Вот я это и сказала, и, кажется, даже немного легче стало.
— Ты открыл мне глаза, — захихикала я, хотя на душе было тяжело.
Полгода — это немалый срок. Я старалась не замечать, но с каждым днем мы становились все дальше и дальше друг от друга. Я лелеяла мечту выйти за Тимура замуж, а теперь понимаю — я просто цеплялась за него. Тим — единственный парень, с которым у меня такие серьезные отношения. А серьезные ли?..
— Может, дело просто в том, что ты его не любишь? — мягко предположил Виктор, не спуская с меня внимательных глаз.
Я вздернула нос.
— Что за чепуха? Конечно, я его люблю! — затем сникла. — А может, и нет.
Титов засмеялся и пересел на подлокотник моего кресла, обнимая меня. Я ткнулась носом в его грудь, чувствуя, как постепенно успокаиваюсь. С Виктором было так тепло и спокойно, я чувствовала себя в безопасности. Не так, как с Димкой. Пух — это экстрим в чистом виде, с ним никогда ни в чем не бываешь уверенной, он как горный поток, быстрый и непредсказуемый. А Виктор — скала. Незыблемость, спокойствие, уверенность, стабильность. С ним можно быть уверенной в своем будущем. Как же Виктории повезло…
Я не заметила, как заснула.
А проснулась в три часа от стойкого чувства голода. Желудок, за весь день видевший пару крошек съестного, настойчиво требовал внимания. Десять минут спустя, поняв, что недовольное урчание не прекратится, и уснуть мне уже не удастся, я быстро переоделась и выскользнула за дверь. В доме стояла сонная тишина, что, впрочем, не удивительно. Миновав коридор, я спустилась в холл, и застыла.
Я не знаю, какого черта этому придурку Титову пришло в голову установить на иве подсветку, но выглядело это жутко. Освещенная призрачным голубоватым светом, русалочка все так же расчесывала свои волосы и пела, и от звука этого неземного голоса, выводящего незнакомые мне слова, мне стало невероятно страшно. Я почувствовала, как волосы встали дыбом, и по спине скатилась капелька пота. Голос завораживал и я, не чувствуя под собой ног, медленно двинулась к русалке. Она действительно выглядела как живая, и в легком свете я увидела, как маленькими бриллиантами мерцали капельки воды на ее коже. Внезапно мне показалось, что глаза русалки как-то загадочно сверкнули. Я тихо охнула и на негнущихся ногах покинула это место.
Сердце колотилось как бешеное, пока я неслась обратно в свою спальню. Кухня была благополучно забыта, я больше в жизни не пойду ночью через холл. Я уже почти добежала до своей спальни, как вдруг в одном из боковых коридоров заметила под дверью полоску света. Русалка тут же была забыта, как и кухня минуту назад, и я осторожно подкралась к двери, приложившись к ней ухом.
— И что мне теперь делать? — рыдала Лиза.
— Мне-то какое дело? — прорычал Павел.
Чего-то в этом роде я и ожидала, когда увидела реакцию девушки на заигрывания со мной охранника. Что же они обсуждают? Уж не пропажу ли кольца?..
— Что скажут родители, когда я вернусь домой с пузом? — плакала горничная.
Оппа, а вот это уже не мое дело.
Я так же тихо отлепилась от двери и вернулась к себе.
Сумасшедший дом! — возмущалась я, закутываясь в одеяло. Желудок молчал, видимо, потрясений на сегодняшний день для моего организма было достаточно, зато я просто пылала от негодования. Завтра обязательно выскажу Виктору все, что думаю о нем и его окружении!
Проснулась я в семь. Хоть мне сегодня и не на работу, но привычка — великая сила. Быстро приведя себя в порядок и облачившись в свитер и брюки, замеченные мною вчера, я спустилась на кухню, обойдя речное чудо за километр.
— Анечка, вы уже проснулись! — заулыбался Евгений, гремя сковородками. — Здесь позавтракаете или с Виктором Антоновичем и Викторией Анатольевной?
— С Викторией Анатольевной? — нахмурилась я. Отчего-то мне не понравилось известие о том, что модель ночевала здесь.
— Ну да, — не дождавшись ответа, повар поставил передо мной чашку чая, тарелочку с хлебом и овощной салат. — У нее здесь своя комната есть, она здесь иногда ночует.
