— Я уже сказал Клыкову: дело решенное. Просто хотел услышать правду. Не люблю, когда меня держат за дурака.
— Вы рассуждаете, как деловой человек. Итак, в какую сумму вы цените компаньонство?
— Тысяча больших бумаг.
— Отлично. Я добавлю еще пятьсот, если план будет хорошим.
— Аванс — пятьдесят наличными.
— Условие принимается.
— Как я узнаю, что вы признали мой план хорошим?
— Показатель — выполнение задачи. Плохой план результата не даст.
— Понятно, — стараясь сдержать торжествующую улыбку, Елизаров старательно хмурился. — Что теперь?
— Теперь будем работать. Я стану спрашивать, а вы будете отвечать.
— Я готов.
— До аванса? — спросил Кесоян и пристально посмотрел на сержанта. — Вы мне так доверяете?
— Почему нет? Во-первых, я верю на слово. Во-вторых, без меня вам никак не обойтись.
— Вы умнее, чем я думал вначале, — сказал Кесоян одобрительно. Он достал из стола блокнот, положил перед собой. Нажал на клавиши компьютера.
— Вопрос первый. Как построена система охраны базы?
— Основа ее — три линии заграждения. Внешнее ограждение — колючая проволока на бетонных столбах. Со стороны озера «колючка» идет по краю обрыва.
— Дальше.
— Второе ограждение — электротехническое, находится в пятидесяти метрах от первого. Напряжение пятьдесят тысяч вольт. В десяти метрах за ним бетонная глухая стена. Высота три метра. Поверху — колючая проволока. На шести углах зоны караульные вышки с прожекторами и пулеметами. С вышек простреливается вся полоса между забором и электротехническим заграждением. Зоны обстрела для каждого поста выделены по часовой стрелке.
— Все?
— Нет. Первая и вторая линии заграждения оборудованы электронной сигнализацией.
Кесоян слушал, быстро делая заметки в блокноте. Периодически он постукивал по клавиатуре, вводя данные в компьютер. Каждую исписанную страницу блокнота он вырывал и опускал в кювету с прозрачной жидкостью. Листок на глазах таял и исчезал.
Наблюдая за ним, Елизаров спросил:
— Бумажку убрать просто, но в машине все сохраняется, верно?
— Верно.
— Как же с безопасностью?
— Мы ее гарантируем. Запись на бумажке может прочитать каждый. С компьютером могу беседовать только я. — В голосе Кесояна звучала полная уверенность. — Пытаться заставить машину заговорить с кем-то другим — все равно что допрашивать мертвого.
— А если узнать код вызова?
— Любая попытка подобрать ключевые команды разрушит память.
— А если…
— Не волнуйтесь, дорогой. Никаких «если». Машина работает в особом режиме. Ежедневно я подтверждаю ей, что здоров и что я — это я. Случится что-то со мной — первое же включение уничтожит программу. Так что безопасность гарантирована. На сто двадцать процентов.
— И все же, зачем машина? Можно же без нее?
— Можно, но не нужно. У машины нет нервов, а память надежнее нашей. Она разберется в обстановке спокойно, без волнения и подскажет, что мы упустили, чего не заметили. Она оценит наш план без боязни нас обидеть. Согласны?
Елизаров кивнул.
— Теперь поедем дальше.
— Поедем, — с готовностью сказал сержант. — Только я хотел бы попить…
Кесоян коротко хохотнул, хотя глаза его оставались все так же по-рысьи внимательными.
— Хорошо, попьем.
Он должно быть, нажал какую-то кнопку, но Елизаров не заметил этого. Открылась дверь, и в комнату заглянул бородатый человек. Кесоян что-то сказал ему по-армянски. Минуту спустя бородач внес и поставил перед ними большой поднос. На нем лежали аккуратно нарезанные бутерброды с красной икрой, колбасой и сыром. Здесь же плотно прижатые одна к другой стояли бутылочки с пепси и фантой.
— Пейте, — предложил Кесоян и сразу задал очередной вопрос: — Случались ли на базе тревоги?
— Да.
— Причины?
— При мне было две тревоги. Первый раз озеро переплыл лось и прорвал заграждение. Во второй раз ветром повалило дерево. Сосну.
— Какие принимались меры?
— Караул поднимали в ружье. На место, где нарушалась система, высылался вооруженный наряд. С вышек место происшествия освещалось прожекторами…
— Что стало с лосем?
— Погиб на электротехническом заграждении.
— Как выполняется команда «Караул, в ружье!».
