Направились в «Мельницу» — один из самых крупных ресторанов и ночников на Седере. Старинный притон алкашей и фанов «Баварии». В 2001-м, когда «Хаммарбю» взял золото чемпионата Швеции по футболу, фанаты занесли сюда Бакирчиоглу на руках. Высокие потолки. Колонны, деревянные столы, стены оформлены под начало XX века. В новом зале дизайн на водную тему: аквариумы, голубые стилизованные капли на стенах. В подвале тема пламени, стены оранжевые, большие столы отсутствуют. Только барные стулья да столики, прикрепленные к стенам, — чтобы было куда поставить пиво.
Очередь растянулась аж до самой Гётгатан. Тридцать пять метров. Ждали терпеливо, организованно. Хипстеры со стильными хаерами и побрякушками. Альтернативный народец, обутый в туго зашнурованные гады и завернутый в арафатки. Эмо-чмошники с вычерненными челочками. Фанаты «Баварии» кто во что горазд.
В «Мельницу» хотели попасть все.
Мрадо, Патрик и Ратко ломанулись без очереди. Вокруг злобно таращились. Впрочем, никто не пикнул. Прониклись. Нутром чуяли: идут солидные люди.
Дорогу преградил вышибала: «Нам тут мажоров только не хватало!» У нас, мол, на Седере демократия. Дебил. Патрик гнать волну не стал. Объяснил, что хочет потолковать с гардеробщиками. Вышибала повернул голову. Заметил Мрадо. Смекнул, что к чему. Впустил.
Гардеробом здесь заправляла охрана. Непривычно. Чревато проблемами.
Гардеробщики: три быка. Свитеры вздуты, под ними четко проступают пластины броников. С публикой не церемонятся. Местная хватка. Деньгу трясут жестко, даже за легкие ветровки. Быки наняты в «SWEA-security» — «чисто шведском» ЧОПе исключительно для правильных шведских парней. Лошары!
Передний жопой почуял, с кем имеет дело. Походу, слышал в наушник, о чем базарили в дверях.
— Добрый вечер! Заходите, гостями будете! «Мельница» в ваших услугах не нуждается, уж извините, но заходите так, пивка попейте.
Патрик — он завелся еще от приема на входе — закусил удила:
— Кто тут рулит гардеробом сегодня, ты? Не хочешь выйти? Потолковать надо. Есть одно предложение.
Мрадо и Ратко держатся в тени. Мрадо на взводе. Ловит каждое слово.
Охранник:
— Ну, я рулю. Некогда мне лясы точить. Входите или уходите. Извиняюсь.
— Слушай, нас тут не очень вежливо встретили на дверях. Потолковать надо сейчас. Усек? Твои товарищи как-нибудь управятся, за десять минут ничего им не будет.
Ситуация. Двое других охранников скосились. Почуяли разборку. Передник ответил:
— Извините. Мне кажется, я ясно сказал. Мы не нуждаемся в ваших услугах. У нас здесь свой интерес. Не хочу вам грубить, просто поймите, мы справимся сами. Без вас!
Патрик всем своим видом кричал «бля, я щас урою это чмо».
Так сжимал кулаки, аж костяшки побелели. Портак на шее побагровел.
Мрадо подошел к Патрику, положил руку на плечо. Успокоил. Повернулся к охраннику:
— Ладно, мы войдем. Посидим, тебя подождем. Приходи побазарить, как разгрузишься.
Обстановка накалена до предела.
Мрадо потянул за собой Патрика. Ратко помог.
Патрик нехотя уступил. Поплелся внутрь.
Уф, отлегло!
Гардеробщики отбились.
Мрадо заказал пиво. Сели.
Музыка заглушала разговор.
Патрик склонился к Мрадо:
— Чё за дела, а?! Мы чё, утремся теперь, а? Чё меня увел?
— Остынь, Патрик. Я тебя хорошо понимаю. Мы с ним еще перетрем, только не при гостях. Когда его дружков рядом не будет. А то непонятка выйдет. Слушай, чего скажу. Щас мы посидим, расслабимся. Он придет побазарить. А может, забудет. Но мы-то не забудем: гнида эта полюбасу отлить пойдет или домой свалит. А мы опаньки — и пересечемся, типа побазарить надо. Ну и втолкуем ему, что почем.
Эти слова подействовали успокаивающе. Патрик даже повеселел. Ратко похрустывал суставами.
Расслабились. Мрадо пил светлое. Запенивал телок. Осматривал интерьер. Краем глаза следил за вышибалой. Специально сел на место, откуда проглядывался гардероб. Но лишний раз в ту сторону не смотрел. Ждал, когда все уляжется.
Еще раз поговорили о плечевом поясе Ратко. Обсудили допинг. Мрадо выдал кое-какие мелкие секреты Радована, хотя не стоило. Патрик рассказал, как на прошлой неделе пострелял из «магнума»: сильно ли отдает, тяжело ли жать на курок, велики ли отверстия от пуль.
Патрик спросил о сокровенном:
— А сколько человек ты завалил, Мрадо?
Мрадо (насупившись):
— В девяносто пятом я был в Югославии сам знаешь где. Выводы делай сам.
— Не, меня интересует в Швеции?
