Спиртным от моих соседей уже потягивало, и, по всей видимости, это было только начало. Пить с ними я не собиралась, но забраться на желанную вторую полку и отдаться благодатному сну не представлялось возможным. Проводница еще не принесла постель. Так что придется довольствоваться этой веселой компанией. Чтобы как-то убить время, я принялась рассматривать своих соседей по купе.
Расположившись поудобнее, я слегка прикрыла глаза, вслушиваясь в тихую музыку, звучащую по радио.
Соловей, я пока не поняла, кличка это или фамилия, был мужчиной лет пятидесяти, среднего роста, подтянутый, без единого грамма жирка, которым, как правило, страдают его одногодки. Его фигуру подчеркивала плотно облегающая джинсовая одежда цвета хаки. Четкость, я бы даже сказала, расчетливость каждого движения, где не было ничего лишнего, ни суетливости или спешки, хотя он делал все очень быстро, притягивало мое внимание.
Коротко стриженные русые волосы, в которых просматривалась седина, неброское, но волевое мужское лицо без особых примет и отличий, изучающий пронизывающий взгляд. Вся его внешность выделяла в нем человека точного и исполнительного, было в нем что-то от военных шестидесятых-семидесятых годов прошлого века, по которым сходили с ума наши бабушки и мамы. Правда, его постоянные подмигивания начинали меня выводить из себя. И если бы не они, я сказала бы, что это очень даже симпатичный субъект.
Другое дело его соседи. Юрик, молодой парнишка лет двадцати — двадцати двух, видимо, только что отслуживший в рядах Вооруженных сил, о чем свидетельствовала его короткая армейская прическа и камуфляжная форма, напомнил мне мою любимую детскую игрушку. Серо-беленького медвежонка, которого мне однажды подарила моя крестная. Медвежонок был пушистенький и тепленький. Его приятно было брать в руки и прижимать к своему телу. Это очень успокаивало и умиротворяло меня.
Паренек отличался от своих товарищей высоким ростом, какой-то приятной неотесанностью, которая не отталкивала, а, напротив, притягивала к нему. Светлые волосы, немного великоватый нос с горбинкой, мягкий, почти детский, взгляд голубых глаз, неторопливые, точно медвежьи, движения, медлительная речь — все притягивало внимание к себе и вызывало желание с ним общаться. Он спокойно сидел на своем месте, слегка отвалившись к стене, и, казалось, совершенно безразлично рассматривал что-то в темном окне.
Я перевела взгляд на третьего соседа по купе. Кажется, Виктор. Та же камуфляжная форма, жилистые мужские руки, средний рост, темные волосы — в общем обычный молодой мужчина. Его руки и глаза всегда в движении. Взгляд… Взгляд цепкий, проникающий, ищущий и оценивающий. Он и пугал своей глубиной и одновременно притягивал к себе.
Заметив, что я рассматриваю его, Виктор поднял на меня глаза. Его взгляд напомнил мне взгляд обиженного, немного насупившегося ребенка, которого только что обидели и который еще не знает, каким образом выразить свое несогласие и недовольство. Его взгляд не блуждал по лицу. Он не отводил его первым, что доказывало, что передо мной человек сильный, знающий, чего хочет от этой жизни. Такой взгляд способен выдержать не каждый. Но все же что-то в нем выдавало нерешительность и беспокойство. Скорее всего, сказывались недостаток жизненного опыта и уверенности в себе.
Дверь нашего купе открылась. В проеме стояла проводница.
— Кому постель? — отыскивая меня взглядом, спросила она. — Сорок рублей.
Я достала из сумочки кошелек и расплатилась с проводницей, поблагодарив ее. Наконец-то появилась возможность выспаться. Теперь ничто не мешало мне это осуществить. Я поднялась со своего места, чтобы застелить постель.
— Что, Танюша? Помощь нужна? Или сама справишься? — подмигнул Соловей.
— Как-нибудь сама управлюсь. А вот выйти на минуту-другую — не помешало бы, — парировала я.
— Будет сделано, — по-военному отчеканил тот, снова подмигивая. — Ну что, мужики? Покурим?
Все трое дружно встали и покинули купе. Я закрыла дверь, застелила постель и достала из сумки бриджи и майку. Переоделась.
«Вот так-то лучше, — отметила я, рассматривая себя в зеркале. — Теперь спать. Самое подходящее время. Все дела — утром».
