— Глаз за глаз, как я и говорил… — Ребус задумчиво кивнул. Движение с каждой минутой становилось все более плотным, и он немного сбавил скорость. — Ты должен сейчас отлично себя чувствовать — ведь ты отомстил, исполнил свой долг и все такое…
— «Я чист от греха моего»…[28]
— Еще одна из твоих библейских цитат? — Ребус кивнул сам себе. — Все это, конечно, хорошо, но этого, по-моему, недостаточно для спасения. Нет, недостаточно!..
— Красный свет, — бесстрастно сообщил Гудир.
Когда Ребус затормозил на перекрестке, он молча отворил дверцу и выбрался из салона.
— Я собирался навестить Кафферти, — сказал Ребус ему вслед. — Врачи говорят, его состояние быстро улучшается, вот я и подумал — может быть, ты тоже захочешь еще разок с ним повидаться.
Гудир уже шагал прочь, но, когда Ребус окликнул его по имени, повернулся и снова заглянул в салон.
— Когда Кафферти придет в себя, — добавил Ребус, — первым, что он увидит, будет мое лицо. Попробуй-ка угадать, юный Тодд, что я ему расскажу? В общем, советую тебе быть осторожнее и почаще оглядываться. Впрочем, опасность может грозить тебе с любой стороны… Кафферти, конечно, редкостный мерзавец, но он не трус, в этом его не упрекнешь. Большой Гор не станет подкрадываться к тебе, чтобы нанести удар в спину.
Ничего не ответив, Гудир с силой захлопнул дверцу. В тот же момент красный свет на светофоре сменился зеленым, и Ребус тронул «сааб» с места. В зеркальце заднего вида он следил, как констебль глядит вслед удаляющейся машине, сжимая в руках фуражку. С силой выдохнув воздух, Ребус немного опустил боковое стекло. В мастерской ему подсоединили айпод к сидиоле, и сейчас он нажал кнопку воспроизведения и отрегулировал громкость.
Рори Галлахер, «Маленький грешник». Этой композиции должно было хватить до самой больницы, где лежал Кафферти.
Шивон Кларк уже дожидалась его там.
— Ты с ним поговорил? — был ее первый вопрос.
Ребус кивнул, не сводя глаз с неподвижного тела Кафферти. Гангстера перевели из отделения реанимации в обычную палату, но все медицинское оборудование переехало вместе с ним. Мигающие лампочки и ползущие по экранам непонятные кривульки были единственным, что внушало некоторую — довольно зыбкую — надежду.
— Я слышал, «Гибернийцы» сыграли вничью, — сказал Ребус.
— Проигрывали ноль-два аж до семидесятой минуты… Правда, я не смотрела толком…
— Ты была занята со Стюартом Джени, — кивнул Ребус. — Ну как, удалось что-нибудь из него вытрясти?
— Нет, но вопрос времени… — Она немного помолчала. — А как насчет Гудира? Он не собирается признаться?
— Не настолько он глуп.
— Мне до сих пор не верится, что я…
— Не думай об этом, Шив. Откуда тебе было знать?.. — Ребус сел на свободный стул рядом с ней. — Если кто-то в чем и виноват, так это я.
Шивон удивленно уставилась на него.
— Зачем тебе брать на себя еще и это?
— Я серьезно. Жизнь Тодда и его близких полетела под откос, когда его дед отправился в тюрьму, а я приложил к этому руку.
— Но это же не…
Ребус повернулся к ней, и она не договорила.
— В пабе у Гарри Гудира нашли героин, хотя он никогда не занимался серьезными наркотиками.
— Что ты хочешь этим сказать?
Ребус уперся взглядом в стену напротив.
— В те времена на Кафферти работали даже полицейские. У него было несколько подкупленных ребят в уголовном розыске, которые по его приказу готовы были подбросить что угодно и кому угодно.
— Ты…
Ребус покачал головой:
— Вот не думал, что ты обо мне такого высокого мнения.
— Но ты знал, в чем дело?
Он медленно кивнул:
— Да, я знал. Знал, но ничего не сделал. В те времена все было немного по-другому, и иначе я просто не мог. Кафферти торговал наркотиками, и ему, естественно, не могло понравится, что конкурент сбивает ему цены… — Ребус надул щеки и с шумом выпустил воздух. — Ты недавно спрашивала, помню ли я свои первые дни в полиции. Я тогда соврал, сказал, что не помню, но на самом деле… Я пришел в уголовный розыск сразу после полицейского колледжа, и в первый же обеденный перерыв старшие товарищи посоветовали мне поскорее забыть все, чему меня учили. «Здесь идет большая игра, сынок, — сказали мне, — в которой участвуют только две команды: мы и они»… — Ребус отважился бросить на Шивон один короткий взгляд. — Бывало, некоторые ребята выпивали лишнего за обедом, у других арестованные случайно падали с лестницы или налетали на двери… Но что бы ни случилось, ты обязан был прикрывать своих — всех, кто играет в твоей команде. И когда в суде я давал показания против Гарри Гудира, я отлично знал, что прикрываю коллегу, который и подставил старика.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросила Шивон, продолжая пристально смотреть на него. — Что, черт побери, я со всем этим буду делать?
