— Мне не нравится, что ты все держишь в себе, — шепнул Глебу Иван, когда могилу уже закопали.
— По-другому не могу, — выдохнул Глеб и проглотил ком в горле.
— Я тебя прекрасно понимаю. Но если ты продолжишь душить в себе эмоции и заливать их алкоголем…
— Я сорвался всего один раз. Вчера.
— А все остальное время? Я вижу, что ты не в порядке. Ты не выживешь, — Иван заглянул в глаза Глебу.
— Я и не хочу, — проговорил Орлов, глядя на памятник своему отцу. Через полгода у Серёжи будет такой же.
— Прекрати говорить глупости! — одёрнул его Иван слишком громко. На них посмотрел Константин, стоявший рядом с Курбатским и его семьей. Игнат и Арсений тоже пришли попрощаться с Сергеем, были и одноклассники, и несколько школьных учителей. Орлов отводил глаза, когда сталкивался с чьим-то взглядом, ему казалось, что каждый из присутствующих считает, что именно он виноват в смерти Сергея, как и тот парень в кабинете Стрельникова.
Поминки заказали в небольшом кафе, которое находилось недалеко от парка, где на берегу пруда был найден мертвый Сережа. Сделать это перед большими праздниками было огромной сложностью, но знакомый владелец заведения вошёл в положение. Орлов отправил всех туда, а сам остался. Ещё раз вернулся к могиле сына, а потом купил в местном магазинчике три розы и направился совсем в другой конец кладбища.
— Привет, — Орлов положил дежурные три розы поверх могильной плиты, засыпанной снегом, и подошёл ближе. — Мы так давно с тобой не виделись.
Глеб уставился на памятник, с которого на него смотрели глаза брата. Все ещё молодой. Вечно молодой. Тимофею исполнилось бы тридцать девять, если бы он был жив. Но он мертв, также как и Сергей.
— Надеюсь, что ты присмотришь там за моим сыном, — Глеб нагнулся и рукой провел по изображению на памятнике. Он во всю эту чепуху не верил, но очень хотелось, чтобы все, что ему когда-то рассказывал Кит о загробной жизни, сейчас оказалось правдой, и Тимофей Серёжу одного на том свете не оставит.
— Ты здесь? — голос Жульбицкого напугал Глеба. Омега вздрогнул и повернулся к отцу. В руках Константина тоже были розы. Ровно три.
— Да.
— Не хочешь ехать на поминки, — догадался Жульбицкий.
Орлов кивнул головой, соглашаясь.
— Ну и не надо. Твой альфа прекрасно справится сам, — Константин положил свои цветы к цветам Глеба.
— Он не мой, — Орлов потупил взгляд.
— Тогда зачем столько лет носишь его метку? — усмехнулся Константин и провел рукой по надгробию. Жульбицкому перевалило за семьдесят, но это не помешало ему найти себе молодого любовника, из-за которого Иван потребовал развод. А теперь у Константина был ещё сын — двухмесячный альфа, названный Платоном.
— Нравится, — Глеб достал сигареты и закурил, присаживаясь на скамейку у могилы брата. Константин сел рядом и попросил у сына зажигалку. Ещё какое-то время альфа и омега сидели молча.
— Не хочешь выговориться или поплакать? — вдруг разорвал тишину Жульбицкий.
— Тебя Иван подослал?
— Мы с ним ещё толком не разговаривали.
— Мне так плохо, — Глеб закрыл лицо руками и пригнулся к коленям, слез не было, но было дурно. Снова тошнило, сердце билось дико. Константин по-отечески погладил Орлова по спине.
— Понимаю.
Спустя некоторое время, Жульбицкий оторвал руку от спины сына, расстегнул пальто и полез во внутренний карман. Альфа достал небольшую фляжку и открыл ее, немного выпил, после сразу затянувшись и выпустив клубы дыма. Константин сунул фляжку Глебу практически под нос.
— Не буду, — коротко отрезал омега. — Вчера перебрал.
— Тебе можно.
Орлов посмотрел на фляжку, немного поколебавшись, взял ее из рук отца и сделал глоток. Горло приятно обожгло. Казалось, этот глоток был тем самым, что сейчас нужно омеге.