Я забралась на полку, поудобнее расположилась на животе, взбив очень маленькую подушку, настолько маленькую, что несколько минут я не могла поймать ее под ухом. Когда же это наконец удалось, я, чтобы быстрее уснуть, стала смотреть в окно вагона на мелькающие за ним предметы. Вот кусты, низко склонившиеся под тяжестью снега. Холм, овраг, небольшая речушка. А это… Это лиса, вернее, молодой лисенок. Метрах в тридцати от железнодорожного полотна, совершенно не обращая внимания на шумный длинный состав, в снежном покрове копошился рыжий зверек.
«Мышкует, — решила я, непроизвольно улыбнувшись от вида этого очаровательного пушистого создания. — Голод не тетка. В такую стужу даже маленькая мышка сгодится на обед».
Уже через пару минут лисенок остался вне поля моего зрения. Поезд шел дальше и дальше на юг. Колеса выбивали монотонную дробь. Поезд набрал хорошую скорость, и поэтому особой тряски и мотания из стороны в сторону не ощущалось. Мои глаза начали постепенно закрываться. Дремота блаженно окутывала меня.
Вдруг поезд тряхнуло. Я чуть не свалилась с полки. Еще не поняв спросонья, в чем дело, я машинально ухватилась за край полки. Посмотрела вниз. Моих соседей по купе не было. Я поняла, что прошло еще очень мало времени и они не вернулись с перекура, а вот я уже успела уснуть. Поезд сбавлял ход. Колеса противно визжали по рельсам, когда машинист давил на тормоза. За окном мелькали редкие фонари, старые постройки, первые дома окраины небольшого поселка. Наконец поезд остановился. Видимо, это была очередная железнодорожная станция и, судя по ее величине, здесь поезд не должен был стоять слишком долго. Как я уже успела заметить, на маленьких полустанках состав стоял не больше семи минут.
Сон был безнадежно прерван, и мне не оставалось ничего другого, как «любоваться» открывшимися за окном красотами. Рассматривать особо было нечего. Небольшое здание вокзала с едва различимыми буквами названия станции, завалившийся штакетник забора вокруг него и два покосившихся сарая, притулившихся в сторонке. Пассажиров здесь практически не было. Лишь бородатый мужчина в шапке-ушанке и темно-синей фуфайке со старым, непонятной формы портфелем проследовал мимо моего окна, да две женщины средних лет махали руками и что-то кричали, видимо, давая последние напутствия тому, кого провожали.
Вдруг мое внимание привлекла необычная пара. Высокого роста и крупного телосложения милиционер с красными от мороза щеками чуть ли не тащил за ворот щупленького паренька. Мальчишка лет семнадцати-восемнадцати едва поспевал за верзилой в форме, с трудом удерживая и практически катя по снегу большой, набитый до отказа баул.
Я расположилась поудобнее и ниже наклонила голову, практически свесив ее с полки, чтобы получше разглядеть эту необычную парочку, которая двигалась в сторону нашего вагона. Но они не вошли в вагон, а продолжили движение в сторону хвоста поезда. Так как мое купе располагалось в самом конце вагона, я отчетливо видела, как милиционер остановился там, где заканчивался состав. Вдруг к ним присоединился другой милиционер, причем, несмотря на трескучий мороз, он был без верхней одежды.
В первый момент мне даже показалось, что он свалился с небес. Этот милиционер бесцеремонно схватил мальчишку за ворот и подтолкнул вперед. Через пару секунд тот исчез из поля моего зрения. Милиционеры обменялись парой фраз, затем второй так же неожиданно, как и появился, исчез, а верзила направился в сторону сарая, из которого он приволок паренька. Еще через пару минут раздался гудок паровоза, и поезд тронулся в путь. Не в силах разгадать данный кроссворд, я пожала плечами, повернулась лицом к стене и под шум колес провалилась в сон.
Проснулась я рано утром. Едва рассвет забрезжил за окнами. Мои соседи по купе мирно похрапывали на своих полках, а на столе стояли нетронутые со вчерашнего вечера бутылки со спиртным и лежали продукты. Я потянулась и почувствовала, что наконец-то мне удалось выспаться. Сегодняшнюю ночь меня не преследовали кошмары, мало того, я даже не слышала, когда вернулись в купе мужчины, не чувствовала тряски идущего поезда, его гудков и вообще ничего и никого.
«Спала, как ангел, — подшутила я над собой. — Хоть выноси».
Я снова потянулась. Спать больше не хотелось. Мне не оставалось ничего иного, как смотреть в окно. В ближайшие пятнадцать часов мне предстояло бездействовать и праздно проводить время.
«Хотя, — я чуть не подскочила на полке, — необходимо срочно выяснить, едут ли интересующие меня особы в этом поезде. Ведь я до сих пор этого не знаю наверняка», — укорила себя я.
