— О местонахождении документа может знать Анна Головатова, — сказал Руднев. — Сможете с ней поговорить?
— Боюсь, что у вас неверная информация, — покачала я головой.
— У меня совершенно точная информация, — с неожиданной злобой проговорил Руднев.
Он нагнулся ко мне еще ближе и прошептал, глядя мне прямо в глаза:
— За день до моего приезда мы перехватили телефонный разговор Головатова. Наш компаньон настолько потерял осторожность, что рискнул беседовать с кем-то из своих людей по домашнему телефону. Головатов сказал, что его дочь сбежала из дома, прихватив с собой этот документ. Думаю, что наш партнер был настроен вскорости рвать когти, а тут такая незадача…
Руднев отстранился от меня и, несколько раз глубоко вздохнув, снова взял себя в руки. Продолжал он уже более спокойным голосом.
— Мы бы, конечно, не допустили его бегства, но это уже детали. Нам доподлинно известно, что документ находится в футляре, который был сделан в виде статуэтки журавлика. Эта игрушка изготовлена в двух экземплярах — для меня и для Головатова.
Питерский бизнесмен подошел к стеллажу и, открыв сейф, вынул оттуда небольшой цилиндр. Откупорив его, Руднев достал статуэтку и продемонстрировал мне журавля, стоящего на одной ноге. Потом он открутил крышку подставки, на которой располагался журавлик, и извлек оттуда несколько листов бумаги, свернутых в трубочку.
— Вот так это выглядит.
Спрятав журавля, Руднев тщательно запер сейф и спрятал ключ в карман.
— Мы не знаем, где сейчас находится дочь Головатова, — продолжал он. — Конечно, мы могли бы бросить все силы на ее розыск. Но нас очень поджимает время. Понимаете, очень! Речь идет от силы о десяти часах. Мы просто вынуждены обратиться за помощью к вам.
— Откуда такое доверие к моей персоне? Мы ведь видимся в первый раз.
— База данных, — коротко ответил Руднев. — В машине я запросил информацию на вас у нашей службы безопасности. Ребята имеют данные не только на питерский контингент, но и связаны по сетям с силовыми ведомствами всех субъектов Федерации.
— Солидно, — с уважением кивнула я. — И что же на меня имеется?
— Только положительная информация, — заверил меня Руднев. — Судя по всему, с вами можно работать. Считаю, мне очень повезло, что я сразу попал на вас. Ведь мы хотели давить на Павла, но если у нас под рукой есть вы, то необходимость в этом отпадает.
— Хорошо, — медленно сказала я. — Попробую вам помочь.
— Разумеется, не бесплатно, — заверил меня Руднев. — Две с половиной тысячи зеленью — ваши, если завтра к полудню бумага будет у меня.
— А если нет? — с улыбкой спросила я. — Вдруг я не справлюсь?
— Тогда будете приносить цветы на могилки головатовских отпрысков, — без иронии ответил Руднев. — От меня-то вряд ли что вообще останется — на части разорвут. Так что уж постарайтесь, пожалуйста…
Домой я вернулась вместе с Пашей. Головатов был ошарашен полученными от Руднева известиями и выглядел как в воду опущенный. Он понял, что следует держаться за меня обеими руками, так как жизнь Павла, да и его сестры в немалой степени зависела от меня.
— Да, теперь, пожалуй, мне следует наладить хорошие отношения с сестренкой не только из человеческих соображений, — с грустью проговорил он. — Надо как-то выживать. Моя фирмочка-то, если по-честному, так, одно расстройство, а не бизнес.
Я пристально посмотрела на Павла. Не лукавит ли он со мной?
Ведь сейчас, когда Головатов понял, что из отцовского наследства ему не светит ничего, кроме головной боли в виде обросшей долгами фирмы, Павел может и впрямь начать наезжать на сестру.
«Впрочем, — успокоила я себя, — каков бы он ни был гоблин на внешний вид, все же, мне думается, парень Паша неплохой».
Знаете, как бывает подчас? С виду — зверь зверем, а на деле ангел во плоти. И, соответственно, наоборот. Нам в разведшколе демонстрировали альбом миловидных юношей, каждый из которых украсил бы собой любую голливудскую мелодраму, а на деле был серийным убийцей.
Несмотря на поздний вечер, Аня еще спала. Тетушка была в своей комнате, с головой погруженная в очередной детектив. Я только зашла поздороваться и узнать, все ли было в порядке во время моего отсутствия.
— Звонил какой-то молодой человек, но я сказала, что никого нет дома, — отозвалась тетушка. — Я решила, что раз твоя гостья спит, то и не стоит ее будить. Правильно я поступила?
— Конечно, тетя, — успокоила я ее, и Мила немедленно вернулась к непростым судьбам миллионеров и преступников на Тихоокеанском побережье Соединенных Штатов Америки, рожденных неудержимой фантазией Джеймса Хедли Чейза.
— Ого! — покачал головой Паша, увидев свою сестру, свернувшуюся калачиком на моем диване. — Да, она здорово похудела.
— Говорите тише! — успела прошипеть я, но было уже поздно.
Аня проснулась.
Сначала она сладко зевнула, как ребенок, который пробуждается воскресным утром, зная, что сегодня он не пойдет в ненавистную школу, а проведет весь день, катаясь в парке на аттракционах.
Но буквально через секунду лицо Ани исказила страдальческая гримаса.
Тело снова стало дергаться от приступов сильной дрожи, губы тряслись, руки ходили ходуном. Девушка начала изгибаться на кровати, как будто старалась выполнить какие-то сложные гимнастические упражнения.
— Что это с ней? — с испугом спросил Паша, глядя на сестру.
— Наркотическая ломка, сам, что ли, не видишь? — отозвалась я, бросаясь к девушке.
— Дозу, — прошептала она пересохшими губами, — мне нужна доза.
— Я понимаю, — говорила я, гладя ее лоб. — Но дозы не будет.
— Почему? — капризно поинтересовалась Аня. — Денег нет?
— Не будет, и все, — твердо сказала я, продолжая гладить ее волосы. — Вспомни, о чем мы вчера с тобой говорили, девочка.
— Знаешь что, — Аня попыталась приподняться, — я пойду пройдусь немного, а потом вернусь, и мы с тобой продолжим разговор.
— Никуда ты не пойдешь, — заверила я ее. — А поговорить тебе сейчас есть с кем, кроме меня. К тебе пришел твой брат.
— Паша?! — всполошилась Аня, увидев Головатова, который стоял на пороге комнаты.
— Привет, Анюта! — помахал тот рукой. — Как дела, сестренка?
— Ты… ты не будешь меня убивать? — спросила Аня, часто моргая.
— Да что ты придумываешь, Анька! — подскочил к ней Паша. — Мы ж с тобой… да мы еще горы своротим! Верно я говорю?
Последний вопрос почему-то был обращен ко мне. Я со значением кивнула.
— Слушай, Анюта, — продолжал Головатов, — Женя говорит, что до тебя Красовский докалывался? Ну тот тип из охраны. Это правда?
— Д-да, — с трудом кивнула Анна. — Он едва мне руку не вывихнул.
— Я его в бараний рог скручу и за яйца на елку повешу, — пообещал Паша.
— Хорошо, только это все неважно, — прервала его Аня. — Сейчас мне нужно другое.
— Все, что хочешь!
— Дозу!
— Не-ет, — покачал головой Паша. — Вот этого нельзя. И Женя так считает, верно?
Я присела на кровать.
— Тебе очень плохо? — спросила я. — Сможешь сама продержаться хотя бы день-два?
Аня немедленно замотала головой. Умоляюще посмотрев на брата, она сложила руки на груди и принялась канючить, выпрашивая наркотик.
— И слышать не желаю! — заявил ей брат. — Когда узнаю, кто тебя подсадил, — ему не жить, слышишь! Это я тебе обещаю!
«Еще одна ошибка, — подумала я. — Теперь-то уж Аня ни за что не скажет, кто приучил ее к наркотикам, из-за желания сохранить канал».
Аня снова рухнула на кровать и, закрыв лицо руками, стала бормотать.
— Ты не понимаешь, ты же ничего не понимаешь, — говорила она с отчаянием.
— Скажи мне, куда съездить, — попробовала я перехитрить девушку. — Я попробую тебе помочь, деньги у меня есть. Раз так плохо…
— Только я сама, — решительно заявила Аня. — Со мной никто не пойдет.
— Значит, сиди тут, — не менее твердо сказал Павел. — Считай, что ты под арестом.
Аня с ненавистью посмотрела на брата и зарылась лицом в подушку.
— Помнишь, в детстве нам читали сказку про девочку, которую прогнал из дома отец? — говорил Паша, гладя Аню по голове. — Черт, совсем забыл, как же она называлась? Совсем память отшибло!
— «Тростниковая шапка», — отозвалась Аня. — Я до сих пор помню.
— Точно! — прихлопнул Паша ладонью по дивану так, что Аня вздрогнула. — Ой, прости, я забыл, что тебе плохо… Ну так вот, я подумал — а вдруг ты подсознательно вспомнила эту сказку, когда убегала из дома. Та девчонка ведь тоже нанялась посудомойкой в какую-то харчевню — помнишь? А по ночам она скидывала с себя лохмотья и ездила на балы. Там ее встретил принц, который…
Я стояла рядом с Головатовым и, не скрывая восхищения, наблюдала за сеансом психотерапии, который Паша проводил на моих глазах.
