Кейбот снова подтянул меморандум поближе. Джулиус Эдлер встал, подошел к письменному столу и стал проглядывать текст вместе с ним. Остальные вполголоса переговаривались. Майкл Эйерс лежал, вытянувшись в своем кресле, глубоко засунув руки в карманы и закрыв глаза. Джулиус Эдлер сказал:
— О вашем последнем условии не может быть и речи. Я имею в виду коллективную ответственность за всю сумму. Об этом мы вообще не будем говорить.
Складки на лице Вульфа несколько распрямились:
— Совершенно с вами согласен, мистер Эдлер, на этом я не настаиваю. По сути дела я специально вставил его туда, чтобы у вас было что вычеркнуть.
Эдлер заворчал. Цветочник Драммонд, который присоединился к ним вместе с Прэттом и Арчером Коммерсом, снова захихикал. Кейбот наморщил лоб, уставился на Вульфа и заметил:
— Вы вообще-то не хитрец или все-таки да?
— Средне. Правду говоря, я не особенно силен в коммерческих вопросах, я слишком неотесан. Это врожденное, и с этим ничего не поделаешь. Возьмите, например, предложение, которое я вам сделал, — я сумел лишь представить его и сказать: примите его или откажитесь. Но я компенсирую этот недостаток, формулируя свое предложение настолько привлекательно, что от него не так-то легко отказаться.
К своему удивлению, я увидел, что на лице Кейбота ни с того ни с сего появилось подобие улыбки, и на мгновение я даже за него порадовался. Он продолжал:
— Честное слово, ваша неуклюжесть мне даже симпатична.
— Благодарю вас. — Вульф повел глазами, чтобы увидеть и остальных. — Ну что, джентльмены? Остановлюсь еще на двух мелочах. Во-первых, я не включил в меморандум условие о том, что вы будете со мной сотрудничать, тем не менее я рассчитываю на вас. Я был бы рад, если бы мистер Гудвин или кто-то еще смог посетить вас в любое разумное время, а с некоторыми из вас я бы с удовольствием поговорил сам. Это возможно?
Три или четыре головы закивали. Джордж Прэтт, стоящий в группе у стола, сказал: «Пойдет». Кейбот, уже откровенно смеясь, произнес:
— Не забудьте про мою неуклюжесть.
— Хорошо. Второй пункт касается денег. По моему мнению, названные суммы достаточно умеренны. И это отнюдь не шантаж. Если мне не удастся удовлетворить вас, я не получу ничего, так что речь идет о следующем: согласится ли мистер Гейнс уплатить мне восемь тысяч долларов, доктор Бертон — семь тысяч, а мистер Майкл Эйерс — сто восемьдесят долларов за то, что я гарантирую вам освобождение от страха, который довлеет над ними? Я предполагаю, что вы согласитесь и сочтете правильным, чтобы суммы были дифференцированы в зависимости от платежеспособности каждого.
Головы снова кивнули. Он облегчал им принятие решения, и они постепенно склонялись к этому. Я даже усмехнулся про себя: «Шеф, ну вы и фокусник, честное слово, хитрейший из фокусников!»
Ли Митчелл из Бостона снова взял слово:
— Конечно, я не могу принять решение за мистера Колларда и мистера Гейнса о размерах платежей. Однако могу вас заверить, что вы вполне можете на них рассчитывать. Сегодня ночью я вернусь в Бостон, и завтра они вам телеграфируют.
Кейбот сказал:
— Элкаса можете вычеркнуть, он вам ни цента не заплатит.
— Нет?
— Нет. Он такой же сентиментальный, каким был Энди Хиббард. Он скорее согласится увидеть всех нас в аду, чем поможет поймать Пола Чейпина.
— Понятно. Просто несчастье, когда человек позволяет своему сердцу командовать разумом. Ну что ж, посмотрим. Я хотел бы быть уверенным в одном, джентльмены. Честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы в будущем кто-либо из вас мог утверждать, что я действовал с беспощадностью и жестокостью, которые вы совершенно не имели в виду. Я исхожу из предположения, что все вы считаете Пола Чейпина убийцей, что он грозил вас убить и что вы хотите, чтобы он был схвачен, разоблачен, посажен в тюрьму и наказан. Я прошу мистера Гудвина опросить всех поименно. Если я вас правильно понял, прошу ответить «да».
Итак, он поручил это мне. Я взял список, на котором уже отметил всех присутствующих. Однако прежде чем я успел назвать первого, взял слово Ли Митчелл.
— На этот вопрос я могу безоговорочно ответить за мистера Колларда и мистера Гейнса. Ответ один — да.
Возникло небольшое замешательство, однако никто не заговорил. Я прочел:
— Фердинанд Бауен.
Маклер ответил хрипло, но уверенно:
— Да.
— Доктор Лоринг Бертон. — Некоторое время мистер Бертон ничего не говорил, затем прошептал так тихо, что его едва было слышно: «нет». Все посмотрели на него. Он взглянул по сторонам, громко глотнул, а потом вдруг взорвался:
— Чушь! Да! Я хотел сказать «да», именно «да». Романтическая чушь! Да!