— Ясно, — буркнула я, притягивая салат к себе поближе — есть все-таки хотелось ужасно!
— А где все остальные? — расправившись с завтраком, поинтересовалась я у Евгения.
— Минут через пятнадцать спустятся, — отозвался мужчина, вытаскивая из духовки ароматные булочки и плюхая одну передо мной. — Они обычно в половине восьмого встают.
— А Дарья во сколько приедет? — продолжала я.
— Дарья? — удивился Евгений. — Она сегодня не приедет, отпуск взяла.
Я подавилась булочкой. Повар заботливо похлопал меня по спине и протянул стакан с водой.
— Спасибо, — прохрипела я, — пойду я.
Евгений еще что-то крикнул мне вслед, но я его уже не слышала. Дарья взяла отпуск. Как вам это, а? Неужели вчера болтливая Светлана рассказала ей про нас, и горничная Кропоткина испугалась? Если это действительно так, получается, мы на верном пути, и кольцо украла она, иначе с чего бы ей так волноваться? Виктор тоже молодец — дает отпуск человеку, который мог украсть у него бриллиант! Да мы ж теперь Дарью наверняка не увидим! Надо срочно ехать либо к ней домой, либо к ее маме, Алевтине Петровне! Я достала телефон и набрала Васькин номер. Он ответил сразу же.
— Да, Аня, я уже подъезжаю, минут через пять буду.
— Поторопись! — зашипела я в трубку. — Кропоткина сегодня не вышла на работу, она вчера отпуск взяла! Надо немедленно ее найти! Я практически уверена, бриллиант у нее!
— Не суетись, — сказал Васька, — я тут навел кое-какие справки, далеко она не уедет.
— Ты о чем? — насторожилась я.
— Все при встрече, — отрезал он, — спускайся.
Я кинулась в свою спальню, схватила пальто, сумку, и вылетела на улицу. Максим при виде меня быстро спрятался в будку охранников, явно решив, что у меня есть для него работа. Фыркнув на парня, я села в джип, уже поджидавший меня у ворот.
— Выкладывай! — велела я Ваське.
— У Кропоткина Николая Михайловича, сына Дарьи, врожденный порок сердца. Сейчас он в *** больнице, на операцию мальчику требуется большая сумма денег, но что самое интересное, — монотонно бубнил Васька, выезжая на еще пустынную улицу, — двадцать третьего марта сего года Кропоткина Дарья внесла сразу всю сумму. Через три дня парню делают операцию. Сейчас женщина находится в больнице с сыном.
— Вот как, — протянула я, — кольцо было украдено двадцать второго, а на следующий день горничная, едва сводящая концы с концами, платит за операцию немалую сумму денег. Кажется, все сходится. Куда мы сейчас?
— В больницу, — ответил Васька.
Справившись у женщины из справочной, мы поднялись на восьмой этаж и свернули направо. Долго искать Дарью не пришлось — она стояла в коридоре и разговаривала с доктором. Заметив меня, девушка удивленно округлила глаза.
— Анна, что вы здесь делаете?
— Можно вас на минутку? — слабо улыбнулась я.
Мне совсем не нравилось то, что сейчас может произойти. У меня нет своих детей, но я могу представить, каково было Дарье. На ее месте я тоже украла бы кольцо, чтобы вылечить сына.
— Да, конечно. Извините, — это уже доктору.
— Вы о чем-то хотели поговорить? — спросила Дарья, когда мы отошли к окну.
— Дарья… — я замолчала, не зная, как продолжить. — Я все знаю.
— Вы о чем? — удивилась она.
— Про Коленьку, про операцию, про деньги, — перечислила я. — Дарья, я…
Она внезапно улыбнулась.
— Да, Миша так вовремя приехал, я просто счастлива, если бы не он…
— Миша? — растерялась я.
— Ну да, — пожала плечами девушка. — Это мой муж. Когда Коле было два года, Миша уехал в Америку, зарабатывать деньги, вот вернулся недавно и дал денег на операцию. Он сейчас с Колей сидит, хотите, я вас познакомлю?
— Дал денег на операцию? — переспросила я, начисто проигнорировав ее последнее предложение. — Так деньги вам дал он?
— Ну да, — теперь растерялась Дарья. — Он в Америке блинную открыл, говорит, русские туристы в восторге. А когда Коленька поправится, мы все туда поедем. А почему вы так удивились?
