«В жизни самые лучшие условия для развития бывают в трудные моменты, только надо уметь правильно их использовать», — вот что мне подсказала комбинация из цифр 14+25+7.
К чему бы это?
Особенно меня заинтриговало, к каким таким «трудным моментам» я должна была усиленно готовиться?
Но я не стала говорить сейчас Конищеву о своей приверженности к магическому гаданию — пусть видит во мне человека, доверяющего исключительно фактам и законам рассудка, ведь как-никак я — частный детектив!
— Но ты хоть запомнил кого-нибудь из нападавших? — спросила я Конищева. — И вообще — что они говорили?
— Нет, было темно, и потом, они, гады; были в масках. Сказали, что кража — это лишь первый звоночек, и я должен радоваться, что отделался легким испугом. Мол, если задумаю поднимать возню, то очень скоро милиция найдет одну прекрасную девушку, зарезанную моим скрамасаксом. Представляешь? Что я должен был делать? Не мог же я так рисковать, нет, не мог!
— Да уж — представляю, — задумалась я, отхлебывая кофе. — С такими делами лучше всего разбираться по горячим следам, а теперь уже прошло почти две недели. И все-таки почему ты думаешь, что это дело рук именно Кузнеца? Ты считаешь, что таким образом Кузнец решил вернуть свою дорогую вещицу обратно?
— Ну, да. Такой, как он, способен на все, — проговорил Сергей, но как-то вяло, через силу. — Я и сейчас вижу перед собой его мерзкую улыбочку. Только представил, что он меня теперь проверяет по полной программе, глядит, как я в ментовку побегу, что дальше буду делать, и — не поверишь! — мне вдруг так противно стало, что я плюнул на все…
— ..И ушел в запой, — закончила я рассказ Сергея. — Ай да удалец! Вот теперь, Конищев, я тебя узнаю по-настоящему. Ты, оказывается, и правда ни фига со школы не изменился. Тот же романтизм, благородные мысли и… нулевые действия. Не пойму, и как ты еще какой-никакой бизнес умудрился организовать? Просто уму непостижимо! Хотя понятно — за тебя тут Никола пашет, отдувается.
Глаза Сергея сверкнули злобой.
Но мне именно этого сейчас и хотелось — разозлить его хорошенько, чтобы перестал изображать из себя бедненькую жертву и настроился на борьбу.
— Мне нужно встретиться с твоим Кузнецом, — сказала я, чувствуя странное возбуждение, что-то вроде предчувствия хорошей охоты. — Хочу заказать ему какой-нибудь необычный дамский кинжальчик — мне тоже не помешает. Давай адрес.
— Нет, туда нельзя.
— Почему?
— Точно говорю — нельзя. Если только ты сумеешь разузнать о нем как-нибудь окольным путем, найти подход.
— Значит, говоришь, в Камышовке?
— Я? Разве я сказал? Нет, Таня, я серьезно, это может быть очень опасно…
— Да не поеду я туда, не волнуйся!
— Погоди, пообещай, что ты одна туда не будешь соваться!
— Обещаю. Давай-ка ответь мне лучше еще на парочку вопросов относительно кражи. Это называется сбор информации.
Сергей кивнул и, слегка поежившись, нервно отхлебнул из чашки кофе.
— Ну и работка все же у тебя, Иванова! — сказал он только. — Врагу не пожелаешь, не то что тебе, солнышко.
Как все настоящие кузнецы, Кузнец, о котором я узнала от Сергея, жил в маленькой деревне Камышовке, но только его дом стоял на значительном отдалении от остальных деревенских строений.
Точнее, это был двухэтажный коттедж из красного кирпича, построенный в низине реки, крышу которого было видно с пригорка и куда вдоль берега вилась узкая дорожка.
Всякий, кто приезжал в Камышовку на машине, чтобы добраться до дома Кузнеца, должен был на пригорке спешиться и изрядное расстояние протопать вдоль берега пешком, чуть ли не касаясь плечами камышей и стараясь не промочить ноги.
Под громкоголосое кваканье лягушек я поневоле задумалась — почему Кузнец выбрал для своей «кузницы» такое безлюдное жутковатое место?
Мог бы построить свои краснокирпичные хоромы где-нибудь на виду, на просторе.
Места-то вон везде сколько, не то что в городе — выбирай самое лучшее, чтобы к его «кузнице» народ со всех четырех сторон мог бы подкатывать хоть на лошадях, хоть на иномарках.
Ведь, наверное, в деревнях до сих пор продолжают подковывать лошадей и выправлять всякие железяки?
