Забытая девушка - Карин Слотер

Карманный справочник выглядел точно так же. Серебряная стрелочка все еще указывала на А-Б.

Андреа ногтем большого пальца нажала на кнопку снизу. Крышка открылась. Она увидела только одно имя – Брикел, Мелоди. Это был тот самый адрес, по которому они с Байблом приезжали накануне. Она подумала, что семизначный городской номер, скорее всего, тоже не изменился.

Все было написано очень аккуратным почерком, почти как у воспитателя в детском саду. Он не напомнил Андреа ни одно из свидетельских показаний – ни почти нечитаемый курсив Джека Стилтона, ни кружочки над «i» Рики, ни внезапные заглавные буквы Клэя, ни плотные каракули Нардо, ни с нажимом выведенные буквы Эрика Блейкли, который чуть ли не драл ручкой бумагу. Это не было похоже ни на подписи на сборниках Мелоди, ни на то, что Андреа считала обращением Эмили к самой себе.

Андреа попыталась разобраться, как работает это устройство. Странички были скреплены наверху. Ярлычки с буквами алфавита шли сверху вниз. В каждой секции было по несколько страниц. К стрелочке был присоединен зажим, который захватывал все предыдущие страницы. Она закрыла крышку. Передвинула стрелку на Р-С. Крышка снова распахнулась. Ее внимание привлекли два подчеркнутых слова вверху страницы:

Расследование Коломбо.

Сердце Андреа подскочило к горлу. Красивый почерк принадлежал Эмили Вон.

Она снова попятилась. Проверила Рики. Женщина все еще стояла у раковины. Она все еще плакала.

Андреа прочла первое слово под заголовком:

Клэй?

Она сглотнула, прежде чем продолжила читать:

Дин Векслер, 20 октября 1981: Дин говорит, что «не может быть чертовым отцом». Признал, что забрал меня с вечеринки. Сказал, что Нардо позвонил ему, чтобы он отвез меня домой. Сказал, что мы с Клэем ругались у бассейна, когда он подъехал. Угрожал разделаться со мной, если я публично обвиню его. Он схватил меня за запястье. Было очень больно.

Новые сведения: Почитала про его заболевание в библиотеке, и он может говорить правду о том, что не он отец, но это не значит, что он ничего не сделал, верно?

Андреа прочла следующую запись.

Рики Блейкли, 20 октября 1981: Назвала меня лгуньей и сказала, что у меня был секс со многими людьми, которых они не знают, – когда я была в летнем лагере, на дебатах и так далее, не только на вечеринке. Обвинила меня в том, что я Поллианна, и сказала, что мои родители придумают что-нибудь, чтобы заставить Нардо на мне жениться, потому что так обычно поступают богатые. Еще она сказала, что из-за меня для клики все кончено и что я хочу женить на себе Клэя, что совершенно бессмысленно, ведь мои родители уже заключили сделку с родителями Нардо (очевидно???). Она больше не хочет со мной разговаривать. Она назвала меня тупой шлюхой и выгнала из дома. Я всегда знала, что она может быть злой, но со мной она обошлась просто ужасно. Почему я вообще считала ее своей подругой?

Андреа перевернула страницу. На обороте тоже был текст. Курсив стал мельче, строчки наезжали друг на друга:

Блейк (тот же день): Сказал, что «ушел в полную несознанку» на вечеринке, а потом обмочился. И что он все время был заперт в ванной. Говорит, что это сделал не он. Попросил меня выйти за него замуж, но только чтобы помочь ему в политике. Я сказала ему «нет», а он сказал, что мне стоит «спустить» ребенка в унитаз. Он пристал ко мне и на самом деле положил мою руку на свою штуковину, и это было мерзко. Блейк такой же плохой, как и Нардо. Почему я раньше не позволяла себе признать, что он ужасный человек?

Андреа заметила, что у нее тряслись руки, когда она переворачивала страницу.

Нардо Фонтейн, 21 октября, 1981: Я так его ненавижу. Он такой придурок. Сначала его родители прислали идиотское письмо с требованием, чтобы я к нему не приближалась, а потом в тот же день он нашел меня в библиотеке и говорил, не затыкаясь. Нардо признался, что позвонил мистеру Векслеру в ночь вечеринки, но сказал, что ему пришлось подкупить его остатками кислоты, чтобы он «забрал меня». Если верить Нардо, я о чем-то спорила с Клэем, но они явно согласовали свои истории, и эти истории о том, что я плохой человек. Нардо сказал мне, что Джек был на вечеринке и продал ему кислоту, намекая на то, что Джек сделал это со мной. Я ему не верю. Джек мог продать кислоту, но он никогда бы со мной так не поступил. Нардо такой лжец. Он говорит жестокие вещи только для того, чтобы делать людям больно. И это работает!

Запись про Клэя была следующей, и она оказалась пока что самой короткой:

Клэй, 21 октября, 1981: Его ТОЧНЫЕ слова: «Ты сыграла в эту игру. Теперь тебе нужно смириться с поражением. Сохрани хоть какое-то достоинство».

После записи про Клэя заметки приняли форму дневника. Цвет чернил изменился. Даты шли одна за другой. Почерк становился все плотнее, она писала на полях. Андреа быстро пролистала страницы, ее глаза случайно выхватывали мысли Эмили Вон сорокалетней давности:

Джек этого не делал. Он обещал, что поможет мне, и я знаю, что он это сделает… В мой последний день в школе Клэй сказал, что ему жаль, что все так получилось, но я думаю, он старается быть милым, только чтобы я молчала. Он не понимает, что это значит для моего будущего… Нардо схватил меня за грудь на глазах у всей школы, и это было очень больно, но он только рассмеялся, когда я заплакала… Я думаю, это Рики прилепила прокладку к моему шкафчику и покрасила ее в красный… Я думаю, это Рики вырезала дырку в моей футболке… Я знаю, что Рики порвала все мои конспекты по английскому… Рики – единственный человек, кто мог размазать дерьмо по моему футляру для флейты… Рики сказала, что я заслуживаю смерти… Рики была в центре города, когда я пошла к Мэгги забирать свое платье для сегодняшнего вечера. Она преследовала меня по дороге. Я никогда не видела ее такой злой. Она сказала, что если сегодня вечером увидит меня рядом с Нардо, то забьет до смерти голыми руками. Мне плевать. Я пойду на выпускной. Все равно никого из них там не будет. Они не захотят мараться о плебс.

Андреа пролистала оставшиеся страницы. Она дошла до секции Щ-Э. Дальше остались только пустые строчки. Последняя запись была датирована 17 апреля 1982 года. Это был день