Если уж быть до конца откровенной, то, скорее всего, мне просто хотелось разгадать для себя странную тайну обаяния этого неземного существа и, глядишь, научиться также обольстительно ворковать в телефонную трубку.
А может быть, вычислить, на кого Лиля променяла Конишева?
Или при необходимости защитить ее от изверга-брата?
Я и сама не могла бы толком объяснить своей внезапной причуды и лишь скромно потупила глазки.
Но мы с Володькой вместе провернули столько серьезных дел, что он, слава богу, даже не усомнился, что я в очередной раз доверяю ему очень важное спецзадание, и не потребовал никаких дополнительных объяснений.
В конце концов, могут же быть у частного детектива небольшие чисто женские слабости?
Попрощавшись наскоро с Володькой, который все же умудрился при расставании приобнять меня за плечи и с причмоком поцеловать в ушко, я с невыразимой радостью вышла наконец-то на свежий воздух.
Странное дело, но во всех конторах, начиная от милицейских и заканчивая бухгалтерскими, я почему-то всегда начинаю незаметно, тихо сатанеть и мечтать поскорее снова очутиться на улице.
Нет, я никогда не смогла бы работать под чьим-то «идейным руководством», высиживая под присмотром начальства положенное время, — не такая натура!
Гуляет во мне какой-то неистребимый «ген свободы», который и заставил когда-то вместо прокуратуры и работы в юридических консультациях выбрать рискованную долю частного детектива.
Единственное, к кому или, точнее, к чему я постоянно прислушиваюсь и позволяю руководить собой, — это мой внутренний голос или то, что принято называть интуицией.
И этот самый проклятый голос говорил мне сейчас, что я должна во что бы то ни стало заняться делом Сергея, отодвинув на время в сторону все остальное.
Поэтому, поразмышляв всего несколько минут, я отправилась в Ленинский район, где находилась строительная фирма Конищева-бизнесмена — ее координаты я нашла в заветной папке.
Торгово-строительная фирма «Мастерок», которую организовал Конищев (кстати говоря, у него всегда было слабовато с литературой, и я нисколько не удивилась такому банальному названию!), занимала несколько комнат в большом офисном здании, где арендовали помещения множество других фирм, охранных агентств, рекламных бюро, редакций частных газет и прочая, как сказал бы Володька, «мелочуга».
В одной из комнат, к моей радости, обнаружилось что-то вроде магазинчика, где были разложены образцы товаров, которые предлагал оптовым покупателям «Мастерок».
Мне почему-то сильно не хотелось сейчас встречаться с Конищевым, но требовалось поговорить с его компаньоном — Никитюком.
Не исключено, что Сергей уже отоспался после вчерашнего загула и явился на работу срывать похмельное настроение на подчиненных, поэтому я на время задержалась в магазинчике и занялась подробным разглядыванием кафельной плитки и линолеума.
Неудивительно, что Конищев, закончив исторический факультет, занялся стройматериалами — жить-то надо!
Но какой же гадкой, низкосортной была вея выставленная в магазине продукция! Вот она — мрачная проза жизни.
Перещупав все сорта линолеума, я между делом поинтересовалась у девушки-консультанта насчет начальства «Мастерка», пояснив, что у меня имеется к руководству ряд интересных коммерческих предложений.
— Сергея Ивановича нет, — деловито наморщив гладкий кукольный лоб, сказала девушка. — Он в последнее время стал редко появляться. А Николай, кажется, с утра был у себя. В соседней комнате.
Характерная хохляцкая внешность молодого человека, который вразвалку сидел за письменным столом и что-то орал в телефонную трубку — упитанные щеки, светлый залихватский чуб и, главное, акцент, с которым он распекал кого-то, не оставляла никаких сомнений, что я вижу перед собой Николу Никитюка — компаньона Конищева.
— Да ты шо? — то и дело повторял в трубку Никитюк с разной интонацией — то гневно, то растерянно, то вопросительно. — Да ты шо? Да ты шо, хочешь нас по миру пустить? Тут у нас и так черт знает что творится! Да ты шо гонишь?
По однообразным репликам Никитюка совершенно невозможно было понять, о чем он сейчас говорил, — а предположить можно было все, что угодно, в зависимости от испорченного воображения.
— Ты шо, насчет плитки? — спросил Никитюк, закончив разговор и уставив на меня небольшие беспокойные глазки, в которых не прочитывалась ни одна прочно закрепленная мысль.
Лишь испуг и сильная растерянность.
— Насчет Конищева, — ответила я, закидывая ногу на ногу. — А шо?
