- Читают нас люди. Авторитетом пользуемся. Даже звонят, - удовлетворенно закончил шеф. - Кстати, о сатанистке твоей опять письма пошли. Подумай, может, её как-то закрутить там, - он сделал замысловатое движение рукой с дымящейся трубкой.
- Как закрутить?
- Придумай что-то, - довольно заулыбался шеф, будто сообщая интимный секрет.
- Врать неприлично.
- Мы же живем в виртуальном мире, - встрял ответственный секретарь. - Все давно уже перестали понимать где вранье, а где правда.
- Во-во, - поддержал главред. - Так что не бойся.
- Не буду, - произнес Валдаев.
Главред затянулся из трубки, пустил дым и отбыл из кабинета. Не ушел, а отбыл - плавно, как пассажирский лайнер на волнах.
- Фактурный мужик, - негромко произнесла ему вслед Нонна.
- Да уж, - с отвращением произнес Валдаев.
- Одно плохо - мудак полный...
Нонна в выражениях никогда не стеснялась.
- Ладно, я поехал. Нужно гонорары собрать у конкурентов, - сказал Валдаев.
И отправился в путешествие по Москве за деньгами. За последние дни у него вышли две статьи в разных газетах, да еще за старые публикации обещали гонорар.
Добрался он до своего района часов в шесть вечера. Залгавшись о превратностях судьбы, он подходил к подъезду, и вдруг - резкий удар в спину. Валдаев покачнулся и быстро обернулся...
* * *
- У, нервный стал, - насмешливо произнесла она, потирая ладонь.
- Ты откуда? - Валдаев перевел дух.
- Из лесу, вестимо, - сказала сатанистка. - Тебя жду.
- Где ты мой адрес взяла?
- В редакции сказали. Главный редактор. - Во дурак.
- Ты что, зайчик, не рад? - Наташа прижалась к нему грудью. - Пригласил бы даму в дом.
- Уж тебя не пригласишь... Пошли.
Он провел ее в свою квартиру, кляня себя за слабоволие. Нужно было дать ей от ворот поворот, но, как всегда, он не умел никогда ни отказывать, ни гнать к чертям, когда это было надо. Такие люди созданы, чтобы на их шее с удобством комфортабельно, со вкусом ездить.
Наташа по-хозяйски, с ногами устроилась в любимом кресле Валдаева и осведомилась:
- Чай, кофе?
- Это ты предлагаешь? - спросил Валдаев, сдерживая раздражение.
- Спрашиваю, что ты мне предложишь.
- А что ты хочешь?
- Травки.
- Не, ну ты вообще...
- Ага, - довольно захохотала она. - У тебя жарко. Она стянула свитер, под которым ничего не было.
- За свою невинность не опасаюсь. Ты, зайчик, импотент.
Он опешил, не нашелся что ответить. Она, зевнув, потянулась, от чего груди заходили весьма соблазнительно, и велела:
- Тащи чай.
Валдаев нахмурился, опять хотел кинуть что-нибудь уничижительное. Но лишь отправился заваривать чай, раздумывая, что есть в комнате такого, что может по простоте душевной стянуть Наташа. Вроде, кроме "ноутбука" и дискет с материалами ничего ценного, что можно легко унести с собой, нет. Он вообще не терпел ценных вещей.
Он заварил в заварном чайнике английский чай, поставил его на поднос вместе с чайником "Мулинекс", извлек из холодильника варенье и печенье.
Наташа нежилась в кресле, так и не подумав натянуть свитер. Валдаев поставил поднос на столику кресла. Разлил чай по чашкам.
- Да, - кивнула Наташа, беря чашку. - Чай жидок. Зато хозяин русский.
- Сама придумала?
- Поговорка, лысенький. Поговорка... Вообще, ты правда русский?
- Правда.
- Из Москвы?
- В Оренбургской области родился.
- Лимитчик, - всплеснула сатанистка руками. - Отпад!
- Я с двенадцати лет в Москве, - вдруг обиделся на лимитчика Валдаев и с досадой подумал, что втягивается в идиотский разговор, начинает опять оправдываться. Он зло осведомился: - Тебе вообще чего?
- Пришла права заявить.
- Чего?
- Ты теперь за меня отвечаешь?
- Это еще что за новости?
- А то... Ославил меня на весь свет. Может, меня убьют теперь.
- Ты же сама напросилась! - возмутился он.
- А я по недомыслию, может. По наивности. Я девочка глупенькая, прошептала она, подалась к нему, встряхнув грудями, которые невольно приковывали взор Валдаева.
- Ты чего, серьезно?
- Насчет наивности?
- Насчет того, что убьют.
- Шучу... А может, и серьезно... Может, куда серьезнее, - она вдруг судорожно перевела дух. - Знаешь, как это бывает... Острый нож...
Она пригнулась к нему и провела острым ногтем - не больно, но чувствительно - по его шее.
