— Это может быть важным. Что еще?
— Есть кое-что еще. Ричардсон активно занимается Ассоциацией помощи бывшим заключенным, или АПБЗ. Кажется, он регулярно принимает их на работу.
— Проверьте список персонала и, если обнаружите что-либо подозрительное о бывших заключенных, попытайтесь поточнее узнать, что каждый из них делал в ночь преступления.
— Понятно.
— Постарайтесь узнать, не видели ли тут в последнее время Картера и Тата.
Пока Роджер Уэст ехал по направлению к Бедфорду, он не мог не думать о всех подробностях следствия. В глубине души он сомневался в виновности Чарли Блейка. Возможно, суперинтендант Тентенден был прав с самого начала, утверждая, что его друг не мог совершить такое преступление.
В сущности, факты свидетельствовали против Чарли Блейка, но для судей этого было недостаточно. И когда стало известно, что Ричардсон таил к нему ненависть и что он имел обыкновение принимать на свое предприятие немало подозрительных людей, даже с небольшой долей воображения можно было себе представить… Нет!.. Все же это было неправдоподобно.
Уэст постарался не думать об этой гипотезе, пытаясь настроиться на приятный уик-энд в Бедфорде. Однако как только он достиг окрестностей Бедфорда, он вошел в почтовое отделение и позвонил в Корби Брауну.
Тот не скрыл своего удивления.
— Что это вы, Красавчик? Что за сумасшествие думать об этой истории, когда вам наконец-то предстоит возможность отдохнуть два дня спокойно! Это же ненормально!
— Может быть и так, но то, что вы мне сказали об этой троице, меня беспокоит. Мне бы очень хотелось, чтобы вы выяснили, располагает ли кто-нибудь из них машиной, и если это подтвердится, то не ее ли шины оставили следы?
— Согласен, сделаю все необходимое.
Успокоив таким образом свою совесть, Роджер Уэст наконец присоединился к Джанет и своим двум сыновьям: Мартину по прозвищу Проныра и Ричарду.
Он нашел их в многочисленной компании. В честь приезда брата Джанет, который не был в Англии пять лет, и его совсем молоденькой жены, на которой он только что женился в Кентукки, вся семья собралась вместе, и никто из двадцати семи ее членов не отличался меланхоличным нравом. Уэст быстро забыл про Корби и Блейка, Дорис и Дженсена — все отошло на задний план.
Но вечером, ложась спать, он снова стал беспокоиться. Он упрекал себя, что слишком упростил дело, что не взял, как собирался с самого начала, отпечатки пальцев у всех работников типографии. Это, конечно, могло ни к чему и не привести, но могло навести на новый след в случае, если бы один из отпечатков оказался известным полиции. Узнали бы также, входил ли кто-нибудь из посторонних на фабрику.
Джанет достаточно хорошо знала своего мужа.
— Тебя что-то беспокоит, Роджер?.. А я слышала по радио, что преступник задержан, не так ли?
— Это не так просто, дорогая. Все доказывает, что Блейк виновен, и я не должен бы больше думать об этом, но у меня такое ощущение, что я поскорее сбыл это следствие, чтобы приехать и провести с тобой уик-энд.
— О, ты и твоя совесть! Раз уж ты здесь, то хоть постарайся использовать это. При всех обстоятельствах ты ничего не сможешь сделать раньше завтрашнего дня?
— Конечно, нет.
— Подумай, ведь впервые за десять лет ты отдал предпочтение мне, а не работе! Скажи себе, что если бы ты не приехал сюда, у тебя совесть была бы неспокойна из-за меня.
Роджер попытался улыбнуться, и они легли спать.
Он очень нескоро заснул и проснулся очень рано.
В соседней комнате громко храпел шурин. Роджер бесшумно встал, спустился на нижний этаж и позвонил по телефону Брауну. Ничего нового не было.
— Перестаньте же из-за ничего ломать себе голову, Красавчик! Здесь все спокойно. Блейк терпеливо переносит свое несчастье, и ваш приятель Артур начинает признавать, что мог ошибиться насчет своего друга.
— А вы что-нибудь узнали о бывших заключенных, ставших служащими Ричардсона?
— Нет, пока ничего нового. Рагг не состоит в списках служащих, это проверено. Мне все же удалось обнаружить его следы. Он находится здесь. Кажется, в ночь преступления он играл в карты в таверне, но мне нужно будет еще убедиться в этом. Что же касается бывших заключенных, которые имеются в списке служащих, они, похоже, все стали порядочными людьми. Они все тут переженились, и их не в чем упрекнуть.