В следующее мгновение Никитюк начал монолог, который можно передать только в приблизительном переводе, — слишком много в нем было нецензурной лексики и национального колорита одновременно.
Но если опустить все словесные изыски и оставить лишь суть, то выходило, что Конищев совсем спятил, потому что вот уже две недели практически не появляется на работе, и ему, Никитюку, приходится вкалывать за двоих, а тут как раз подошли сроки поставок материалов, а Сергей словно помешался на своих бабах или на чем-то там еще, а такое до хорошего не доведет, потому что он, Никитюк, тоже может позволить себе иногда вечером расслабиться и заказать где положено девчонок, оплатив по тарифу, но исключительно в свободное от работы время, поскольку «Мастерок» горит синим пламенем, и он, Никола, тоже может в любой момент на все наплевать и уехать к маме в деревню под Харьковом.
В общем, примерно в таком духе, сплошным цветистым монологом.
— Ну и шо он тебя ко мне послал? — закончил Никитюк свою речь вопросом, видимо, принимая меня за одну из женщин Сергея, которые сбивают директора с истинного трудового пути. — Деньги, что ли, закончились? Нету у меня! Так и передай — я тоже все пропил! Нету, кончились деньги. А шо, не могу себе позволить?
И все же я невольно обратила внимание на то, что, несмотря на обличительный тон, компаньон говорил о Сергее с едва уловимым оттенком восхищения, словно и он сам хотел бы уметь так же вольно и нахально себя вести, а не только горбатиться с деловыми поставками, но — увы…
Видно было, что Никитюк все же считает Сергея в бизнесе за главного, не слишком рвется на первые роли, а, наоборот, страдает теперь от того, что ему приходится действовать без руководящих указаний, а ничего хорошего из этого явно не получается.
В нескольких словах я описала цель своего визита, строго прибавив, что он должен оставаться тайной для окружающих, и в особенности — для самого Конищева.
— Так ты шо, хочешь сказать, что моего Серегу грабанули? И он про это молчит? — поразился Никитюк, разом забыв о своих служебных проблемах. — Ничего себе! Да я бы… да я бы вообще не знаю шо сделал… Я бы… Да теперь понятно, какие ему сейчас дела, если надо срочно выручать свое добро. Смотри-ка, даже другу ничего не сказал, вот историк тоже, как будто бы мы не люди, ничего понять не можем.
Все это время я пристально смотрела в лицо компаньона Конищева.
Никитюк совершенно искренно поразился, услышав от меня новость про ограбление квартиры Конищева.
Но я решила несколько «дожать» ситуацию, а потому еще серьезнее посмотрела в голубые глаза Никитюка и произнесла со значением:
— Извините, Николай Егорович, но я пришла к вам не случайно. Дело в том, что квартира Конищева Сергея Ивановича была ограблена ночью, когда хозяин вынужден был срочно отправиться в однодневную командировку, о которой никто не знал, кроме вас и, возможно, еще кого-то из сослуживцев. Поэтому у следствия по этому пункту возникли вопросы и — не скрою! — вполне определенные подозрения.
— Кто? Я? Да ты шо? — воскликнул Никитюк и даже откинулся на спинку стула, словно подобными намеками я его ударила по лицу.
Но я невозмутимо смотрела на компаньона Конищева прокурорским взглядом и ждала объяснений.
Неизвестно, сколько бы еще продолжалась наша игра в «гляделки», но тут дверь открылась, и на пороге появился… Сергей Конищев собственной персоной.
Я прямо-таки обалдела от неожиданности!
Вот кого мне не хотелось больше видеть никогда в жизни!
Одно дело — общаться с Денисом, а другое…
Моя гордость прямо-таки неслышно застонала от необходимости давать Конищеву какие-то объяснения.
Еще чего! Объясняться с этим хамом, которого ограбили, облапошили со всех сторон, а он только нюни распускает?
.Я собралась просто встать и молча выйти в коридор, но тут Сергей обрадованно воскликнул:
— Таня! Вот так сюрприз! А я ведь звонил тебе сегодня утром. Всю голову сломал, думал, где тебя еще можно найти? А ты, как всегда, — в самом неожиданном месте!
Признаюсь, удивлению моему не было предела.
Но сейчас передо мной стоял словно бы совсем другой человек, нежели тот, который лез ко мне с мерзкими пьяными поцелуями вчера вечером.
Сегодня Сергей был прекрасно выбрит, одет в безукоризненно белую рубашку, модный костюм и даже благоухал дорогим мужским парфюмом.