— О таком разве говорят? Я просто решаю проблемы, чтобы дело наше шло как по маслу. Мотай на ус, братан, главное — это бизнес и преданность мистеру Р. Иногда лучше молча делать, что говорят. Сидеть и жалеть о том, что сделал, не по мне. Хотя и гордиться тут нечем.
Патрик не отставал:
— Типа?
— Запомни еще вот что. Меньше языком колыхай, больше делай. Нет-нет да и испачкаешь руки. Ну что сказать? К примеру, доводилось приходовать товарищей за то, что ссучились, или там прошмандовок, которые отрабатывать не хотели. Всякое разное, но писать об этом в первых строках автобиографии я бы не стал.
Патрик притих. Дошло. Есть вещи, которые не принято обсуждать.
Сменили тему.
Так убили час.
Веселье между тем нарастало.
Гардеробщик оставался на месте. На часах четверть третьего. Закрывалось заведение в четыре. Ждали. Народ стоял на ушах. Мрадо пил минералку. Патрик заказал шестую кружку пива. Его уже порядком развезло. Ратко налегал на кофе. Патрик опять вспомнил, как неласково их встретили в дверях. Накачивал сам себя. Представлял, как вломит этому гнойному пропидору. Размажет по стенке. Как этот гондон будет рыдать. Ползать. Умолять. Стонать.
Мрадо успокаивал его. Но сам глаз не спускал с гардеробщиков. Те ухом не ведут. Походу, конкретно тупые, не втыкают, с кем имеют дело.
Минул еще час.
Ждали. Базарили.
Вот один гардеробщик, тот, который впереди стоял, наконец снялся с места.
Патрик осушил кружку. Встал. На вид ничего, не сильно бухой, оценил Мрадо. Поднялся тоже, встал рядом. Лицом к лицу.
Глаза у Патрика навыкате. Изо рта разит. Спичку поднеси, кабак рванет похлеще бензоколонки.
Потряс Патрика за мордасы. Пытаясь перекричать гвалт, громко спросил:
— Ты в норме?
Патрик кивнул. Показал в сторону туалета. Отлить хочет, еще бы — столько пива выдул!
Ушел.
Мрадо сел. Ратко посмотрел на него, склонился через стол. Поинтересовался:
— Куда это он?
— Отлить.
Вдруг шальная мысль: твою мать, как же я сразу не допер! Там же в сортире гардеробщик, а Патрик пошел следом без Мрадо и Ратко.
Вскочил. Махнул Ратко: за мной мигом!
Кинулись догонять Патрика.
Вбежали в сортир.
Белый кафель, большие стальные раковины. Вдоль одной стены зеркала. Вдоль другой — пять писсуаров. У дальней, торцевой стены — кабинки. Унитазы текут. На полу лужи мочи.
Стоп-кадр.
Охранник стоит у писсуара. У раковин о чем-то договариваются трое. Чурбаны какие-то, рубахи расстегнуты, под ними футболки. Поодаль, перед кабинками, ждут очереди еще два паренька.
Патрик подкатывает к охраннику.
Тот поворачивается. Как был, с писюном в руке.
Патрик в полуметре от обидчика:
— Узнаешь? Ты меня бортанул. Крыша тебе наша не нужна? И чё, думал, тебе не предъявят?
Охранник просек, что к чему. Промямлил что-то в ответ. Зубы заговаривал. Стреляный воробей. Между тем свободной рукой нащупывал микрофон.
Патрик шагнул вперед. Чувствовал ли он, что за спиной у него стоят Мрадо и Ратко, кто знает.
С ходу зарядил охраннику в сопатку. Кровь прыснула на стену, на белоснежном кафеле она казалась алей алого. Охранник закричал, призывая на помощь товарищей. Попытался отпихнуть Патрика. Сам силач. Бугай. Куда там! Патрик в такой ярости! Чурбаны у рукомойников заголосили. Пареньки, стоявшие в очереди, кинулись было разнимать бойцов. Дорогу им преградил Мрадо. Оттолкнул. Справился легко — сопляки. Ратко встал у входа. Загородил собой. Патрик с трудом ухватил охранника за стриженые волосы. Грохнул башкой о писсуар. Полетели зубы. Грохнул еще. Еще зубы. Нос сложился гармошкой. Писсуар напоминал скотобойню. Грохнул снова. Звук гулкий, будто в бубен ударили. Отпустил. Охранник мешком сполз на пол. В отключке. Вместо лица каша. Чурбаны рыдали. Малолетки у кабинок верещали от ужаса.
Тут в сортир прорвались двое других охранников. Патрик отпихнул одного. Ратко вышел и встал перед дверью. Мрадо схватил одного охранника за колено. Уцепился. Сделал захват. Вывернул колено. Охранник свалился безжизненной куклой, словно кукловод вдруг бросил нити. Мрадо сделал новый болевой захват, на ступне. Вывернул. Патрик неистовствовал, матерился, орал. Мрадо ему спокойным тоном:
— Патрик, линяй отсюда!
Бывший скинхед вышел. Мрадо остался один. Видел, что Патрик и Ратко ждут перед сортиром. Вывернул ногу еще, побольнее. Первый охранник, весь в крови, лежал под писсуаром, по телу бежали судороги. Второй, с вывернутой ступней, жалобно стонал. Последний стоял в нерешительности. Прикидывал шансы. Оба товарища на полу. В ауте. На ринге только он. Один на один с сербским шкафом. И двое таких же стоят на шухере. А подкрепления нет как нет.
