— На самом деле я барристер[2], — ответил он с гордостью. — Я состою при премьер-министре, — он, подняв голову, коснулся своих потрёпанных одежд, — и он поручил мне работать с Майкрофтом Холмсом, когда начались сложности с Фрейсингским договором.
— Это было в прошлом году, не так ли? — спросил я, перебрав в уме множество записей, которые мне пришлось разбирать за последние несколько месяцев. — Какие-то сделки с Германией?
— Это касалось Баварии. Вопрос считался решённым, но теперь ясно, что могут появиться дополнительные трудности. Кое-что из условий, о которых не сообщают широкой публике… Вы понимаете меня? — Джеймс откровенно ненавидел эти дополнительные трудности. Собрав бумаги, он вновь запихнул их в портфель. — Сюда, пожалуйста.
Я шёл за ним по залу, на ходу припоминая манеры Августа Джеффриса. Поэтому, когда мы вышли на улицу, на моём лице было грубое выражение, свойственное этому образу.
— Что ж, я достану эти проклятые деньги, — бросил я достаточно громко, чтобы привлечь внимание нескольких прохожих.
— Буду ждать вашего вызова, мистер… мистер Джеффрис, я не ошибся? — Джеймс выглядел в одно и то же время и угодливым, и высокомерным. Я был восхищён этим талантом, хотя был готов, конечно, в образе Джеффриса презирать его за это.
— Вы правильно запомнили: Джеффрис. Август Джеффрис. Даю вам слово, сэр, вы ещё услышите это имя, — прорычал я, резко повернулся и, сгорбившись от гнева и отчаяния, направился в сторону «Бильбоке». Ярдах в двадцати позади я заметил клювоносого преследователя. Он шёл с беззаботным видом, рассматривая уличную суету.
Мистер Холт находился в пивной. Когда я переступил порог, он налил стакан джина.
— Судя по вашему виду, вам нужно выпить.
— Можете быть уверены, я выпью и второй, — отрывисто ответил я. бросив на стойку деньги за две порции джина, и направился к своему вчерашнему месту около очага. Запах можжевельника был так силён, что я чуть не поперхнулся, когда через силу поднёс стакан к губам. Нужно было во время разговора с мистером Холмсом попросить принести кусок говядины и немного сыра, запоздало подумал я. Но в следующий раз буду умнее. Понимая, что мне следует похвастаться своим богатством, я вынул две монеты из кармана и звякнул ими. — Сегодня я хотел бы поужинать, мистер Холт.
— О, значит, вам сегодня удалось раздобыть несколько пенсов, — воскликнул хозяин. — Так что вы хотите?
— Можете считать, что я их раздобыл, — подчёркнуто уклончиво ответил я. — Только это шиллинги, а не пенсы.
— Мне не важно, откуда берутся деньги, которыми вы расплачиваетесь со мной, — пожал плечами Холт.
— Ладно, мне хватит, чтобы сегодня как следует набить живот. — Я хлопнул ладонью по маленькому столику. — Только, пожалуйста, не жир с хрящами. Подайте мне ваше лучшее мясо.
— Сегодня тушёная баранина, — сообщил Холт. — Миска десять пенсов, если возьмёте ещё хлеба с сыром, то получится четырнадцать пенсов и полпенни.
— Давайте, — сказал я, бросив ему шиллинг. — И ещё горчицы для соуса.
Он поймал монету на лету и сунул в карман передника.
— Я принесу вам ужин, прежде чем вы успеете сказать «нож».
В ожидании еды я согнулся над джином и заметил, как мой клювоносый спутник вошёл в пивную и сел у дверей, поблизости от пары ломовиков, которые потягивали пиво, о чём-то переговариваясь. Он не подал виду, что заметил меня, не обратил внимания ни на кого из посетителей, но я знал, что стоит мне выйти по нужде, как он последует за мной. В этот момент Холт поставил передо мной миску с мясом, тарелку с хлебом и сыром. Взглянув искоса, я заметил, что в глазах клювоносого мелькнуло удивление.
— Ну вот, мистер Джеффрис, можете наслаждаться своим ужином, — сказал хозяин. — Эта порция никому не покажется маленькой.
— Это точно, — согласился я, принюхиваясь к баранине. От неё сильно пахло перцем. Без горчицы это блюдо наверняка было бы несъедобным.
— Когда допьёте джин, я подам вам ещё стакан, — заявил Холт, прежде чем вновь занять свою позицию за стойкой.
Я был настолько голоден, что обрадовался и этой непритязательной еде; кроме того, она должна была помочь мне одолеть худший в мире джин; по крайней мере, я надеялся на это. А ведь сегодня вечером, если Викерс вернётся, мне должно понадобиться всё моё остроумие.
