— Тигр — животное моего зова, Анита. Мы убьем Макса и его жену, и все закончится.
— Виктор, вам придется убить и их сына тоже, — сказала я.
Он улыбнулся, и снова приблизился ко мне. Я снова отошла на недосягаемое расстояние.
— Да, конечно. Какой королевой вы станете для нашей империи крови и боли. — Его голос был весел, как если бы мы не говорили об убийстве.
— Позвольте мне лишь прикосновение, просто провести пальцами по вашей щеке. — Он поднял руку вверх, как фокусник: в моем рукаве ничего нет. Ага.
— Не двигайся. — Это был голос Эдуарда. Потребовалось приложить почти все мои усилия, чтобы не повернуться и не отыскать его, но я не сводила глаз с вампира передо мной. Помощь была здесь, если я не напортачу.
Отец стал рядом с Витторио, и я бы поставила все, что угодно на то, что он блокирует выстрел Эдуарда.
— Мужчина очарован, Эдуард, — сказала я, и снова сдерживалась, чтобы не посмотреть на него, но Витторио был слишком сильным, чтобы от него отворачиваться, даже на секунду. Я не знала, что его прикосновения сделают со мной. Может быть, ничего, или, может быть, что-то плохое. Я была быстрее, чем обычный человек, благодаря Жан-Клоду, поэтому, если я просто продолжила бы наблюдать за ним, я могла бы оставаться вне досягаемости, или таков был план.
— Друзья мои, идите ко мне, — сказал он, и на этот раз я почувствовала крохотный рывок силы. Толпа у заграждения повернулась к нам и повалила к нему.
Он околдовал толпу! Я стала поворачиваться, чтобы бежать, но девушка все еще находилась в его руках. Это заставило меня колебаться. Толпа разлилась вокруг нас. Они защищали его от любого огнестрельного оружия, но еще и попыталась схватить меня. Они напоминали зомби: незрячие глаза, тянущиеся руки, никаких мыслей. Как он перевернул сознание такого количества людей? Как блядь он это сделал?
Сначала я старалась не делать им больно, но когда поняла, что они пытались удержать меня одним только количеством, я перестала быть милой. Я ударила ногой по колену и почувствовала, как оно подалось. Человек закричал, а потом произнес:
— Что происходит? Где я?
Я ударила ближайшее лицо, целясь с противоположной стороны этого лица, как учат в боевых искусствах. Он просто упал и скрылся в толпе. Я уложила еще двоих объединенными ударами и одному разбила нос. Боль выводила их из этого состояния, и они уползали, уже не являясь угрозой, но я ждала слишком долго, и их было слишком много.
Я прокричала:
— Боль, они освобождаются, когда им больно! — Я не была уверена, что кто-нибудь услышал меня, пока не услышала крики боли снаружи толпы. Кто-то шел, кто-то на моей стороне. Но руки держали меня, сам вес всех людей, и я не могла двигаться.
Витторио опустился на колени возле моей головы. Он положил руку мне на лицо. Я пыталась пошевелиться, но ничего не могла сделать. Его глаза наполнились коричневый огнем. Я знала, что он собирается делать.
Я закричала:
— Эдуард!
Одну секунду я слышала, как тела ударяются о землю, в следующую — ничего не было, кроме прикосновения вампира и его глаз, зависших перед моим лицом, похожих на прозрачное коричневое пламя. Они давили на мое лицо. Я закрыла глаза и закричала.
Я ждала, что пламя погрузится в меня, чтобы забрать, но ничего не произошло. Руки все еще держали меня, я все еще могла чувствовать давление силы, этого коричневого пламени, но это и все. Я приоткрыла глаза, и коричнево-золотое пламя было ослепительным, но не приближалось.
Выстрел прозвучал так близко, что я оглохла на секунду. Потом пламя исчезло, и лицо Витторио возникло над моим. Я думала, он хотел поцеловать меня, но по тому, как он держался, поняла, что он падал. Прозвучал другой выстрел, и тогда люди, которые меня держали, позволили мне подняться и передвинулись, образуя человеческий щит вокруг стоящего на коленях вампира.
— Другой ночью, — сказал он, внезапно поднялся и скрылся в движении, которое я не могла отследить глазами. Я села, глядя ему вслед, сердце стучало у меня в горле. Я видела только одного вампира, который мог так двигаться без ментальных трюков: Истина.
Мужчины кричали,
— Черт, куда он делся! Там! Вы это видели!
Эдуард внезапно возник надо мной, он протянул руку. Я приняла ее, и он поднял меня на ноги. Я немного качалась, и он придержал меня.
— С тобой все в порядке? — Спросил он.
Я кивнула.
Он посмотрел на меня.
— Он попытался отметить меня, но он не смог пройти мои щиты за то время, что ты ему дал.
Олаф навис над нами.
— Она ранена?