Уэст повесил трубку, немного успокоившись, и вскоре так был закружен родственниками, что не имел ни одной секунды на размышления. Он лег поздно и был разбужен своим сыном Ричардом очень рано.
— Пап! Это твой помощник из Ярда! Кажется, очень важно.
Но это был его шеф, Харди, приехавший в то воскресное утро в Скотленд-Ярд, как, впрочем, и большинство других детективов.
— Огорчен, что вынужден вам позвонить, Уэст, но Браун ввел меня в курс того, что произошло в Корби. Дело закончено, не так ли?
— В принципе да, — немного неуверенно ответил Уэст.
— В таком случае, я хочу, чтобы вы вернулись прямо в Ярд, вместо того чтобы ехать в Корби. Есть новости в деле Спархема. Защита пытается сыграть с нами шутку, и я решил известить вас об этом уже сегодня, чтобы вы настроились на соответствующий лад.
— Спасибо.
После нескольких обычных фраз Уэст повесил трубку и задумался относительно обвинения Блейка… Это окончательно?.. Он, во всяком случае, так думал.
На следующее утро он привез всю свою семью домой и тотчас же отправился в Скотленд-Ярд. Около полудня ему позвонил Браун, оставшийся на месте для дополнительных расследований. Он сообщил, что алиби Рагга оказалось не блестящим, но надо было еще во всем этом разбираться.
Около одиннадцати часов утра во вторник Браун позвонил снова.
— Есть новости, Красавчик! Саботаж в типографии прошлой ночью.
— Саботаж?! Объясните!
— Это произошло в наборном цехе. Вы должны представлять, где это находится.
— Да, продолжайте.
— Там набирают учебники для колоний. Набранные ручным способом страницы оставляют на мраморных столах. Каждый день, как и сегодня утром, они приходят за приготовленными страницами, чтобы пустить их в печать. Придя за ними сегодня, старый мастер заметил, что они не годятся в употребление. На них была вылита чистая азотная кислота. Заварилась хорошая каша. Конечно, вся работа пошла насмарку… Чтобы вы могли себе представить размеры ущерба, знайте, что понадобится больше недели, чтобы восстановить испорченную работу. Это настоящая катастрофа.
— Охотно верю и понимаю. А есть уверенность, что все это было проделано прошлой ночью?
— Так все говорят, но толком никто ничего не знает. Дело в том, что некоторые матрицы были готовы не менее десяти дней назад, и с тех пор ими никто не занимался.
— Десять дней, это долго!
— Да, к несчастью! В сущности, все это могло быть проделано когда угодно, и даже в ту ночь, когда Дорис и Дженсен были убиты.
— Вполне возможно, что так и было.
— Фактически единственная вещь, в которой мы уверены, — это саботаж, а не несчастный случай. В действительности преступники не только вылили большое количество кислоты, но сначала набор был разбит ударами молотка.
— А нашли этот молоток?
— Да, он просто лежал на полу.
— А не мог ли этот же молоток послужить орудием убийства Дженсена?
— Как это вы догадались, шеф? Действительно, это безусловно так. Молоток запачкан, и это бесспорно кровь, готов отдать на отсечение руку. Я отправлю его на исследование доктору Арнольду, как только смогу… Конечно, чтобы выгадать время, я мог бы дать сделать анализ одному специалисту из больницы, но вы знаете, как самолюбив доктор Арнольд, и я не хотел бы сердить его.
— Вы совершенно правильно решили, Браун. А что нового с Раггом?
— Его алиби меня по-прежнему не удовлетворяет, но я ничего в данный момент не могу сделать… Он не располагает машиной, и ни один из бывших заключенных, работающих в типографии, тоже.
— Жаль. Больше ничего?
— Вы помните Роз Ричардсон, дочь директора?
— Да, очаровательная девушка. Что с ней случилось?
— По счастью, ничего. Все ее здесь очень любят. Но меня интригует ее поведение.
— Объясните.
— В течение двух дней она дотошно расспрашивает служащих и рабочих, как будто проводит свое расследование. Ее отец это обнаружил, и у них была ужасная ссора.
— Куда мы придем, если будем вмешиваться в семейные дела, мой старый Браун?!
Роз была так занята все утро, что только в полдень узнала о диверсии. Ее отца не было в кабинете, и она испытала глубокое чувство возмущения при мысли о том, что должен он был переживать. Она выяснила, что Ричардсон немедленно отправился в наборный цех, и последовала за ним.
Все работы были приостановлены, и рабочие оживленно обсуждали случившееся. Она не нашла здесь своего отца. Старший мастер сказал ей, что он отправился в литейную. Она собралась пойти к нему, когда мастер спросил:
