Впрочем, на счет того, что русский язык никому, кроме нас, не был понятен, я, конечно, погорячился.
– Может, вы куда-нибудь выйдете из храма для ваших поцелуев – на вас все смотрят как на шутов!
Этот гневный девичий голосок раздался почти одновременно с аплодисментами, невольно заставив меня вздрогнуть. Я бросил взгляд на соседнее с Леней место. Рядом с ним на скамье сидела стройная черная девица в белых бриджах и футболке, которая, презрительно оттопырив губу, так грозно пялилась на меня своими черными глазищами, словно желала испепелить взглядом.
Я откашлялся и как можно более деликатно поинтересовался у Лени, кто эта барышня, столь виртуозно изъясняющаяся на русском языке, и случайно нет ли в Танзании мощнейшей русскоязычной диаспоры?
Леня только фыркнул в ответ, одновременно бросив на свою подругу почти несчастный взгляд.
– Увы, такой диаспоры тут и близко нет, иначе я давно загулял бы по доброй русской традиции, – ответил он. – А эта барышня, между прочим, должна быть тебе знакома: она училась параллельно с нами на том же самом журфаке МГУ. Давайте я вас представлю друг другу: Маша Петрова, приехала сюда изучать местные религиозные верования для серии статей журнала «Нейшенл географик»; Ален Муар-Петрухин – бездельник по жизни.
– Очень приятно, – кратко мотнула головушкой черная Маша Петрова. – А теперь вы не могли бы занять свои места – служба вот-вот начнется.
Я сделал Лене знак «увидимся!», поспешив отыскать ряд, где устроились мама с Томасом, и присоединился к ним.
Все это было очень даже вовремя: едва мы с Леней разбежались, как раздались торжественные звуки органа, и кюре Дино не менее торжественно прошел по центральному проходу к алтарю, поднялся на пару ступенек, развернулся и с доброй улыбкой оглядел свою паству.
– Мои дорогие братья и сестры! – Его голос звучал необычайно громко, эхом отзываясь под высокими сводами. – Сегодня – канун величайшего праздника: праздника чудесного рождения на свет нашего Спасителя, принесшего себя в жертву за грехи наши. Иисус Христос появился на свет в темном овине, в яслях, и к нему пришли поклониться волхвы с чудесными подарками, которых привела к божественному младенцу Вифлеемская звезда…
Кюре излагал известную, пожалуй, каждому историю Рождества, но его сильный голос и вера, звучавшая в каждом слове, с первых же минут создали атмосферу благоговения и радости: в храме, переполненном народом, царила почти звенящая тишина, и даже я, старый грешник, едва не прослезился, между делом оглядывая окружающее.
Зал был, что называется, полон – ни одного свободного места, и при этом девяносто процентов прихожан – из местного населения. По всему выходило, что сегодня лебон Акида в родной Танзании является вчерашним днем. Скользя взглядом по рядам, я вновь заметил роскошного Рольфа, сидевшего в компании своих дражайших тети Джуди и дяди Питера и выделявшегося из всей массы белоснежным костюмом с нежно-розовым крошечным цветком орхидеи в петлице и холеным лицом цвета молочного шоколада. Заметив мой взгляд, Рольф ослепительно улыбнулся и кивнул – стало быть, узнал. Как говорится, мелочь, а приятно.
Между тем от древней истории кюре перешел ко дню сегодняшнему.
– Дорогие мои, спешу поделиться с вами радостью, – торжественно произнес он, воздев вверх обе руки. – Сегодня наш храм примет великий дар: как волхвы принесли свои дары к ногам новорожденного Христа, так и наш прихожанин Джимми Нгума хочет именно сегодня, в святой сочельник, принести свой дар – статуэтку Девы Марии. Давайте все вместе поприветствуем Джимми и его дар!
Кюре первым принялся аплодировать, его тут же поддержали прихожане – все дружно поднялись, развернувшись ко входу, откуда сначала раздалась отчаянная реплика: «О господи, где же Моша?!» и следом появился взволнованный Джимми в белоснежной рубашке с черным резным коробом из эбонита в слегка трясущихся руках. Спотыкаясь от волнения, Джимми прошел по проходу до самого алтаря с отечески улыбающимся кюре и, кажется, чудом не рухнул к его ногам, потеряв сознание от всех своих, святых или не святых, эмоций.
Разумеется, в последний момент парень постарался взять себя в руки. Он глубоко вздохнул, поставил у ног кюре свой дивный короб, после чего смятым платком утер пот со лба.
– Отец мой, я дарю это вам… Храму. Всем! – казалось, от волнения у него пересохло в горле, и он никак не мог вспомнить заранее заготовленные слова для столь торжественного момента. – Вот! От всей души.
