Я почти ничего не разглядел и когда мы прибыли в «Морские утёсы». Сначала мы резко повернули, затем круто поднялись в гору, снова свернули, и наконец в конце парка перед нами появилось огромное здание. Свет горел только в нескольких его окнах.
Двуколка остановилась перед домом, слуга спрыгнул и помог мисс Квалсфорд сойти на землю. Она мягко заговорила с ним, однако в её голосе слышалась тревога. Я спрыгнул с другой стороны и развернулся, чтобы помочь слуге разобраться с нашими вещами и свёртками. Но мисс Квалсфорд положила руку мне на плечо и сказала:
— Идёмте.
Мы двинулись к дому. Как только мы поднялись на крыльцо, тяжёлая дверь распахнулась настежь, и нас окатило потоком света. В дверях вырос странный силуэт, но было неясно, приветствуют ли нас или собираются выгнать вон. Перед нами стояла женщина, возможно, одного возраста с мисс Квалсфорд, также одетая в чёрное, но совершенная противоположность ей как по внешности, так и по манерам. Темноволосая, высокая и худая, она показалась мне иностранкой, в то время как мисс Квалсфорд была настоящим воплощением английской женственности.
Пока мисс Квалсфорд представляла меня, женщина не проронила ни слова.
— Ларисса Квалсфорд, вдова моего брата. Ларисса, это мистер Джонс. Он — помощник Шерлока Холмса и приехал расследовать убийство Эдмунда.
— Убийство!
Она прокричала это слово прямо нам в лицо.
— Здесь не было никакого убийства. Вы, — она указала дрожащим пальцем на свою золовку, — вы довели его до этого. Вы сделали это. Вы довели Эдмунда до самоубийства! Убирайтесь! Убирайтесь оба!
Она резко повернулась и, пробежав по коридору, исчезла в глубине дома.
Я был в полном замешательстве от такого приёма, но ещё больше меня расстроила реакция мисс Квалсфорд. Она постояла некоторое время опустив голову, и, когда снова посмотрела на меня, в её глазах были слезы.
— Мне так неудобно, — проговорила она. — Вы напрасно проделали столь долгий путь. Мне следовало знать, что всё это бесполезно. Вы же не сможете проводить расследование смерти Эдмунда, раз моя золовка не захочет пустить вас в дом.
— Для многих людей слово «убийство» обостряет ощущение горя, — попытался я её утешить. — Возможно, через день или два…
— Возможно, — вздохнула мисс Квалсфорд. — Так вы возвращаетесь в Лондон? Я могу написать вам или послать телеграмму, когда Ларисса… скажем, возьмёт себя в руки.
— Я должен обратиться за инструкциями к мистеру Холмсу, — ответил я. — Очевидно, я всё же могу провести определённое расследование, не беспокоя вас. Я остановлюсь в той гостинице, мимо которой мы проезжали, если в ней, конечно, есть свободные места.
— Хорошо, остановитесь в гостинице «Лебедь», — согласилась мисс Квалсфорд. — Она лучшая из тех двух, что есть в деревне. Ральф отвезёт вас. Если мне нужно будет передать вам сообщение, я отправлю его в «Лебедь».
Мы вернулись к ожидавшей нас двуколке. Ральф уже снял сумки и свёртки мисс Квалсфорд, но оставил мою сумку. Вероятно, когда мы прибыли, она шепнула ему, чтобы он подождал, пока не выяснится, как примет нас хозяйка дома.
Я сказал, что легко мог бы добраться и пешком. Но она решительно отвергла эту идею как бессмысленную.
— Вы будете всю ночь бродить в темноте. Дорога очень плохая, и по ней опасно ходить ночью. Ральф отвезёт вас.
Конечно, она была права. Но после бесконечной утомительной поездки в поезде, а затем по тряской дороге я с удовольствием прогулялся бы до деревни. Это помогло бы мне обдумать отчёт, который я срочно намеревался отправить Шерлоку Холмсу.
Ибо в коридоре дома Квалсфордов, за спиной Лариссы, я успел разглядеть выглядывавшую из-за двери безобразную старуху с огромным крючковатым носом. И в то же мгновение понял, что раскрыл тайну выряженной в лохмотья неизвестной, которая спрашивала о питахайях на Спиталфилдском рынке.
Я так подробно описываю моё расследование в Хэвенчёрче для того, чтобы наглядно продемонстрировать методику, по которой я работал с Шерлоком Холмсом и впоследствии сам. Применяя его методы в соответствии со своими навыками и интуицией, мне следовало как можно эффективнее и быстрее собрать максимальное количество сведений. Все требовавшиеся для завершения дела улики я должен был подготовить к тому моменту, когда в действие вступал сам Шерлок Холмс. Конечно, это был идеальный вариант, редко достижимый на практике, но он всегда являлся стимулом в моей работе.
