а тут началась эта борьба за независимость республик, пошли слухи, что и армия у них своя будет, а куда нам деваться? Думаю, пока еще все спокойно, надо на родину дергать… Уволился, приехал, а тут ни работы, ни заработков, ничего… Случайно познакомился с Оскаленным возле военкомата и пошло…
Погранец замолчал и опрокинул рюмку.
— На флоте не лучше было, — вмешался Морпех. — Денежное содержание задерживали, пайки тоже, социальных гарантий ноль… А спрашивают на полную катушку… Кому это понравится?
Дверь в кабинет распахнулась.
— Ворон, ты чего, с нами пить брезгуешь? — заглянул Коряга, настороженно стрельнув глазами. — Братва ждет, а ты заперся!
— Иду. — Ворон встал. — Ладно, хватит пацанов дразнить, пойдем ко всем.
Они вернулись в зал, чокнулись и выпили. Развалившийся за соседним столом Сява крикнул:
— Эй, Симеон, поставь-ка блатное что-нибудь!
Ворон бросил на него косой взгляд, встал и сказал — громко, чтобы слышали все.
— Угомонись, ты же не на зоне!
— Да чё, отдыхаем же?! — не успокаивался Сява.
Сидевший рядом Билет толкнул его локтем в бок, и Сява замолчал.
— Отдыхай, кто тебе мешает! — сказал, обращаясь ко всем, Ворон. — Пей, ешь, веселись. Но имейте в виду — мы не дома! Здесь нас терпят, но при первом удобном случае упрячут за решетку! Или пристрелят! Так что внимание привлекать не надо! Не орать дикими голосами, не напиваться до усрачки, не блатовать, не затевать драк!
— Как комсомольцы, что ли? — ухмыльнулся Сява. — Как Товаровед? Так он давно спит в своей постельке…
— Понимай, как хочешь! Надо будет — и комсомольский значок наденешь! Всем ясно?
— Ясно! — выкрикнули сразу несколько голосов.
Хотя было понятно, что ответили так пацаны только, чтобы бригадир отстал. Вечер уже вошёл в ту фазу, когда любое замечание воспринималось братвой, как вызов, и порождало агрессивную реакцию. Если, конечно, оно не исходило от Ворона, который мог любому вбить агрессию в глотку!
— Ладно, — махнул рукой Ворон и сел на место. Он понимал, что палку перегибать нельзя. Из братвы не сделаешь примерных граждан. Они живут по своим законам и отдыхают по своим законам. Единственное, что он мог сделать, это сказать то, что сказал. Настаивать на своем — всё равно, что останавливать несущийся по шоссе «Камаз», управляемый пьяным шофером.
Пирушка набирала обороты. Норму спиртного, которую определил Ворон, давно превысили. А когда все съели и выпили, хочется развлечений. Компаниями по два-три человека братва стала расходиться. Несмотря на их таинственный вид, цель этого движения была секретом Полишинеля.
— К приличным женщинам не приставайте! — крикнул вслед Ворон. — Есть Машка, Людка и остальные — к ним и идите!
Но ему уже даже не отвечали.
— Пойдем, тоже прогуляемся, — сказал Коряге Ворон, когда почти все разошлись. — Посмотрим — что к чему…
— Вроде комендантского патруля? — с улыбкой встрял Погранец.
— Примерно так, — буркнул Ворон.
— Тогда нужны нарукавные повязки и штык-ножи на пояс.
— Вам всё смешочки… А если наши босяки дров наломают — кто разруливать будет?! Вот то-то! Пошли, Коряга!
Они вышли на крыльцо.
— Всё нормально? — выскочил следом Симеон.
— Да, спасибо…
— А кино интересное, — закивал старик. — Хорошее дело делаете: молодежь надо воспитывать!
Ворон с Корягой переглянулись.
— Это он серьезно? — спросил Коряга.
— Наверно, — пожал плечами шеф. — Как понял, так и сказал.
Не сговариваясь, они свернули вправо, и пошли вниз, к морю. Ночной бриз подталкивал их в спины, пробирался под рубашки и приятно щекотал разгорячённые тела.
* * *
У входа на городской пляж толпы народа бурлили так же, как днем. Вокруг в изобилии были разбросаны дешевые забегаловки, гордо именующие себя кафе и барами, но предлагающие только сосиски в половине подогретого батона, залитые кетчупом и украшенные листьями салата. Кое-где, правда, жарили недорогие шашлыки соответствующего качества, их ели стоя, с разовых тарелок, пластиковыми вилками. Зато пиво и ракия лились рекой в картонные стаканчики, десятки динамиков включенных на полную мощность, перемешивали в теплом влажном воздухе надоевшие шлягеры, как коктейль из несовместимых, но убойных напитков, который вливался в уши токсичной какофонией. Забегаловки были переполнены так называемой «простой публикой», среди которых Ворон рассмотрел Молдавана и Сяву, которые чувствовали себя совершенно комфортно, хотя их обслуживали расхристанные официанты, похожие на плутов и отравителей. Да и само «обслуживание» больше напоминало чинимый на большой дороге разбой. Ворон скривился и прибавил шагу. Коряга тащился следом, хотя с большей охотой он бы присоединился к братве…
Метров через двести, на набережной было гораздо тише и благопристойней. В почти пустых ресторанчиках столы были накрыты глажеными скатертями с фарфоровыми тарелками, фужерами и сверкающими приборами. Музыка играла негромко, да и расположены заведения на почтительном расстоянии друг от друга. Здесь были респектабельные официанты, другая публика и другие цены.
— Ну, чего, может, коньячком заправимся? — предложил Коряга. — Чего мы будем землю утюжить?
— Сейчас, сейчас, — рассеянно ответил Ворон, осматриваясь.
Свет фонарей на столбах, тянувшихся вдоль мощённой плиткой пешеходной дорожки, освещал полоску песка между морем и прогулочной зоной. На одном из таких освещённых пятачков четверо парней и две девушки, судя по их выкрикам — русские, играли в волейбол. За ними наблюдали немногочисленные болельщики.
— Гля, Костян, тут интересное кино! — вдруг остановился Коряга, рассматривая, как игроки точными ударами посылали и отбивали мяч. Но интересовало его не спортивное зрелище, а девушки, которые время от времени падали: песок попадал под купальники, в пылу азарта, не обращая внимания на зрителей, они приподнимали бюстгальтеры, вытряхивали песок, и снова продолжали играть. Коряга аж на цыпочки привстал, надеясь подробней рассмотреть то, что мимолетно мелькало перед глазами. Или ему казалось, что мелькало…
— Гля, гля, ты видишь? Прямо соски показывают!
— Голодной куме хлеб на уме, — меланхолично сказал Ворон, глядя в другую сторону, на площадку у кондитерской. Там двое рослых парней пытались ухаживать за кушающими мороженое девушками. Выглядело это так: один из парней схватил девушку в лёгком розовом платье за руку и пытался вытащить из-за стола. Она отчаянно упиралась, её спутница попыталась встать, но второй кавалер положил на плечо свою тяжелую пятерню и усадил обратно.
«Шуруп