- Такой красивый разрез. Главное, сделать умело. Тогда жертва не пикнет. И можно даже не забрызгаться, зайчик. Главное уметь. Отсюда и досюда. - Она снова повела ногтем от его уха, но он оттолкнул ее.
- Это все, что ты мне хотела сказать?
- Не все... А ты представляешь нож в своей руке, зайчик, который режет беззащитную шею от уха до уха?
- Не представляю!
- А зря. Мне кажется, ты способен. У тебя вот здесь, - на постучала себя по лбу с костяным звуком, - такие тараканы водятся... Мне кажется, ты еще сам себя плохо знаешь.
- Уж лучше, чем ты.
- Вопрос, - она покачала головой, неожиданно опят подалась вперед и прижалась к нему грудью.
И он ощутил, что теряет контроль над собой. Рука легла на эту грудь, губы встретились с ее губами. Он притянул ее к себе. Сжал посильнее в объятиях. Ее язык как жало скользнул в его рот. Голова у него закружилась. И все закружи лось. В сердце загорелся пламень.
Она резко оттолкнула его от себя.
- Лысенький, теперь я вижу, ты не импотент. Он ничего не ответил, переводя дух.
- Ты просто неудачник, - она натянула свитер так, что тот электрически затрещал. Поднялась легко, по-спортивному. Чмокнула его в лоб - он и не двинулся, будто бы статуей. - Пока, зайчик. Хлопнула дверь.
- Вот... - он запнулся, так и не подобрав ей достойного определения.
Он провел дрожащей рукой по щеке. Встал, прошелся по комнате... А пепельницу гостья все-таки сперла. Хорошая пепельница. Он ее стащил из отеля в Голландии...
* * *
- Валдаев. Я не могу дозвониться тебе уже три дня.
- Плохо звонишь.
- Все у тебя не как у людей, - это пошли упреки. Два года как развелись. А Лена все звонит и осыпает его упреками. И дело не в том, что она искренне верит в них. Просто ей нужно осыпать кого-то упреками, а на ее нового благоверного особо не наедешь. А вампирить, подпитываться от кого-то энергией надо - так уж Лена устроена. Ей все равно, как присасываться - по телефону, с глазу ли на глаз. После каждого такого разговора Валдаев чувствовал себя опустошенным.
Лена стала пилить его с первых дней замужества. Точнее, еще до такового. Ох, как быстро и профессионально она опутала его. Тогда он работал в центральной газете. имя примелькалось. Все говорили: Валдаев - талантливый реалист, у него есть будущее. И клюнула, студентка. Окрутила. Стала жить с ним поживать да биоэнергию попивать. Кроме биоэнергии, она не прочь была выпить и коньячку и мартини, притом к бутылке прикладывалась все чаще и тогда вообще становилась невозможной. Иногда она загуливала с мужчинами, при этом не особенно и таясь. Он все ей прощал, она ему не прощала ничего. И пилила-пилила. Иногда он пробовал огрызаться, получалось это беспомощно. Он слово - ему десять. И тогда оставалось только принимать позу оскорбленного достоинства, да испытывать жалость к себе, да медленно сползать в страшноватую, но вместе с тем сладостно-истомную депрессию.
Так Лена и довела бы его до дурдома, но, на счастье, она выкопала откуда-то неразговорчивого, небритого, тупого, крутого и самоуверенного типа, зашибающего деньгу на растомаживании грузов. Тот почему-то считает, что правит семьей, хотя на деле Лена вьет из него веревки. Вот только вампирить от него у нее не очень получается. Туша огромная, мозг с пятачок. Такую нервную систему динозавра на дурачка не возьмешь. Ребенка Лена забрала себе, не без оснований заявив: "Ты не знаешь, что с самим собой делать, не то что с Левонькой". И была по-своему права.
Теперь Левонька весь прилизанный, умненький, чистенький, с компьютером "Пентиум-300" и набором игр к нему, с диснеевскими мультиками в размере тридцати кассет, а на пальце - золотой перстень, и слоняется он между двумя папами.
Валдаеву это было досадно, но не более того. Он все еще задумывался, что способен жить только для себя, точно, выживать, да и то не очень умело. По большому счету н не способен отвечать ни за кого, даже за себя...
- Валдаев, ты небось зарос грязью в одиночестве, - Родолжала Лена топтаться на больных мозолях.
Почему-то она считала, что он обязательно зарастет грязью; хотя у него всегда был идеальный порядок. В прошлом порядок этот она непонятно почему считала исключительно своей заслугой.
- Ты обо мне заботишься, как родная мама.
- А кто о тебе еще позаботится? Небось опять обострение гастрита. Ешь всякую дрянь.
- Нет у меня обострения, - зло произнес он.
- Ага, - удовлетворенно произнесла Лена. Она привычно почувствовала, что он выходит из себя. - Эх, Валдаев нашел бы ты себе какую-нибудь бабенку попроще. Чтобы готовила тебе котлетки диетические и рубашки стирала.