Из дневника Филипа Тьерса
Сегодня матери было намного хуже; она погружена в дремоту, которая не сулит ей долгой жизни.
М. X. разъезжал по делам Баварского договора. Он вернулся одетый, как сельский сквайр, и выглядел так, будто на охоте неудачно свалился с лошади прямо в свору псов. Осмотрев его, я обнаружил, что из раны на плече идёт кровь, а он продемонстрировал мне оружие — небольшой нож с тонким опасным лезвием, охотники такими свежуют дичь. «Было бы оно подлиннее, — сказал он, — и мне пришлось бы послать за Саттоном раньше срока». За время своего отсутствия он узнал, что, видимо, будет предпринята попытка выкрасть Соглашение, прежде чем оно будет подписано. Никакие мои уговоры не заставят его рассказать о своих похождениях больше, чем он найдёт нужным. Он надеется, что Г. удастся добыть сведения, которые помогут предотвратить похищение, иначе произойдёт большое несчастье.
Викерс появился в пивной гостиницы «Бильбоке» после девяти вечера. К этому времени я почти убедил себя, что сегодня он не придёт, и решил удалиться в свою сырую и неприглядную каморку. Это несколько расхолодило меня, и я был уже не настолько готов к встрече с этим человеком, как два-три часа назад.
— Ну что, мистер Джеффрис, удалось вам решить свои проблемы? — спросил Викерс вместо приветствия. Получив от Холта стакан портвейна, он занял то же место, что и вчера.
— Я нашёл солиситора, пожелавшего заняться моим делом, если вас это интересует. За тридцать фунтов. — Последние слова я прошипел, чтобы мой гнев, вызванный этими непомерными требованиями, не остался незамеченным.
— Солидная сумма. Но ведь вы не пожалеете об этих деньгах, если с их помощью сможете добраться до отцовского наследства? — Подняв стакан, он слегка поклонился мне; я даже растерялся от его любезности.
— Нет, без сомнения, это грабёж. Ведь ему всего-навсего нужно выдумать какое-нибудь приемлемое толкование формулировок завещания, — язвительно рассмеялся я. — Это обычное дело для юристов, разве я не прав?
— Кое-кто согласился бы с вами, — ответил он. Несколько секунд он рассматривал меня. В зале царила тишина, тоскливая и натянутая, как шнурок набитого кошелька скряги. — Я вижу, вы уже поужинали.
— Я был голоден, — проворчал я.
— Но у вас так мало… простите за то, что я упоминаю о ваших стеснённых обстоятельствах, но не ожидал, что вы в состоянии позволить себе такой обед. — Он осклабился, показав все свои зубы. — Вам сегодня, наверно, изрядно повезло.
— Я… мне подвернулось немного денег, и я решил поесть, — сказал я, пытаясь вложить в эти слова хвастливую нотку, и хитровато улыбнулся.
— А как они… э-э… подвернулись? Умоляю вас, скажите, — настаивал Викерс.
Он пристально смотрел на меня, и мне трудно было говорить.
— Я заметил, что какой-то франт оставил кошелёк. В судебной палате. Хозяин долго не возвращался, и я подобрал его, чтобы он не достался кому-нибудь другому. В нём оказалось совсем немного. — В моём голосе прозвучало сожаление по поводу того, что фортуна оказалась столь скаредной.
— Тем не менее, думаю, сейчас вы рады и нескольким шиллингам. — Викерс впился в мои глаза хищным взглядом.
— Аминь, мистер Викерс, — сказал я и поднял свой полупустой стакан с джином, словно произнёс тост.
Мой собеседник прыгнул в приготовленный капкан.
— Мне кажется, что вы не имеете предубеждения против некоторых действий, которые не полностью укладываются в рамки закона…
— Постойте, постойте, мистер Викерс. — Я решительно замотал головой. — Не имею ни малейшего желания провести каникулы в Брикстоне из-за кучки медяков.
— Нет, конечно, речь не идёт о медяках, — согласился Викерс. — А вот если бы вы смогли получить, скажем, тридцать фунтов, что тогда?
— Тридцать фунтов, — повторил я, словно речь шла о богатстве, размер которого мой ум был не в состоянии представить себе. — Тридцать фунтов хорошие денежки.
— Достаточно хорошие, чтобы заплатить солиситору по имени Джеймс за переделку завещания вашего отца, согласно которому вы не можете прикоснуться ни к единому пенни, хотя они и принадлежат вам. Чтобы получить законное право наследования, вам потребуется доставить сюда свою семью, — спокойно сказал Викерс. — Вчера вечером я предложил вам помощь в борьбе с вашими, так сказать, затруднениями. Я хорошенько подумал после беседы с вами и пришёл к выводу, что вряд ли вы относитесь к людям, которые проявляют чрезмерную разборчивость в отношении предлагаемой работы. Надеюсь, я не ошибся?
