– А где он сейчас?
– Уехал в Ванкувер на неделю. Спросил, что оттуда привезти. Я сказала: «Ванкувер? Можешь не беспокоиться». Общаемся мы теперь в основном по мейлу. Послушай, вы купите квартиру, и все устаканится. Переезды ужасно раздражают, в особенности такие частые…
– Я сказала ему, что беременна.
Если Хизер и удивилась, то виду не подала.
– А это не так?
– Нет, мы говорили об этом раньше, а тут пошли в итальянский ресторан в Кентиш-Тауне…
– «Хлеб и вино»? Такой симпатичный, с гирляндами чеснока?
– Я заказала бутылку «Соава» и немного увлеклась. Я думала, мы действительно попробуем, но он переел и просто хотел спать. Я слишком долго скрывала от него правду, и теперь он ждет, когда я начну таскаться к доктору. На самом деле он не хочет ребенка – говорит, что хочет, но я по глазам вижу, что нет. Он считает, что это свяжет ему руки и он уже никогда не поездит по свету, как Нил, и теперь ему придется повзрослеть, и я не знаю – все идет прахом…
– Ты ничего не изменишь в своей жизни, пока будешь спать на чужом диване, – сказала Хизер. – Это первое, с чего нужно начать.
– Тебе так повезло с этим домом. Мощеная улица – прямо как в черно-белом фильме пятидесятых годов.
– Знаю. Вся эта старина малость липовая, но у нас действительно есть молочник, мальчик с газетами, точильщик ножей, старьевщик, а летом еще и фургоны с мороженым. Мужчины возятся со своими машинами на улице, раздевшись до пояса и вспоминая детство. Женщина в доме напротив до сих пор моет крыльцо. Иногда по утрам кажется, что мимо вот-вот пройдет Норман Уиздом[13] со стремянкой. У нас даже есть собственный нищий – настоящий старый бродяга, хромой и бородатый, а не один из этих литовцев со спальными мешками. И ты не поверишь, как тут все дешево! Городской шик, понимаешь ли, куда лучшее капиталовложение, чем какая-нибудь квартирка в Кенсингтоне, а у нас еще есть домик в Норфолке, правда, я не езжу туда одна – кому интересно торчать там на фоне голого пейзажа? Гуляешь до посинения, и больше ничего. Правда, здесь мы зажаты между двумя кошмарными муниципальными домами, да и школ приличных нет, хотя я и не собираюсь заводить ребенка. Зато здесь тихо, и у всех садики. Не совсем рай, конечно, – вон сколько разбойных нападений у метро.
Хизер поставила кружку.
– Знаешь, а почему бы тебе не купить старухин дом? Ты же всегда хотела дом с садом. Думаю, его сейчас выставят на продажу, и какой-нибудь застройщик с руками оторвет. Она жила там много лет, так что, наверно, понадобится серьезный ремонт, что и хорошо – не будут заламывать цену.
– А разве туда не вселится ее брат?
– Сомневаюсь, что он горит желанием карабкаться по лестнице. Эти дома довольно маленькие, зато трехэтажные.
Калли не позволяла себе предаваться фантазиям.
– Что толку мечтать об этом доме? Все равно он мне не по карману.
– Ты не можешь об этом судить, не зная цены.
Взгляд у Хизер был решительный и слегка безумный – Калли помнила его еще со школьных дней. Он всегда сигнализировал о том, что подруга увлеклась решением чьей-либо проблемы.
– Знаешь что, я сама спрошу. В конце концов, я знаю брата. Надо посмотреть, здесь ли он.
– Хизер, он хоронит сестру. Нельзя досаждать человеку в такой день.
– Тебе когда-нибудь приходило в голову, что шанс упускать нельзя? Мы не спросим – спросят другие. Давай, не будь размазней.
– Не могу, это же похороны. Так нельзя.
– Слушай, я просто выражу ему соболезнования и спрошу, собирается ли он въезжать в ее дом, а ты подожди здесь.
Как всегда, Хизер была заводилой. Так уж повелось с тех пор, как им исполнилось одиннадцать и девять. Когда Хизер обвинили в том, что она таскает безделушки из шкафа, Калли взяла вину на себя и так никому и не призналась. Пока Хизер перебегала через трассу и прогуливалась по железнодорожным путям, Калли покорно топталась у обочины или плелась рядом с путями, поджав губы и опустив глаза. Дьявольски изворотливая, Хизер играла со старшими мальчиками в ужасные игры, а Калли, обладавшая ангельским сердцем, была до невозможности правдива. Мужчины и деньги развели их в разные стороны, но, возможно, настало время снова стать подругами.
Калли сидела на кухне и ждала. В доме было невероятно тихо. Подойдя к окну, она увидела, что на улице никого нет, кроме мужчины и женщины из похоронного бюро, – спокойные и неподвижные, одетые в аккуратные черные костюмы и цилиндры с лентами, они походили на шахматные фигуры. Они повидали тысячу похорон, и в их старательной меланхолии, столь не соответствующей современному городу, ощущалась какая-то старомодная грация.
Было невероятно тихо и спокойно. Даже хмурые облака над крышами, казалось, остановили свой бег. Неужели все это меньше чем в трех милях от Пикадилли-Серкус? Сквозь забрызганное дождем стекло Калли видела башню «Бритиш-Телекома», хотя ее верхушка спряталась за тучей. Трудно себе представить, что еще уцелели такие вот послевоенные уголки, как этот. Темные домики. Тихие прохладные комнаты. Тикающие часы. Оседающая пыль. Полированная мебель. Время, повернутое вспять, к скуке детства. Дома хороши, но не лишены некоторой назойливости, словно бы им не терпелось предъявить миру какое-то полузабытое воспоминание. Здесь было что-то успокаивающее, но чувствовалось, что оно должно быть предано забвению: преходящий парадокс, доказывающий только одно: пути назад нет.
Калли опустила занавеску. Хлопнула входная дверь. С довольной улыбкой вошла Хизер:
– Я же говорила: не спросишь – не узнаешь. – Она взяла Калли за руку. – Его зовут Бен Сингх. Звучит как персонаж из «Острова сокровищ», да? Он единственный родственник старухи и намерен продать дом. Он не собирается на этом наживаться – наоборот, хочет продать его как можно быстрее, пусть даже по цене, ниже рыночной. – Она подавила радостный возглас. – Я уверена, ты сможешь сюда переехать, Калли. Дом будет твоим. Наконец-то обретешь независимость. Представляешь, собственный дом?
Калли подумала о темных окнах и дверях, за которыми умерла старая женщина, и ответила подруге неуверенной улыбкой.
– Не понимаю, откуда у вас номер моего мобильника?
Поставив бокал на барную стойку, Пол Фарроу стал разглядывать двух мужчин, примостившихся на высоких стульях перед ним. Они назвались Гарретом и Моссом, что звучало как название старого мюзик-холльного номера, хотя на самом деле они занимались недвижимостью. Из них получилась отличная парочка, что-то вроде современной версии викторианских пивных кружек-тоби: серые костюмы, склеротические щечки, редеющие светлые волосы, небрежно повязанные розовые галстуки, животики, выпирающие между пуговицами одинаковых рубашек в голубую полоску. Более крупный «тоби», Гаррет, носил кольца из золотых монет. Что и говорить, такой облик доверия не вызывал. Пол был одет в рваные джинсы «Дизель» и черный свитер – регалии простого технаря, к которому люди в запонках относятся с пренебрежением. Словом, они были обречены стать врагами еще до того, как один из них открыл рот.
– Прежде я неоднократно имел дело с мистером Сингхом, – сказал Гаррет. – Конечно же, собственность вроде той, что принадлежала сестре мистера Сингха, высоко ценится в этом районе из-за близости к новой железнодорожной ветке, идущей от вокзала Кингз-Кросс. Связь с Европой нас крайне интересует.
– Выходит, мистер Сингх предложил вам сделку?
Пол потеребил нитку сандаловых бус на запястье, продолжая рассматривать собеседников. Они ему ужасно не нравились.
– Не совсем. – Гаррет поерзал на стуле, соображая, как представить факты в наиболее приглядном виде. – Я старался объяснить ему, как важно для него извлечь максимальную финансовую выгоду из полученного им наследства, а тут услышал, что вы ведете с ним переговоры…
– Не слишком ли агрессивная у вас тактика, а?
– Действуем на опережение, приятель.
Пол прихлебывал купленное ими пиво, думая про бесплатный сыр в мышеловке.
– А вам он продавать не хочет, да?
Тут вмешался Мосс. Он, вероятно, вспотел, хотя в пабе «Ананас» на Левертон-стрит было холодно. Барменша Тереза то и дело на них поглядывала: умение предвидеть ссору приходит к бармену с опытом.
– Послушай, сынок, мы в самом разгаре деликатных переговоров с мистером Сингхом, и нам бы меньше всего хотелось, чтобы ты их расстроил.
– Извините, но я так и не понял, чем занимаетесь вы, – резко ответил Пол, направив на Мосса указательный палец. – Вы ведь не служите в его конторе, но при этом работаете вместе с ним – это как?
– Я застройщик, – с гордостью объявил Мосс, хотя с таким же успехом мог признаться, что совращает малолетних. – Мистер Сингх получит хорошие деньги, если продаст недвижимость когда нужно, а главное, кому нужно.