Ко времени начала работы над делом Квалсфорда Шерлоку Холмсу было далеко за сорок. Для своего возраста он был достаточно энергичен и деятелен, но напряжение, которому он подвергался в течение стольких лет, безжалостно расходуя свои силы, всё же оказало на него воздействие. Поэтому он так ценил мою юношескую энергию и особенно молодые ноги, избавлявшие его от части физических нагрузок.
Что же касается эффективности моей деятельности, то, полагаю, она была значительной. Доктор Ватсон неоднократно сетовал на то, что его усилия по проведению независимого расследования частенько подвергались безжалостной критике со стороны Шерлока Холмса, поскольку от доктора ускользало многое, заслуживающее внимания. Я также иногда пропускал улики, имевшие значение. Но Шерлок Холмс никогда не бранил меня за это. Наиболее сложное в работе детектива — распознать среди множества данных самые главные. В этом Шерлок Холмс действительно не знал себе равных. Когда я терпел поражение, он забавлялся и, возможно, даже отчасти торжествовал. Хотя я и заметно продвинулся вперёд в своём профессионализме, ему было приятно сознавать, что я по-прежнему остаюсь подмастерьем, а он — мастером.
Итак, я явился в «Королевский лебедь», где был весьма радушно принят мистером Вернером, владельцем гостиницы. Это был упитанный человек небольшого роста, чья талия являлась неопровержимым доказательством исключительных кулинарных способностей его жены. Время летнего сезона давно прошло, и приезжие в этих краях стали редкостью. Он предложил мне поужинать и добавил, что я могу съесть не одну, а две или даже три порции.
— Моей жене теперь не для кого готовить, кроме меня и прислуги, — признался он. — Так что вы можете заказывать еду когда пожелаете.
Я удобно расположился в большой светлой комнате на втором этаже, выходившей на Главную улицу. Прежде чем спуститься вниз, я составил шифрованную телеграмму для Шерлока Холмса и датировал её завтрашним числом.
В телеграмме говорилось:
«Остановился в „Королевском лебеде“ в Хэвенчёрче. Буду изучать инвентарные ведомости и отчёты импортной компании Квалсфорда. Известное лицо со Спиталфилда напомнило о себе».
После этого я стал размышлять, как бы мне отправить своё послание. Эмелин Квалсфорд воспользовалась для этого почтовым отделением в Рее. Я был уверен, что она поступила бы так же, даже будь в деревне телеграф. Она, конечно, не захотела бы, чтобы вся округа знала о её знакомстве с Шерлоком Холмсом. Мне тоже не имело смысла афишировать нашу с ним связь до тех пор, пока Холмс сам не сочтёт нужным открыто проявить интерес к трагедии Квалсфорда. Я вполне резонно полагал также, что растущая слава Шерлока Холмса могла докатиться и до телеграфа в Рее. Поэтому я решил постараться сохранить в тайне даже зашифрованное послание.
Я адресовал телеграмму в компанию «Локстон и Лагг» на Бейкер-стрит 221б и запечатал её в конверт. Затем я взял другой конверт, набил его чистой бумагой, заклеил и адресовал в Таможенное управление города Рея.
После этого я спустился вниз к хозяину гостиницы и спросил, нет ли у него кого-нибудь, кто мог бы утром доставить важные бумаги в Рей.
— Джо может съездить на почту, когда вам понадобится, — ответил хозяин.
— Превосходно, — обрадовался я. — Пришлите его ко мне, как только он позавтракает.
В такие моменты мне очень не хватало Рэбби с его находчивостью и изобретательностью. Мне было необходимо разузнать о некоторых вещах в Рее, но я не мог туда выехать, поскольку в первую очередь должен был провести расследование в Хэвенчёрче. У меня даже появилась мысль вызвать Рэбби, но, подумав, я решил подождать, пока не увижу, насколько расторопен этот Джо.
Мистер Вернер попросил разрешения присоединиться ко мне за тем обильным ужином, что приготовила его жена. Мы поговорили о погоде, которая была слишком холодной для этого времени года, о ситуации в Южной Африке. В разговоре мистер Вернер проявил необычайную симпатию к бурам.
Мы покончили с едой и перешли в малую гостиную, прихватив с собой по пинте домашнего пива. И только тут хозяин наконец дал волю своему любопытству, нарушив профессиональную сдержанность.
— Вы приехали вместе с мисс Квалсфорд, не так ли? — поинтересовался он.
— Вроде как, — неопределённо ответил я.
