Его слова звучали убедительно, но озадачили меня еще больше. Я ведь успел заметить, как после столкновения с нами машина отлетела в сторону. Если меня обнаружили через пять минут после катастрофы, то должны были обнаружить и другую машину и ее водителя.
Я сказал, что заинтересован в том, чтобы полиция все же смогла найти водителя.
Рискин кивнул и довольно потер рука об руку.
– Так это правда, что вы ехали на попутной машине?
– Да.
– И девушка разрешила вам сесть за руль?
Что я мог на это ответить? Я никак не мог понять, почему они придают такое значение тому, кто все же сидел за рулем. У меня было только одно объяснение: они хотят навесить на меня вину за гибель Деллы. Я опять занервничал.
Он опять вежливо повторил вопрос и при этом доброжелательно улыбнулся.
– Но я не сидел за рулем! – буквально завопил я. – Делла вела машину! Я был рядом, а ее муж находился на заднем сиденье. Сколько можно повторять вам это?
Я ждал, что он заорет на меня, но он только печально кивнул, не прекращая улыбаться.
– Извини, парень. Понимаю, тебе трудно. Для тебя важно, кто действительно был за рулем?
– Да, черт возьми! – взорвался я. – Это ваш сержант…
– Забудьте о нем. Уж такая у него работа – орать на людей. Я и сам ничего не понимаю…
Лейтенант красноречиво развел руками.
Я все еще не доверял ему, но этот человек начинал мне нравиться.
– Где она подобрала вас? – неожиданно спросил он. – Вы шли себе по дороге, и вдруг она остановилась рядом с вами и предложила подвезти. Так?
– Нет. Все было совсем не так. Позвольте я расскажу вам все с самого начала.
– Именно это я и хочу от вас услышать, – сказал лейтенант и вытащил блокнот. – Можно, я буду записывать? Память уже не та, годы, понимаете… – Он сделал мне знак начинать.
И я рассказал ему свою историю. Рассказал о Питтсбурге, о моем желании заработать большие деньги, о том, как автостопом добрался до Пелотты, как сломал челюсть Мак-Криди, как пошел на обман Петелли. Далее я рассказал о том, как Делла решила помочь мне, как Пепи и Бенно начали нас преследовать, как мы врезались во встречную машину.
Это заняло довольно много времени, и к концу рассказа я уже едва шептал, но я был рад, что снял этот груз со своей души.
Рискин ни разу не перебил меня. Он быстро конспектировал, время от времени хмурился, но молчал.
– Действительно, занимательная история, – сказал он, когда убедился, что мне нечего добавить. – Вижу, вам полегчало, парень. Можете не беспокоиться. А сейчас отдыхайте. Вы выглядите усталым. Я тоже устал, но босс никогда не дает мне время на отдых. – Он поднялся. – До встречи. Я приду через пару деньков. Если вспомните что-либо еще, тогда и расскажете.
– Вряд ли я вспомню что-либо еще, – сказал я. – Я рассказал вам все.
– Прекрасно. А сейчас отдыхайте. До встречи.
Прошло два дня. Я быстро шел на поправку. Доктор был весьма доволен этим.
– Все хорошо, – сказал он. – Думаю, сможете подняться через пару деньков. Нужно сказать, что сложение у вас как у слона, а голова из гранита.
Я улыбнулся, но не все было так просто. Мне нужно было поговорить с Рискином.
– Мне хотелось бы осмотреть город, – сказал я. – Я много слышал о Линкольн-Бич, но никогда не был в этом городе.
Он удивленно смотрел на меня.
– Но это не Линкольн-Бич! С чего вы взяли? Это же Майами.
– Майами? – в свою очередь я с удивлением уставился на него. – Но ведь в Линкольн-Бич имеется свой госпиталь.
– Конечно. И прекрасный госпиталь, надо отметить, – он улыбнулся. – Почти такой же, как здесь.
– Но тогда почему меня привезли в Майами? Ведь это же верных двести миль от места катастрофы.
– Какие еще двести миль? – спокойно сказал он. – Не больше семнадцати. Так что до Майами гораздо ближе, чем до Линкольн-Бич. Вот вас и привезли сюда.
Я вновь ничего не мог понять.
– Но мы же ехали в Линкольн-Бич, когда случилась авария. Та машина налетела на нас, когда мы отъехали всего лишь несколько миль от Пелотты.
– Не забивайте свои мозги этим, – сказал врач, улыбаясь так, как улыбаются у постели тяжелобольного. – Думаю, все прояснится через пару дней.
Он ушел, а я лежал и думал, неужели моя травма головы настолько серьезна, что я сошел с ума? Мне хотелось поговорить с Рискином. На каждый скрип двери я поднимал голову, чтобы посмотреть, не он ли.
На следующее утро мою кровать вывезли из палаты.
– Что все это значит? – спросил я медсестру, когда очутился в коридоре. – Куда меня переводят?