— Караульные разбирают оружие. Вскрывается ящик с боеприпасами. Всем выдают дополнительные патроны. Выставляют часового у караульного помещения.
— И все?
— Все. Потом обычно подают команду «Отбой».
— Отрабатывал ли караул упражнения по отражению нападения на объект?
— Нет, такого при мне ни разу не было.
— И никому это не кажется странным?
— Как я понимаю, никто из нашего начальства не опасается нападения на базу. Вся охрана рассчитана на грибников и лосей.
— Интересно, — протянул Кесоян и энергично потер подбородок. То, что он узнал от сержанта, в корне меняло его представления о профессионализме людей, с которыми он познакомился, изучая досье в центре «Восток-Союз». — Ну а специальное подразделение для усиления караула в чрезвычайных обстоятельствах, надеюсь, существует.
— Нет.
— Вы о нем не знаете или его нет?
— Если бы было, я бы знал…
— Как расположены посты на территории базы? Сколько патронов выдается каждому часовому? Есть ли какие-то особые сигналы, на случай, если из строя выйдет централизованная система сигнализации?
Еще никогда в жизни Елизаров не подвергался такому строгому экзамену. Вопросы следовали один за другим. Елизаров потел, тер лоб рукавом, наливал и пил воду, с тоской поглядывая на гору бутербродов. Кесоян не давал передыху, а намекнуть о своем желании казалось неудобным: не байки травили в курилке — дело денежное делали.
— Какая глубина озера у западного берега? У восточного? Сколько вышек выходит на берег? Можно ли снять какой-нибудь пост без шума?
Наконец последовал вопрос, которого Елизаров ждал с самого начала разговора: где самое слабое место охраны базы, ее ахиллесова пята?
— Есть такое место, — сказал он, не скрывая торжества. — Но без меня его не пройти.
Кесоян понимающе усмехнулся.
— Мы обо всем договорились, дорогой. Вы в этом деле первая фигура, со всеми вытекающими последствиями. Итак, где же это место?
— Ливневый сток. Он выходит в озеро и закрыт решеткой. Решетка на обычном замке. Сигнализации ни на решетке, ни в канале нет. Существуют пять выходов на территорию через колодцы. Самый удобный — в бойлерной.
— Так, так, — оживился Кесоян. — В этом что-то есть.
— В этом есть все, — сказал Елизаров убежденно. — По стоку можно пройти внутрь базы. Я встречу группу в бойлерной. Останется снять караул.
— Возможно это?
— Вполне.
— На чем основана такая уверенность?
— На обстановке. Раньше в армии служили по-настоящему. Теперь кто тянет лямку, а кто дослуживает. Офицеры рвутся уволиться, пока их не поперли в шею по сокращению. Пока молоды, можно неплохо устроиться на гражданке. Простаки поняли, что их заставили служить вместо умников, которые ошиваются по институтам и университетам. Короче, вместо равенства одним выдают автоматы, другим — дипломы. Вот и не стало дураков служить как надо.
— Мы проработаем ваш вариант. В числе других, — сказал Кесоян, охлаждая энтузиазм Елизарова. — Теперь скажите, кто заведует складом с элементами систем управления?
— Это седьмое хранилище. Им командует прапорщик Лыткин. Леонид Андреевич.
— Вы сумеете познакомить с ним Клыкова?
— Постараюсь.
— Когда построена база?
— В шестьдесят пятом.
— Откуда вы это знаете?
— У нас в клубе есть стенд, там описана история части.
— Можно установить, кто вел гидрогеологические изыскания и проектирование?
— Не знаю, не интересовался. Но выяснить можно. В крайнем случае, спрошу капитана Баркова.
— Кто это?
— Наш ветеран. Технарь.
— Попробуйте, только аккуратно.
— Постараюсь. Можно еще вопрос?
— Задавайте.
— Скажите, почему вы мне сразу доверились? Без проверки?
— Почему сразу? — спросил Кесоян, вставая. Он подошел к железному шкафу, открыл дверцу и извлек оттуда автомат Калашникова со складным прикладом.
— Какая марка?
— АКМС, — определил Елизаров.
— Так вот, дорогой, он куплен за десять тысяч у одного человека…
— Все, — сказал Елизаров. — Вопросов нет.
Москва
Арам Осоян приехал в Москву в дурном настроении. В электричке к нему подсел старичок — тщедушный, с узким венчиком жидких седых волос вокруг восковой лысины. Посмотрел на могучие плечи Арама, на его пышную «кастровскую» бороду и спросил:
— Я рядышком с вами, можно?
— Почему нэт? — сказал Арам. — Садыс.
