дверь коттеджа и пригласила Гурова и всех остальных войти в дом. – Так что же все-таки случилось? – обратилась она с вопросом к Гурову, когда все прошли в небольшую гостиную.
Гуров, не вдаваясь в подробности расследования, рассказал женщине обо всех обстоятельствах, которые привели их именно к этому коттеджу.
– Вот такие дела, – резюмировал Лев Иванович. – Теперь вы сами понимаете, что мне просто необходимо вызвать оперативную группу для тщательного обследования территории и двора, и самого дома.
– Но Алибек не жил в самом доме. У него было две комнаты в пристройке над гаражом. Туда ведет отдельный вход, – недовольным голосом высказалась Лебедь, которой, по всей видимости, не очень понравилась идея, что оперативники и эксперты начнут, не дай бог, вскрывать дорогой паркет в доме.
– Анна Борисовна, не переживайте, – спокойно ответил ей Гуров. Его покоробило, что женщину больше беспокоит сохранность папиного имущества, чем судьба незнакомой ей женщины и ребенка. – Никто не собирается ничего портить в доме или на участке. В группу будет входить кинолог со специально обученной на поиск тел собакой. Вскрывать полы или выкапывать ямы в саду будем только в случае обнаружения захоронения.
Нехотя, но Лебедь согласилась, и тогда Гуров, повернувшись к участковому, кивком головы дал ему добро на вызов криминалистов и местного оперативника. Лапиков вышел во двор звонить, а Лев Иванович спросил у Анны Борисовны:
– Не знаете, все соседи вашего отца используют свои коттеджи как дачу или есть те, кто живет в поселке постоянно?
– Дачники у нас через дорогу. А по краям живут – справа семейная пара с двумя ребятишками-школьниками, а слева такие же, как мой отец, пожилые люди. Они проживают в поселке постоянно. Дети и внуки навещают их почти каждые выходные, – ответила Лебедь.
– Хорошо. Сергей, – повернулся Гуров к Дробышеву, – пройдись по соседям, поговори об Алибеке. Узнай, что о нем говорят и кто к нему в последнее время приезжал-уезжал. В общем, сам знаешь, – махнул он рукой, отпуская оперативника.
Сергей ушел, и Гуров спросил у женщины:
– Мы можем присесть и поговорить? Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы ведь, как я понимаю, тоже часто приезжали к отцу в этот дом?
– Нет, не очень часто, – нехотя призналась Анна Борисовна. – У нас с мужем таунхаус в «Клен Хаусе». Это в Долгопрудном. Далековато до «Олимпа». А вот мой младший сын Степан часто навещает деда и даже живет иногда с ним летом в этом доме.
– Сколько сыну лет?
– Он студент, – коротко ответила Лебедь.
– Что вы можете рассказать о работнике вашего отца – Алибеке? Кстати, как его фамилия?
– Фамилию я не помню. Во всяком случае, не помню, чтобы она называлась при мне. Хотя – погодите. У папы в столе есть копия паспорта Алибека. Он принимал работника на работу по объявлению в интернете и, естественно, снял копию с его паспорта при оформлении договора. Сейчас я найду и принесу.
– Замечательно, – Гуров оживился. – Пока вы ищете документы, можно мне осмотреть дом? Мне нужно знать расположение комнат. Не переживайте, ничего трогать и открывать закрытые двери я не буду. Пока не буду, – добавил он.
Хотя просьба Льва Ивановича не очень понравилась Анне Борисовне, она вынуждена была позволить ему обойти дом.
Беглый осмотр комнат не дал Льву Ивановичу никакой новой информации – в доме было чисто прибрано, никто, похоже, в хозяйских апартаментах ничего ценного не искал, вещей не переворачивал и бывшего министра, скорее всего, не обворовывал.
«Впрочем, все это может быть только видимостью, – подумал Лев Иванович. – Я ведь не могу знать, что в этом доме было ценного. Такого, что можно было бы прихватить при бегстве. Надо будет сказать Лебедь, чтобы она сама посмотрела и определила – пропало ли из дома что-то или все вещи на месте».
– Полковник, идите сюда, – позвала его женщина. – С трудом, но я нашла нужные бумаги. Вот, – потянула она какую-то папку Льву Ивановичу. – Тут и договор о найме на работу, и записи, связанные с оплатой работнику, а также копии документов Алибека.
Гуров, раскрыв папку, не удержался, чтобы мысленно не похвалить бывшего министра за аккуратность и педантичность. Каждый документ был вложен в отдельный файл, что упрощало Льву Ивановичу его изучение.
– Алибек Исаевич Таиров, родился в Крыму, проживает в поселке Карпова Балка, – произнес Гуров задумчивым голосом и посмотрел на Лебедь. – Он из крымских татар?
– Наверное, – пожала плечами Анна Борисовна.
– В паспорте, а вернее, в копии паспорта, есть запись, что он женат на Надин Тахировне. А дети у него есть? Не в курсе?
– Есть. Я несколько раз разговаривала с Аликом, когда мы с мужем приезжали к папе, и Алибек рассказал, что у него два сына и дочка. Дочке тогда было всего полтора годика. Это было… было еще два года назад, я имею в виду разговор.
– А что еще рассказал вам Алибек-Алик?
– Говорил, что хорошей работы у них на севере Крыма не найдешь. А если она и есть, то на вредном производстве, а у него с детства с легкими проблема. Рассказал, что вообще-то татары-мужчины редко оставляют семьи и уезжают далеко и надолго на заработки. У них это не принято. В основном если живут в деревнях, то на подсобном хозяйстве выезжают. Но он запланировал построить большой дом, и они с женой решили, что он может на несколько лет поехать работать в Москву. Там, мол, платят хорошо, и работу разную можно найти, по своему вкусу, то есть.
– Он работал у вашего отца три года? – уточнил Гуров, вычитывая договор о трудоустройстве.
– Даже чуть больше получается. Папа взял Алибека сначала с испытательным сроком на три месяца, и этот период в договор не вносили, – пояснила Анна Борисовна.
– Почему? – поднял на нее глаза Гуров.
– Просто до этого к папе устраивался один узбек, и… Он оказался и грязнулей ужасным, и свои обязанности выполнял как попало. Пришлось его уволить. Помню, он устроил скандал и стал папе угрожать чуть ли не судом, заявляя, что тот обещал ему зарплату большую, чем заплатил при увольнении. Хотя это и не так. После этого папа решил, что будет нанимать работников только с испытательным сроком и без внесения этого пункта в договор. Алибека папа сразу предупредил, что если тот будет работать через пень-колоду, то он ему оплатит только половину той цены, на которую они договаривались на время испытания. Тот согласился. Но работал он хорошо, и папа его уже через три месяца оформил официально. Налоги в пенсионный фонд за него вносил. В общем,