– Доктор приказал, чтобы вам предоставили отдельную палату, – флегматично сказала толстая медсестра. – Он считает, что вам там будет лучше.
«Какого черта, – подумал я. – Видимо, он решил, что сумасшедшему не место в палате с нормальными людьми».
– Но я не хочу в отдельную палату! – запротестовал я. – Верните меня обратно. Мне и там было хорошо.
Появился врач.
– Не волнуйтесь, – сказал он. – Та палата вам понравится. Из ее окон открывается прекрасный вид.
Я замолчал из страха перед смирительной рубашкой. Я сдался.
Новая палата действительно была очень удобной, но мне было неприятно в ней находиться. У меня было такое чувство, что меня засунули сюда по каким-то определенным соображениям, и мне очень хотелось бы узнать, по каким именно.
К вечеру, около шести, когда я лежал и, глядя в окно, вслушивался в шум прибоя, вдруг отворилась дверь и вошел Рискин.
– Хэлло, парень, – сказал он, тихо закрывая за собой дверь. – Как дела?
– Какого черта вы поместили меня сюда? – сказал я, делая попытку сесть. – Что вы еще задумали?
Лейтенант бесшумно подошел к кровати.
– Чего вы беспокоитесь? Вы же знаете, пребывание в такой палате стоит больших денег.
– В чем дело?
Он придвинул стул и осторожно присел.
– Думаю, врачу не хочется, чтобы другие пациенты видели, как я прихожу сюда, – сказал он. – Но это лишь моя догадка. Врач прекрасный человек. Может быть, он решил, что вам будет неприятно перед другими пациентами, что вас навещает коп.
Я некоторое время смотрел на него, затем глубоко вздохнул и вытер пот со лба.
– Подобная мысль мне не пришла в голову. Я подумал, врач решил, что у меня поехала крыша, вот он и упрятал меня сюда.
Он вытащил пачку сигарет.
– Будешь курить, парень?.. И брось подобные мысли. – Он дал мне прикурить, затем закурил сам. – Держу пари, медсестра поднимет страшный шум, когда застанет нас здесь за таким занятием. Но таковы уж обязанности медсестер.
Я улыбнулся. Мое настроение несколько приподнялось.
– Я думал, вы придете раньше, и уже начал беспокоиться.
– Было много дел, – некоторое время он изучал тлеющий кончик сигареты, потом взглянул на меня в упор. – Мне надо сказать вам кое-что важное. Сможете выдержать небольшое потрясение?
Я сделал несколько быстрых затяжек, но сердце тревожно забилось.
– Думаю, да. И что именно вы хотите сказать мне?
– Машина, в которой вас нашли, была все-таки «Бьюиком», а не «Бентли». Черного цвета с красной обивкой, гидравлическими тормозами и противотуманными фарами. Вы сидели за рулем. Переднее сиденье пассажира пришлось убрать, чтобы мы смогли вытащить женщину. Третьего человека в машине не было. Я сам выезжал на место аварии и видел «Бьюик». Я также разговаривал с копом, который вас обнаружил.
Я лежал неподвижно, глядя на него. Я хотел сказать ему, что все это сплошная ложь, но не мог подобрать нужных слов. Я чувствовал, как кровь приливает к моему лицу. Сигарета выскользнула из пальцев и упала на пол.
Он наклонился и поднял ее.
– Полегче, парень, – сказал он. – Я же предупреждал, что тебя ожидает небольшое потрясение. Не нужно волноваться.
– Вы лжете, – дрожащим голосом сказал я, понимая, что Рискин говорит правду.
– Возьми сигарету и успокойся, – сказал он. – Подумаем над этим вместе и, может быть, придем к какому-то выводу.
Я взял сигарету, чувствуя себя больным. Внезапно мне захотелось вскочить и броситься вон из палаты, но на это не было сил. Я понимал, что он не врет, и в то же время не мог поверить в то, что его слова правда.
– Вы сказали мне, что тот автомобиль столкнулся с вами ночью 29 июля, – начал он. – Авария, о которой говорю я, произошла ночью 6 сентября. Я читал рапорт полицейского. Видел запись в приемной книге госпиталя. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Ничего. Но я знаю, что авария со мной произошла сразу после моего поединка с Майами Кидом, а это было 29 июля. Поверьте, это правда.
– Вы думаете, что это правда. Я уверен в этом, но не понимаю, как такое могло случиться. Не беспокойтесь. Без сомнения, мы найдем ключ к этому делу. Я разговаривал с доком. Он сказал, что в результате тяжелейшей черепно-мозговой травмы вы полностью потеряли память. Память восстановится через несколько недель. Пока что вы находитесь в плену ложных представлений и навязчивых идей. Не беспокойтесь, со временем это пройдет. Так же считает и врач, а он специалист и знает, о чем говорит. А теперь постарайтесь осознать то, что я вам сейчас скажу. Это очень важно. Попробуем?