Глеб снова напился, на этот раз не один. У Жульбицкого в машине оказалась ещё пара бутылок, одну из которых альфа и омега выпили на двоих. Константин, сохраняя ещё остатки разума, вызвал такси и увез сына домой. Сам альфа тоже решил не ехать на поминки, тем более состояние уже не позволяло. Он позвонил Ивану и попросил приехать к Орлову. Говорил что-то о ноющем сердце и о том, что остаться с ним не может. Иван был откровенно зол, что Жульбицкий напоил Глеба и было хотел высказать ему это, но альфа быстро нажал на отбой. Это вывело ещё больше.
Иван осторожно пересказал все Михаилу и поспешил распрощаться со всеми. Альфа хотел ехать вместе с омегой, но тот запретил, кто-то из родственников должен был остаться на поминках.
Оказавшись в квартире Орлова, Иван с облегчением выдохнул. Глеб был вполне в себе, если это можно было так назвать. Он нашёлся на кухне, сидел ровно, курил и пытался читать какие-то бумаги из одной из папок с надписью «Дело». Было бы самонадеянно полагать, что он хоть что-то поймет в таком состоянии, но Орлов похоже что-то нашел, до чего ранее трезвый разум не докапывался, потому что вид у омеги был более чем сосредоточенный.
— Ну и зачем пошел на поводу? — Иван сел напротив и налил простой воды в стакан. На языке была какая-то горечь, то ли от жвачки с ментолом, то ли от разговора с Жульбицким.
— Подожди, — отмахнулся Глеб. Он плохо понимал, зачем делится информацией с Иваном, но ему это было необходимо. — Вчера пришла экспертиза автомобиля, который должен был перегнать Скворцов в Москву. Там найдены следы крови в обивке сидений, кровь принадлежит его убитому брату и ещё одному человеку, чью серёжку мы нашли в квартире брата Аркадьевского, а ещё там куча отпечатков, большинство принадлежит самому Скворцову, его брату и Матвею Горину.
— Что это значит? — Иван ничего не понимал.
— Это значит, что я окончательно запутался. Скворцов не производит впечатление убийцы, но он был знаком со всеми действующими лицами, включая Аркадьевского. У него был мотив убить брата. У него был мотив убить Горина. Все слишком продумано, а Вадим простоват, да и первый омега… — Орлов пролистал материалы, будто что-то искал, но не нашел, — надо проверить. Все указывает на Скворцова, но это не он. Я чувствую.
Иван вздохнул, понимая, что Глеб, лишь таким образом пытается справиться с горем. Работа его спасала и тянула на дно одновременно. Омега закрыл глаза и тяжело вздохнул, закрыв лицо руками.
— Ты бы поспал, — Иван коснулся спины Глеба, как пару часов назад это делал отец. Орлов вздрогнул от прикосновения и поднял на Ивана глаза.
— Я очень виноват перед тобой, — Глеб хотел бы разрыдаться, но слёз по-прежнему не было.
— Перестань! — Иван нахмурился. Глядя на все появившиеся, умело замаскированные морщинки, Глеб осознал, как постарел омега. Он снова вернулся к мысли, что время неумолимо летит. Его собственный отец-омега умер в пятьдесят четыре, немного не дожив до своего юбилея, а теперь ему самому почти столько же.
— Сначала Тимофей, потом Сережа. Я так виноват, что не могу даже словами описать, как болит мое сердце, — Глеб вздохнул и вновь уставился на документы.
Иван молчал. В глубине души он соглашался с Орловым, но умом понимал, что это не так. Когда-то давно, когда он только приехал в Архангельск после смерти Тимофея, один старый знакомый привел его к местному экстрасенсу — язычнику. Иван в сверхъестественное не верил, но в своем отчаянии почему-то пришел на сеанс, который для него организовал друг. Молодой альфа, наглый и жутко привлекательный, все время сеанса курил самокрутку, рассказывал о жизни Тимофея и о его смерти, а потом сказал, что он рядом и Иван может поговорить с ним. Омега произнес всего одну фразу: « Я люблю тебя», на что альфа ответил тем же, передавая слова умершего.
Иван уже собирался уходить, когда странный альфа с горящим взглядом остановил его и сказал, что в его жизни появится ребенок, которого он будет любить, как своего, и омега, который будет всю жизнь винить себя и умрет от горя.
***
Вадим утверждал, что с Аркадьевским он лично знаком не был, но зато имел дружеские отношения с Николаем Морозовым. Эту фамилию Глеб уже видел. В деле Аркадьевского омега фигурировал, как молодой человек Евгения, автослесарь, бывший студент МИФИ. Интересный момент, на который совсем не обратили внимание при расследовании дела Аркадьевского. Вызвать Морозова на допрос ничего не стоило, и Глеб решил не оттягивать момент.