Фаррел повернулся к нему.
— То-то же. Странно, что ты не был первым.
Я продолжал:
— Огастес Фаррел.
— Да.
Я вызывал всех по фамилии. Драммонд, Кейбот, Прэтт, Байрон, Эдлер, Коммерс, — все они сказали «да». Я продолжал:
— Майкл Эйерс.
Он все еще лежал, развалившись в кресле. Я еще раз назвал его фамилию. Эдлер, сидящий рядом, толкнул его в бок: «Эй, Майкл! Скажи «да». Майкл Эйерс слегка пошевелился, чуть открыл глаза, пробормотал: «Да» — и снова закрыл глаза.
Я обернулся к Вульфу.
— Это все, сэр.
Как правило, я слышу, когда Фриц выходит в холл, чтобы открыть парадную дверь. Но на этот раз я ничего не слышал, видимо потому, что был слишком занят вызовом их для доклада. Поэтому я так удивился, заметив, что дверь кабинета открывается. Остальные увидели, что я смотрю в ту сторону, и тоже посмотрели туда. Фриц сделал три шага внутрь комнаты и подождал, пока Вульф кивнет ему.
— С вами хочет поговорить некий джентльмен, сэр. Визитки у него нет. Он просил доложить мистера Пола Чейпина.
— Разумеется, — Вульф даже не пошевелился. — Конечно, пригласи его.
Фриц вышел обратно в холл, чтобы пригласить посетителя. Наверное, я что-то упустил, а Вульф, по-видимому, нет, — не знаю. Мне следовало понаблюдать за тем, как будут реагировать наши гости, но я совсем не обращал на них внимания, а во все глаза смотрел на дверь. Мне кажется, что и остальные — тоже, кроме Вульфа. Я слышал, как палка Чейпина постукивала по резиновому покрытию в холле.
Он проковылял в кабинет и остановился в нескольких шагах от двери. Вульфа он оттуда видеть не мог, ему мешала группа людей, толпившихся около письменного стола. Он посмотрел на эту группу, затем на всех сидящих вокруг на креслах и стульях и дважды дернул головой, задрав вверх подбородок, словно норовистый конь, пытающийся сбросить узду. Он поздоровался с ними: «Привет, друзья!» — и похромал дальше, пока не увидел Вульфа. Однако вначале он бросил на меня быстрый, острый взгляд. Футах в восьми от меня он остановился. На нем был вечерний костюм, смокинг. Он был отнюдь не великан, среднего роста, скорее даже ниже, чем выше. Его нельзя было назвать излишне худым, однако на лице его ясно вырисовывались все кости — впалые щеки, обычный нос и светлые глаза. Когда он повернулся ко мне спиной, а лицом к Вульфу, я заметил, что его пиджак слегка оттопыривается над правым задним карманом брюк, и на всякий случай опустил ногу (до этого я сидел, положив ногу на ногу), поставив обе ноги на линию старта. Никто ему вслух не ответил на приветствие.
Он еще раз осмотрелся, затем снова уставился в упор на Вульфа и улыбнулся ему.
— Это вы — мистер Вульф?
— Да, — ответил Вульф, сложив пальцы на животе. — А вы — мистер Чейпин?
Пол Чейпин кивнул.
— Я был в театре. Там поставили пьесу по одной из моих книг. А потом мне пришло в голову заглянуть к вам.
— Которую книгу? Я прочел их все.
— Вы их читали? Все? Никогда бы не подумал… «Железную пяту».
— Да, конечно, и эту тоже. Примите мои поздравления.
— Спасибо. Надеюсь, вы ничего не имеете против того, что я заглянул к вам. Естественно, я знал об этой встрече. Я узнал о ней от троих своих друзей, Лео Элкаса, Лорри Бертона и Алекса Драммонда. Вам не стоит осуждать их, разве что за исключением Лео. Тот действительно проявил добрые чувства, остальные же двое просто хотели нагнать на меня страху. Попробовали сделать мне буку, но ведь для того, чтобы какое-то пугало сыграло свою роль, жертва должна знать, чем оно угрожает. Я надеюсь, у вас есть в запасе какие-нибудь угрозы?
С самого первого своего слова он не спускал с Вульфа глаз, а остальных вообще не замечал. Они следили за ним с различными выражениями лиц: Митчелл из Бостона — с любопытством, Бауен — с непроницаемым лицом как игрок в покер, Кейбот — огорченно и подавленно, Майкл Эйерс — угрюмо и с отвращением… Я наблюдал за ними. Вдруг доктор Бертон вскочил со своего кресла, длинными шагами направился к столу, схватил Чейпина за руку и обратился к нему:
— Пол, ради Бога, уходи отсюда! Это же ужасно. Уходи!
Тут вмешался цветочник Драммонд, его культурный тенор от волнения переходил в яростный визг:
