Пингвин поднял лицо. На его щеках виднелись дорожки слез, которые терялись в бороде.
— А кто вам сказал, что я всех Киприановых ненавижу?
И тут я поняла.
— Вы любите Елизавету, да? И давно?
— С первого курса, — вздохнул Федор. — И я ей поначалу нравился, но разве у меня были шансы, когда рядом крутился такой блестящий мажор, как Киприанов? Заморочил девушке голову, а потом бросил с сыном-идиотом на руках… Кстати, Георгий теперь никакой не Жора! Он теперь Йегуда!
И Пингвин захихикал, точно сказал что-то смешное.
Я поднялась. Теперь я смотрела на Федора сверху вниз, и мужчина призадумался. Только что он выложил мне, малознакомому человеку, всю подноготную семьи Киприановых.
— Послушайте, — откашлявшись, неуверенно произнес Пингвин, — вы ведь не будете… откровенничать с Лизой? Не расскажете ей о нашем разговоре?
— Я подумаю, — кивнула я. — Пока я не решила, как поступлю в этой деликатной ситуации… Но на будущее — не стоит так открыто демонстрировать свою неприязнь к ребенку, если ваша цель — завоевать сердце его матери. И еще. На месте Лизы я бы хорошенько подумала, стоит ли давать вам второй шанс…
ГЛАВА 3
Я сидела на месте «Б», поэтому шансов увидеть внизу землю у меня не было. Иллюминатор загораживала голова Артема Киприанова. Парень прилип к иллюминатору сразу же после взлета и не был намерен никого к нему подпускать. Со стороны прохода рядом со мной сидела молодая женщина с пятилетним мальчишкой. Тот рвался «посмотреть домики» и совершенно извел всех окружающих уже к середине полета, но Артем не обращал на это никакого внимания. Парень впервые летел на самолете и хотел получить от жизни все удовольствия, что ему причитаются.
Мне было очень неудобно перед пассажирами, и особенно перед матерью малыша. Ну как им объяснишь, почему такой великовозрастный увалень не желает пустить к окошку ревущего дошкольника?
— Извините его, он болен, — негромко произнесла я.
В это время как раз принесли обед, и Артем с удовольствием умял пюре с сосисками.
— Болен он, как же! — во весь голос прокомментировала мамаша и демонстративно пересела подальше от нас.
— Вот посмотри, что ты наделал! — сказала я Теме. — Нельзя же так!
Киприанов-младший, как обычно, посмотрел сквозь меня, сыто откинулся в кресле и запустил плеер, предоставив мне собирать его поднос. Я сжала зубы. Гений ты там или нет, но я начала понимать Пингвина. У меня было ощущение, что мальчишка надо мной попросту издевается.
Кстати, пюре и сосиски полагались одному Артему — все остальные пассажиры получили по выбору: курицу или рыбу. Сосиски были спецзаказом, потому что Елизавета уверила меня — мальчик не ест ничего другого начиная с девяти лет. На завтрак, обед и ужин Тема ест только картофельное пюре и к нему две сосиски. И полоска кетчупа «Хайнц». Если сосиска будет одна, Тема не будет есть. Если кетчуп будет не «Хайнц», мальчик понюхает и отодвинет тарелку. Если сосиски лежат не параллельно друг другу, Артем не притронется к еде. Причем голода он вроде бы не ощущает — если мальчика не кормить, сам он никогда не попросит. Если еда ему не нравится, Артем может голодать трое суток, поэтому, подавая ему пищу, следует быть очень осторожным. Вот и сейчас, в самолете, я сначала проверила, параллельно ли лежат сосиски. А потом подозвала стюардессу и уточнила, какой кетчуп они положили. Стюардесса смерила меня изумленным взглядом и поджала накрашенные губы. Зато, похоже, я все сделала правильно — Артем все съел, правда, механически, без всякого удовольствия.
Честно говоря, вчера вечером, ознакомившись с длинным списком Теминых причуд и потребностей, я едва не отказалась от задания. Теперь оно уже не казалось мне таким простым, как накануне. Остановили меня только слезы несчастной матери. Я стиснула зубы и пообещала доставить чадо к папаше в целости и сохранности.
Рано утром я забрала Артема из квартиры на Лесном бульваре и повезла в аэропорт. Мальчик вел себя прилично, жаловаться было вроде бы не на что. Это до тех пор, пока мы не сели в самолет. А потом стюардесса наклонилась, чтобы поправить Теме ремень. Вот тут и началось! Артем орал так, что я побоялась, что нас выкинут из самолета, который уже начал разбег по рулежке. Я долго объясняла стюардессе и испуганным пассажирам, что все в порядке, все под контролем. Кажется, мне не поверили. Потом Артем узурпировал иллюминатор. Скандал номер два удалось погасить. Но ведь мы еще даже не долетели!
Самое смешное, что мы пока всего лишь летели в Москву. Там нас ждали заказанные Теминым отцом билеты — ночью мы должны были вылететь из Домодедово. А пока я проклинала свое решение везти неспокойного подопечного самолетом. Может, надо было взять билеты на поезд? Но выдержать сутки в одном купе с юным гением я была не в силах. Как, скажите на милость, мне водить его в туалет? Елизавета строго-настрого наказала мне каждые полтора часа напоминать подростку о необходимости облегчиться. Следовало подвести его к двери туалета, а уж дальше парень сам сообразит. За пару часов в самолете мне придется сделать это один раз. А за ночь в поезде?! И вообще у меня было полное ощущение, будто у меня на руках младенец. Только такой, за которым вдобавок ко всему нужен глаз да глаз…
Пока Артем затих, повторяя иностранные слова, я перебирала в памяти наставления его матери. Так, главное — не забыть и ничего не перепутать… Мальчик не выносит музыки. Любая музыка вызывает у него припадки ярости. Интересно, как мне оградить его от музыки, которая непрерывно играет на вокзалах, в самолетах, в аэропортах и тому подобных местах? Я решила, что единственный способ — заткнуть уши парня плеером. Пусть себе слушает. Правда, иногда Артем принимался вслух выкрикивать латинские фразы, но по сравнению с остальным это была такая мелочь, на которую и внимания обращать не стоило.
Мать мальчика сообщила мне, что иностранными языками Артем увлекся около года назад. Он учит их днем и ночью, в любую свободную минуту, и уже овладел французским, арабским, ивритом и португальским — это не считая английского и немецкого, которые он знал раньше. Теперь вот Тема принялся за латынь. Понятия не имею, зачем мальчику латынь. На ней и поговорить-то не с кем…
Еще Киприанов-младший не переваривает красный цвет. Красные обои, кресло, занавески могут привести к таким же последствиям, как и музыка. Не знаю даже, что опаснее.
Еще Тема не терпел кошек. Ну это, положим, меньшая из всех наших проблем. В самолетах кошки встречаются нечасто…
Я покосилась на мальчика. Похоже, парень и вправду болен. Какая сложная штука человеческая психика! Какая-то мелочь разладилась — и вместо красивого мальчишки, которому пора за девочками бегать, рядом со мной маленький инвалид, для которого надо создать специальные тепличные условия, а не то мир его попросту раздавит… Елизавета предупредила меня, что если мальчик останется один в незнакомом месте, или услышит музыку, от которой некуда скрыться, или кто-то его схватит и ограничит свободу, это может вызвать у Темы шок. Вероятно, с непредсказуемыми для психики последствиями. А, возможно, и со смертельным исходом…
Так что я чувствовала себя как герой фильма Тима Бертона «Эдвард-Руки-ножницы». Тому парню, помнится, приходилось здорово подумать перед тем, как кого-нибудь погладить…
Но все на свете кончается, и наш самолет благополучно приземлился в Москве. Я дождалась, когда все пассажиры покинут лайнер, и только после этого вывела Артема из самолета. Теперь нам предстоял переезд до Домодедово. Я заказала такси, и все прошло благополучно. Мы приехали в гостиницу при аэропорте. Я внимательно проверила, нет ли в номере чего-нибудь красного, и попросила скатать и поскорее унести коврик. Кажется, обслуга решила, что я с приветом, но щедрые чаевые сгладили эту небольшую неловкость.
Нам предстояло провести в гостинице шесть часов — это было гораздо разумнее, чем болтаться по аэропорту с таким взрывоопасным грузом, как Артем.
Когда за горничной закрылась дверь, я подвела мальчика к туалету, а потом предложила принять душ, если он хочет. Подросток скрылся в ванной. Примерно полчаса вода мирно журчала, а потом я увидела, как веселые струйки просачиваются под дверь. В ужасе я рванула хлипкую створку и вынесла ее вместе с задвижкой. Артем смирно сидел на краю ванны, полностью одетый, и смотрел в глаза своему отражению в зеркале. Вода переполнила заткнутую ванну.
Я выдернула затычку и принялась собирать воду с пола. Артем безмятежно наблюдал за моими действиями.
— Нет уж, дружок! — сказала я. — Пусть тебя папа моет. А пока и так походишь, ничего с тобой не сделается.
В аэропорт я приехала с существенно полегчавшим кошельком. Кстати, мне никто еще ни копейки не заплатил за работу! Елизавета объяснила мне, что мои услуги оплатит ее муж. Что ж, включу стоимость затопленного номера в счет, только и всего!