— Не знаю. Со временем что-нибудь да придумается…
Она покачала головой:
— Как это похоже на тебя, Джон!.. То, что ты рассказал, было очень давно, но промолчать ты, конечно, не мог. Тебе непременно нужно было вывалить все это на меня!
— Я надеялся, что ты отпустишь мне грехи.
— Боюсь, ты обратился не по адресу. — Шивон замолчала. Плечи ее поникли, потом она глубоко вздохнула. — Одна из сестер сказала, ты явился сюда сразу после субботней вечеринки, пьяный…
— Ну и что?
— Оказывается, здесь был еще один детектив…
— Инспектор Стоун. — Ребус кивнул. — Он боялся, что я могу добить нашего пациента — отключить аппаратуру, перерезать воздушный шланг, просто сломать ему шею.
— Ты, как всегда, прешь напролом. Неужели так трудно схитрить, Джон?
— Ты хочешь сказать, что я веду себя как слон в посудной лавке?
— Это уж тебе решать.
Ребус немного подумал.
— Нет, — сказал он наконец. — Не как слон, а как бык. Бык, который сумел удрать от топора мясника.
Он поднялся. Шивон тоже встала и смущенно смотрела, как Ребус склоняется над телом Кафферти, от всей души желая, чтобы он очнулся.
— Ты действительно расскажешь ему, что все это сделал Гудир? — спросила она.
— А что, у меня есть варианты? — спросил Ребус, не поворачивая головы.
— Предоставь это мне, — сказала она, беря его под локоть и слегка подталкивая к двери. — Я обещаю, этот маленький говнюк свое получит. Времена изменились, теперь никто не станет его покрывать или делать вид, будто ничего особенного не случилось.
— Кстати, — встрепенулся Ребус. — Вчера я побывал у Андерсонов…
Шивон воззрилась на него в немом изумлении.
— Ты побывал у… Зачем? Они же наверняка знают, что ты больше не работаешь в полиции.
— Их дочь на днях вернулась домой из колледжа. Знаешь, она действительно очень похожа на Нэнси.
— Ну и что?
— Ничего. Я вызвал Роджера Андерсона на улицу и сказал ему, что, по моему мнению, в тот вечер, когда убили Федорова, он узнал Нэнси. Узнал, потому что видел ее на записи… Это давало ему ощущение власти, которым он наслаждался, — вот почему Андерсон никак не мог оставить Нэнси в покое. Зато ему очень не понравилось, когда я намекнул, что все дело, возможно, в сходстве Нэнси и его собственной дочери… — Воспоминание заставило Ребуса улыбнуться. — Ну а когда я сказал, кто была девушка в ванной…
Он бросил еще один взгляд на Шивон и осекся. Ему было совершенно ясно, какой вопрос она сейчас задаст, и она действительно его задала:
— На какой записи, Джон?
Ребус сделал вид, будто поперхнулся. Шивон терпеливо ждала.
— Ах да, я забыл — я ведь тебе не рассказывал…
Он отворил и придержал для нее дверь, но Шивон не двинулась с места.
— Расскажи сейчас, — сказала она.
— Зачем мне взваливать на тебя лишнюю тяжесть? Поверь, Шив, тебе лучше об этом не знать.
— Ничего, как-нибудь переживу. Ну?..
Ребус набрал в грудь побольше воздуха и уже раскрыл рот, когда один из стоящих в палате приборов пронзительно запищал. Шивон и Ребус обернулись. Ни тот ни другая почти ничего не понимали в медицине, однако им было совершенно ясно, что означает ровная прямая линия на одном из мониторов рядом с койкой Кафферти.
Оттолкнув Шивон, Ребус ринулся обратно в палату. Взлетев на койку, он почти оседлал вытянувшуюся на ней неподвижную фигуру и, упершись обеими руками в грудную клетку Кафферти, начал ритмично ее сдавливать.
— Искусственное дыхание! — крикнул он Шивон. — Изо рта в рот, на счет «три». И р-раз!..
— Врачи уже бегут, — отозвалась она. — Предоставь это им!
— Будь я проклят, если дам этому подонку сдохнуть и оставить меня с носом!
Вылетевшие у него изо рта капельки слюны попали на лоб Кафферти. Ребус положил ладони одна на другую и продолжал массаж. Счет шел на секунды. Раз, два, три. Раз, два, три. Раз, два, три… Он знал, что непрямой массаж сердца в сочетании с искусственным дыханием часто помогает, хотя в процессе реанимации пациенту легко можно сломать ребро-другое.
