Вороний остров - Тим Уивер

86

На флешке был всего лишь один файл – видеозапись.

Прошло семь дней с тех пор, как Трэвис отдал ее Ребекке, и она посмотрела запись сотни раз. Она знала каждый кадр, каждое произнесенное слово, знала, когда изображение будет не в фокусе, когда камера приблизится, а когда отодвинется. Теперь каждый просмотр для нее был похож на наблюдение за тем, как цветок растет и умирает. На многое из того, что происходило на экране, она едва могла смотреть, но и не смотреть не могла, потому что лелеяла каждую секунду последних минут жизни Джонни.

В тот вечер, после встречи в парке со специалистом по поиску пропавших без вести, с которым она обменялась номерами мобильных телефонов, когда солнце посылало с неба последние гаснущие багряные лучи, а девочки были уже в постели, она рухнула на диван и включила свой ноутбук. Окно для просмотра видеофайлов уже было открыто.

Ночь медленно входила в дом, а Ребекка все смотрела и смотрела на застывшее изображение на экране, вспоминая, что сказал ей отец за несколько недель до своей смерти.

«Даже мертвые умеют говорить».

В конце концов он оказался прав.

Она нажала на кнопку воспроизведения.

С самого начала Джонни почти не было в кадре, но Ребекка точно знала, где он шел – по грунтовой дороге от лощины Симмонса к объездной. На экране видны были клубы его тяжелого дыхания. Запись началась через несколько минут после того, как Ребекка упала на дно оврага.

Через несколько минут после того, как Лима подумал, что убил ее.

Джонни был напуган. Он не знал, правильно ли поступил, оставив Ребекку. Когда они разделились, он вернулся, не смог ее найти и подумал, что лучше всего обратиться за помощью. Но она ясно видела, что он потерял уверенность в себе.

Ему казалось, что он подло бросил сестру.

Несмотря на это, он продолжал идти, а потом побежал. Изображение на экране тряслось и дергалось. Потом Джонни снова перешел на шаг и, словно бы вспомнив, что держит видеорегистратор, остановился. Он начал вертеть устройство, пытаясь что-то на нем найти. Изображение переворачивалось и крутилось: Трэвис сказал Ребекке, что они так и не смогли понять, что Джонни пытался сделать. Но она знала. По дороге в Монтаук брат спросил ее о видеорегистраторе, и она рассказала ему, что Гарет установил это устройство из-за функции экстренного реагирования: если ты попал в аварию, то регистратор начинал подавать сигнал бедствия, и таким образом можно было вызвать помощь. Сейчас Джонни как раз искал, как включается эта функция. Вот поэтому он и разбил окно «чероки», чтобы добраться до видеорегистратора. Он думал, что на нем есть кнопка, которую нужно просто нажать. Мобильного телефона у него уже не было, и он решил, что так сможет вызвать помощь.

Но кнопка никак не находилась, потому что ее не было. Сигнал оповещения о ДТП срабатывал по-другому.

Когда брат понял это, он снова побежал, а видеорегистратор бесстрастно записывал то, что происходило позади него, с какого-то немыслимо перекошенного угла. Мелькали земля, кусты, корни деревьев. Джонни держал регистратор в левой руке. В какой-то момент он остановился и посмотрел назад, и шум его шагов на мгновение стих.

На заднем плане раздался звук мотора автомобиля.

Это был Лима, и он приближался.

Джонни снова побежал. Быстрее, потом еще быстрее, изображение стало совсем размытым и неразличимым, а потом вдруг камера видеорегистратора нацелилась на лицо Джонни. Он повернул ее, не зная, окажется ли в кадре, но, кажется, для него сейчас это было не так уж и важно.

– Не знаю, увидит ли кто-нибудь эту запись, – хрипло проговорил он, и хотя в этот вечер для Ребекки, замершей на диване, эти слова не стали откровением – она уже прослушивала их раньше бессчетное количество раз, – у нее внутри все скрутилось и сжалось. – Кто-то пытается нас убить, – голос брата дрогнул. Он был в ужасе – от того, что потерял Ребекку, от того, что могло случиться с ней, от того, что должно было случиться с ним. – Сестра моя… Я не знаю, где моя сестра. Может быть, она уже…

«Уже мертва», – хотел сказать он, но не сказал, а только замолчал и оглянулся.

Потом опять повернулся к камере, и стало хорошо видно, каким бледным и перекошенным от страха было его лицо. Он снова оглянулся назад, посмотрел вниз на спуск в лощину, на непроходимый лес со всех сторон от дороги, в котором ветер в это время раскачивал деревья и шумел в динамике видеорегистратора, и как будто понял, что, возможно, судьба дает ему последний шанс что-то сказать.

– Бек, – проговорил он, и его глаза наполнились слезами то ли от холода, то ли от переполнявших его чувств. Ветер гнул деревья, срывая с них листву. Джонни снова пошел вперед, а позади него, в нижней части экрана явственно проступил зловещий силуэт.

Это был «шевроле» Стелзика с Лимой за рулем.

Когда Джонни обернулся, на его лице был уже не ужас, но обреченность.

Он знал, что не сможет обогнать ни автомобиль, ни пулю.

– Если кто-нибудь когда-нибудь найдет эту запись, если моя сестра все еще жива, скажите ей, что я ее люблю.

Теперь Джонни плакал навзрыд и слезы текли по его щекам. «Шевроле» приближался.

– Я не говорил ей об этом достаточно часто. А надо было! – Он заморгал, смахнул слезы. – Я так сильно тебя люблю, Бек.

– Я тоже тебя люблю, Джонни, – тихо сказала Ребекка.

И в этот момент экран стал черным.

Шло время, и Ребекка не могла найти ничего хорошего в том, через что ей пришлось пройти. Ничего положительного.