Кюре Дино пришел ему на помощь: подхватив короб, он торжественно водрузил его на специально поставленный тут же столик, после чего спустился к Джимми и обнял его, троекратно расцеловав.
– Спасибо, дорогой Джимми! Господь не забудет тебя. Давай с тобой вместе достанем чудесную статуэтку Девы Марии и покажем ее нашим братьям и сестрам. Ну, смелее, Джимми, открывай короб!
Они по-братски поднялись на возвышение и приблизились к столику. Бедняга Джимми, судя по всему, вновь ощутил невероятное волнение: его руки затряслись, точно у столетнего немощного старца, и потому он довольно долго не мог поднять крышку своего ларца и извлечь статуэтку. В конце концов эти простые действия проделал за него кюре, осторожно достав и высоко подняв прямо над своей головой тонкую статуэтку Черной Мари.
– Мария! – разом выдохнули все прихожане.
Божественное имя, казалось, наполнило собою все пространство храма, отозвавшись многократным эхом.
И почти тут же раздался отчаянный голос творца черной богини:
– О боже мой! Это не Мария! Не моя!
Надо было видеть в тот момент бедного Джимми: он подскочил к кюре, снизу вверх глядя на высоко поднятую статуэтку, и вся его фигура в буквальном смысле сотрясалась едва ли не в конвульсиях. Он сжимал и разжимал руки, раскачиваясь на месте точно в некоем ритуальном танце.
Тут заволновалась вся аудитория: паства загудела, люди повскакивали с мест, многие даже рванули к алтарю, чтобы собственными глазами лицезреть, что же там не так с Черной Мари.
Одним из первых среди этих гонцов оказался наш белый собрат, с которым мне еще предстояло познакомиться – владелец отеля «Ношатель», франкофон и отец троих шоколадных детишек Паскаль Клебо. Подскочив к кюре, он едва ли не силой заставил его опустить руки, подхватив выскользнувшую из них статуэтку. Рассматривая Мадонну, он развернулся к аудитории с восторженным выражением лица, приподнял статуэтку и громко произнес:
– Мадонна прекрасна! Но это действительна не та – она вся из эбонита, без инкрустаций золотом и бриллиантами.
Произнеся свой вердикт, Паскаль тут же вручил остолбеневшему кюре статуэтку и спокойным шагом вернулся на свое место.
– Предлагаю начинать службу! – крикнул он, вновь усевшись рядом со своей подругой. – Скоро зажгутся первые звезды!
Его простые, произнесенные с легкой улыбкой слова произвели на священнослужителя благое воздействие: кюре Дино улыбнулся, неторопливо поднялся по ступеням, прошел к алтарю и осторожно водрузил на него Черную Мари. Зал дружно ахнул. Кюре развернулся и произнес:
– Братья и сестры! Я думаю, наша Дева Мария прекрасна. Нет нужды в золоте и бриллиантах, дороже любовь. Благословим же нашу Марию!
– Благословляем! – эхом отозвался зал.
– Но где же моя Черная Мари? Это кража, нужно вызвать полицию!
Джимми, перестав подвывать и раскачиваться, стоял в проходе, сжимая кулаки. Его перебил нарочито громкий голос кюре, который произнес первые слова праздничной службы и дал отмашку органисту. Тут же все пространство храма заполнили звуки органа, в котором голос Джимми окончательно утонул. Пара секунд – и к нему уже подскочила невесть откуда взявшаяся Аида, за руку утащив к выходу, что-то бурно нашептывая супругу на ухо.
С этого момента все пошло по классическому рождественскому сценарию: праздничная служба, совместное песнопение, причастие, улыбки и поздравления кюре и его прихожан, после чего все понемногу потянулись к выходу, расселись по машинам, разъехались и разошлись.
Разумеется, мы, очутившись на ярко освещенной фонарями улице под черной бездной неба с яркими и такими близкими звездами, немного задержались. Во-первых, я дождался появления Лени с его Машей, поспешив представить их маме и Томасу. Пожав друг другу руки, посмеявшись, поболтав о том о сем, мы договорились, что Леня с Машей отправятся вслед за нами на ферму, чтобы принять участие в празднике с плясками и песнями масаи и дивными угощениями.
– Между прочим, ты давно хотела посмотреть именно эти знаменитые пляски масаи, – заметил Леня, изо всех сил улыбаясь своей мрачноватой подруге и дождавшись наконец от нее ответной улыбки.
– Это да, – кивнула Маша. – Удачно, что я прихватила с собой камеру – надо будет снять все и выложить на YouTube.
– В таком случае советую заготовить в карманах мелочь, – улыбнулся Томас. – Масаи убеждены, что тот, кто фотографирует или снимает их, тот крадет их душу. Если же за видеосъемку будет заплачено немного денег, душа вернется на место.