— Я в порядке, — сказала я, и заставил себя отпустить руку Эдуарда, хотя на самом деле мне хотелось вцепиться в его руку и держать.
Ребята из спецназа в зеленой форме двигались сейчас в толпе, в то время как люди начали бродить, спрашивая, что случилось.
Хупер был там, его лицо было единственной бледной вещью в снаряжении.
— Какого черта только что произошло, Блейк?
— Заложники, клуб, это была ловушка.
— Ловушка для чего? — Спросил Хупер.
— Для меня.
Джорджи стал рядом со своим сержантом.
— Ничего личного, Блейк, но тогда почему он не убил тебя?
— Я не нужна ему мертвой.
— Чего он хочет? — Спросил Хупер.
— Меня, в качестве человека-слуги.
— Но ты ведь уже принадлежишь мастеру в Сент-Луисе, верно? — Каннибал подошел с другой стороны расходящейся толпы.
Что я должна была сказать?
— Что-то вроде этого.
— Тогда он опоздал, — сказал Каннибал.
— Он думает, что он достаточно силен, чтобы забрать меня.
Хупер стоял, не двигаясь, но глядя мне в лицо.
— А он достаточно силен?
— Не сегодня, сегодня не вышло.
Рот Хупера сделал небольшое движение, может быть, это была улыбка, может и нет.
— Давайте не будем давать ему еще ночь.
— Аминь, — сказала я.
Я обратилась к Каннибалу, он же сержант Рокко.
— Вы, великие телепаты. Разве вы не ощутили, как Витторио работает с толпой?
— К сожалению, Анита, я работаю только с воспоминаниями.
— Черт, кто-нибудь из вас может почувствовать такого рода вещи? Где Санчес? — спросила я.
— Зачем? — спросил Олаф.
— Я думаю, он мог бы почувствовать метафизику.
— Он со второй командой. Они собираются провести разведку в доме Беринга, — сказал Эдуард.
— Гремс хотел посмотреть, ощутят ли его профессионалы демона.
— Почему ты не с Санчесом? — Спросила я Рокко.
— Моя способность — прикосновение и воспоминания. Я не стал бы намеренно прикасаться к демону, и мне не нужны его воспоминания.
Эдуард сказал:
— Они пытаются проверить, почувствуют ли они демона, так что мы сможем подойти ближе к цели или дальше, в зависимости от того, что они обнаружат.
— Дай мне пистолет, и давайте убираться отсюда.
Эдуард был рядом со мной, он протянул мне мою собственную резервную пушку из кармана брюк ВВС.
Рокко сказал:
— У нас прямо здесь вампиры, зачем гоняться за демонами?
— Это ситуация с заложниками. Я не переговорщик.
Подошел Бернардо. Кровь стекала вниз по его лицу из пореза на лбу, видимо кто-то нанес ответный удар.
Людям из толпы, которые только что пытались отбиться к такой матери от полицейских, сотрудники Красного Креста выдали одеяла и горячие напитки. Команда докторов проверяла их с помощью медицинских технических средств. Я слышала, как кто-то сказал:
— Я знал, что то, что мы делали, было неправильно, но я не мог остановиться. Мне пришлось делать то, что велел голос в моей голове. Я хотел остановиться, но я не мог.
Я стала перед Рокко, и он остановился, глядя на меня.
— Если Санчес и другие профессионалы могут почувствовать демона, он может почувствовать их. Если это то самое, что убило другого оперативника, он может выйти и выследить их по их собственной магии.
— Большинство демонов не такие способные, — сказал Эдуард.
— Мы знаем, что некоторые сверхъестественные существа могут ощущать психические способности, маршал. Мы получаем их отраженными, так что их, — он сделал несущественное движение рукой, — подпись искажена.
Я была поражена и сказала об этом.
— Психическая способность — просто другая часть работы для нас, — сказал он. Его рация затрещала, и он повернулся послушать. Он медленно пошел, и остальные просто пошли за ним. Ладно, мужчины медленно шли, а мне приходилось идти быстро. Мои ноги были короче.
— Вампиры сдались. Они освободили заложников и сдались.
— В чем подвох? — Спросила я. Если кто-нибудь и слышал меня, они не ответили, но я знала, что подвох был; с вампирами подвох был всегда.
Кто-то включил свет в клубе, так что он купался в ярких огнях. Дешевые стрип-клубы никогда не должны были увидеть яркий свет, он делал заметными все щели и плохую краску отделочных работ. Он показывал иллюзорность того, чем был клуб: ложь. Ложь о сексе, и обещание получить его, если вы заплатите просто немного больше денег. Натаниэль, мой возлюбленный, с которым я жила, объяснил мне, что танцоры зарабатывают на надежде клиента на то, что реальный секс возможен. Это была только реклама, но никогда не продажа. Под жестким светом ламп над головой, женщина в алом выглядела так, что если бы даже она и продавала, никто бы не купил.
