Таинственная избирательность животного иногда кажется жуткой, сверхъестественной. Особенно этим отличаются кошки.
Бишоп протянул палец и опрокинул королеву. Кошка подняла голову и посмотрела на него, вот и все. Но на минуту он ощутил то же самое, что Горри. Человеческий мозг несравненно превосходит мозг животного, но кошка знает нечто такое, что людям не дано.
— Ты занята? — спросил Бишоп.
— Нет.
— Я тут пытался разобраться в ситуации. Хочешь помочь?
— Если смогу.
— Ну, начнем с того, что удалим отсюда этот электронный мозг. Она сбросит все фигуры, кроме двух. — Он глянул на Принцессу Чу Ю-Хсин. — Давай-ка, уматывай отсюда, маленькая чародейка.
Сиамская кошка посмотрела на него, потом поднялась и мелкими шажками направилась к кушетке. Черное воплощение дьявола.
Бишоп поднял красного короля и поставил его в центре шахматной доски.
— Дэвид Артур Брейн, пьяница, банкрот, отчаянный гонщик, ныне покойный. Центральная фигура, как ты выразилась, Горри. Вокруг него вращаются все остальные.
Кошка с дивана наблюдала за ними, притворяясь, что не смотрит. Она не желала больше интересоваться этими фигурками из слоновой кости, но потихоньку, искоса следила, поглаживая тонкие усы о диванную подушку.
— Рядом с ним — Мелоди. — Красная королева встала рядом с королем в центре доски, лицом к нему. — По-моему, они стоят друг друга.
Наискосок от короля Бишоп поставил белого коня; тот словно объявлял шах.
— Эверет Струве, может быть, и не желал Брейну никакого вреда, но помог тому сыграть в ящик и освободить место рядом с Мелоди.
— Это достаточно странно, — сказала мисс Горриндж. — Что-то незаметно, чтобы Струве сегодня был на верху блаженства, хотя соперник номер один сгинул и оставил этот совершеннейший цветок без охраны.
— В том-то и дело. Но, может быть, маленькая ядовитая орхидея не так уж интересуется нашим славным конем. Мне самому он мало приятен.
Белая королева заняла место, уравновешивающее позицию белого коня.
— Софи Маршам была сторонницей Струве. Оба они глаз не спускали с Брейна, но по разным причинам. Хотя белая королева в то же время косвенным путем атакует красную…
— При условии, что следующий ход ее.
— Да, при этом условии. Все зависит от того, закончена ли игра. Теперь, когда красный король повержен в прах, это вообще-то означает мат и окончание игры. Но все наши ангелочки, кажется, не особенно заботятся о соблюдении правил.
— Война до полного истребления.
— Да. Пока на поле не останется одна последняя пешка, чтобы умереть от старости.
Бишоп поиграл белым слоном, в задумчивости глядя на шахматные квадраты, и объявил:
— Белый слон — это я. Белый, потому что пока ничем не запятнан, если говорить об этом запутанном деле…
— Дай только срок, — сказала мисс Горриндж.
Бишоп поставил белого слона рядом с белой королевой.
— Я — с Мелоди. И рядом с Софи, поскольку ты предполагаешь, что я смогу поддаться ее очарованию…
— Отвратительное выражение…
— Но приятное чувство. И еще я — под ударом белого коня, ибо у меня осталось смутное впечатление, что Эверету я не понравился.