Впрочем, честно говоря, за всю дорогу к Камышовке я не встретила на своем пути ни одной лошади и даже коровы, да и людей попадалось совсем немного — наверное, как принято сейчас говорить с экранов телевизора, деревенька была из разряда «уходящих», и жизнь в ней еле-еле теплилась.
Но я с большим удовольствием побродила бы между покосившимися камышовскими домишками, пусть даже под заливистый, бестолковый лай собак, чем в полном одиночестве топать к огромному и совершенно безлюдному коттеджу с башенками, построенному с претензией на средневековье, который стоял почему-то чуть ли не посередине болота.
— Ау, есть тут кто-нибудь? — позвала я, подходя к воротам.
«Ква-а-а, ква-а-а, ква-а-а», — противно заквакали совсем близко, чуть ли не под ногами, лягушки, отзываясь на мой клич.
Понятно.
Непонятно только, почему меня вдруг перед входом в коттедж охватила непривычная робость?
Дом как дом, я иду туда вовсе не из праздного любопытства, а по делу — заказать себе миленький дамский кинжальчик.
Так в чем же дело?
Но, черт возьми, мне действительно вдруг сделалось резко не по себе, и я никак не могла заставить себя открыть ворота и войти на территорию «кузницы».
В такие моменты меня обычно охватывает злость на собственную трусость.
Я вздохнула, распахнула створку ворот, оказавшихся незапертыми, и бодро двинулась по дорожке к дому.
В маленьких окошках-бойницах не было видно ни души, но мне все равно казалось, что за мной кто-то наблюдает.
Почему-то приходилось делать невероятное усилие, чтобы идти по двору не крадучись и не пригибаясь, а обычным, нормальным шагом.
«Раз-два, шире шаг, раз-два, шире шаг, попки-плечи подтянули, раз-два, шире шаг», — вспомнила я присказку нашего школьного учителя физкультуры Попрыкина, который за свою считалку заработал в школе кличку Попкин.
На вечере встречи я мельком видела нашего Попкина — он почти не изменился и так же браво расхаживал по школе в фиолетовом спортивном костюме и с неизменным свистком на груди.
Промелькнувшее в памяти воспоминание сразу же меня заметно взбодрило: раз-два, шире шаг! Что это со мной, в конце-то концов!
«Нужно бы тоже на всякий случай завести себе такой свисток, — подумала я уже почти спокойно. — В случае чего можно громко свистнуть — частному детективу такая штуковина тоже никогда не помешает».
Во дворе дома я не заметила никаких скульптур, о которых упоминал Сергей.
Двор как двор, ничего особенного.
Привиделось ему, что ли?
Я позвонила в дверь, и на мой звонок опять-таки никто не отозвался, хотя дверь почему-то тоже оказалась открытой.
Такая игра нравилась все меньше и меньше.
— Эй, есть кто дома?! — крикнула я нарочито громко. — Я ищу Кузнеца, мне дали этот адрес, сказали, что его здесь можно найти.
Дверь открылась сама собой, как в сказке, словно приглашая меня идти дальше.
Или я просто сама машинально подтолкнула ее ногой?
Но в любом случае — вполне возможно, что хозяин чересчур увлекся своей работой и не слышит моих призывов.
А может быть, здесь принято проходить сразу в дом, в мастерскую?
Где-то я читала, что в маленьких деревнях люди до сих пор не запирают входных дверей и живут, как при коммунизме.
И все же это выглядело как-то подозрительно.
На всякий случай, чтобы успокоиться, я нашарила в наплечной сумке газовый пистолет и зажала в руке его рукоятку, чтобы — если вдруг понадобится! — сподручнее было выхватывать.
И почему Сергей сказал, что сюда ни в коем случае нельзя идти одной?
А если мне вдруг тоже вздумалось заказать себе сувенирчик в виде оружия?
Что-нибудь эдакое, украшенное рубинами?
Извините, но я же не предполагала, что этот «замок» находится чуть ли не на болоте и здесь вокруг не будет видно ни единой живой души?
И вообще, при слове «Кузнец» у меня срабатывали какие-то детские, сказочные ассоциации: уютная кузница в селе, где веселый бородач чего-то там раздувает и громко долбит по наковальне каким-то особым молотком.
Например, кует богатырские мечи.
Стоп, только теперь я поняла, что больше всего меня здесь сбивало с толку: тишина.
Интересно, какая же это, черт возьми, кузница, если в доме стояла полнейшая тишина, нарушаемая только отдаленным кваканьем лягушек?
Да здесь должен быть трезвон, толпа народа, ну и я бы как-нибудь незаметно протиснулась, выведала незаметно все, что мне нужно.
Может, развернуться и удрать отсюда, пока не поздно?
Но глупо не зайти в распахнутую пред тобой дверь и не сделать еще одной, последней попытки отыскать хозяина.
