о возрасте старую даму? А тем более – Сван?
Я заметил парочку на террасе кафе. Они сидели лицом к лицу, уткнувшись в свои мобильники.
Любить – это не значит смотреть друг на друга.
Любить – значит смотреть вместе в одном направлении.
Мари-Сван, глядя на верхние этажи Эмпайр-стейт, продолжала свой монолог:
– Тонио был такой веселый, когда только приехал в Нью-Йорк. Ребенок! Большой ребенок. Все время смеялся, курил, играл, рисовал… Этот прославленный француз, этот военный летчик, этот серьезный писатель был всего лишь маленьким мальчиком, затерянным в слишком большом городе и в охваченном огнем мире. Глядя, как он веселится, все – его издатель, его друзья, его женщины, все взрослые – старались чем-то его занять, уговаривали написать волшебную сказку, веселую и радостную сказку, и тогда он написал «Маленького принца», вот только это не была волшебная сказка. Потому что Тонио снова загрустил. Он перестал вместе со мной запускать из окна самолетики и кидаться водяными бомбочками. Он хотел бросать настоящие бомбы и водить железный самолет, он хотел вернуться на войну.
– Зачем? – спросила Анди. – Чтобы погибнуть?
Мари-Сван, казалось, была удивлена ее вопросом.
– Погибнуть на войне? Конечно, нет! Вы все еще не поняли, что Тонио был большим ребенком? И… и когда он поехал воевать, этот ребенок… этот ребенок уже умер.
– С чего вы взяли?
– Там же написано. Вы что, читать не умеете?
– Где это?
– В «Маленьком принце», детка. Это же совершенно очевидно. Маленький принц – это Сент-Экзюпери, Тонио, ребенок. И Сент-Экзюпери его убил!
Мы устроились в самом тихом уголке бара «Арнольд». В Центральном парке темнело. Десятки деловых людей в костюмах с галстуками и десятки честолюбцев тянули пиво, красовались друг перед другом и пересчитывались. Анди отхлебнула глоток «Гиннесса» и придвинулась ко мне, чтобы я расслышал ее в этом шуме.
– А что, если эта старая грымза Мари-Сван права? Если убийца Маленького принца – не один из шести обитателей шести планет, и не роза, и не лис, и не змея, а тот, кого ни один из читателей не заподозрил, – рассказчик! То есть авиатор! То есть Сент-Экзюпери! Это еще покруче, чем у Агаты Кристи! Рассказчик – убийца, но, поскольку это автобиографическое сочинение, убийца еще и автор. Он убивает своего двойника-ребенка, которого только что породил. Складно получается. В самом деле убедительно…
И Анди крупно написала на белом листе округлым почерком:
Это летчик убил Маленького принца.
Я заметил над губой у сыщицы тонкие пенные усики, и мне захотелось стереть их пальцем, но я удержался и стал разглядывать винтажное оформление бара. Конечно же, Анди не случайно привела меня в этот бар, где в годы Второй мировой войны собирались французские эмигранты; именно здесь издатель Юджин Рейнал и его жена предложили Сент-Экзюпери написать сказку для детей.
Я тоже глотнул темного пива. Я начинал понимать, что Анди, когда она начинает развивать какую-то мысль, остановить невозможно.
– Мы разве не должны вести расследование? Может, займемся «Клубом 612»?
Старый музыкальный автомат играл «Жизнь в розовом цвете» [9]. Анди продолжала, будто и не слышала меня:
– Хоть меня и бесит эта болтливая старуха, но она права. Маленький принц и авиатор – единое целое! Сент-Экс разговаривает сам с собой в безмолвии пустыни. И вот вам еще одно доказательство: оказавшись в Алжире, Сент-Экс пишет чудесные письма незнакомке. Молоденькой медсестре, которую повстречал между Ораном и Алжиром.
– Очередная любовница?
– Нет, эта вроде бы перед ним устояла. Обольщая ее, он вместо подписи рисовал под своими пылкими посланиями лицо Маленького принца. Маленький принц говорил за него, Маленький принц – это он сам!
Я посмотрел на часы. Мне надо было позвонить домой. Я никак не мог сообразить, какая у нас разница во времени, но Вероника, наверное, беспокоилась. Анди, похоже, никуда не спешила.
– Детство Сент-Экзюпери – ключ ко всему. Мы не должны забывать, что в течение пятидесяти лет, до тех пор, пока рядом с островом Риу не нашли эту дурацкую браслетку, все сходились на том, что Сент-Экс слегка отклонился от курса, чтобы пролететь над домом матери. В последний раз пролететь над своим детством, над тем маленьким мальчиком, помахать ему на прощанье, окликнуть тогдашним прозвищем, Лунатик, и пропасть навсегда… Самые лучшие воспоминания Сент-Экса связаны с Аге. Там жила его сестра Диди. И там он обвенчался с Консуэло, в этом замке… который разрушили немцы. Эти следы его прошлого были стерты с лица земли, их разбомбили взрослые, которые вели войну. Еще одна случайность?
Я допил пиво и собирался встать, мне надо было позвонить, но Анди, наклонившись к своему рюкзаку, вытащила оттуда какие-то листки:
– Вот, здесь все написано. Вы сейчас поймете, Неван.
Я не успел ей сказать, что уже понял.
– Самые прекрасные письма Сент-Экс написал матери, страшно пессимистические письма, в которых он снова и снова возвращался к своему детству.
И, не дав мне рта раскрыть, стала читать:
Единственный живой родник бьет в некоторых детских воспоминаниях. Мир придуманных нами игр всегда будет казаться мне безнадежно более настоящим, чем другой. Не уверен, что после этого я жил.
– Ну? Видите? Сент-Экс действительно ребенок, затерявшийся среди взрослых! А знаете ли вы, что Маленький принц впервые появляется в «Планете людей», в тридцать девятом году, там это ребенок, уснувший на руках у родителей, польских рабочих, которые ехали вместе с Сент-Эксом в вагоне третьего класса, и его умилил этот маленький принц из сказки, этот Моцарт-дитя, которого, как и других, отштампуют под прессом. Убитое детство. Снова и снова! Знаете ли вы, Неван, кто был самым большим фанатом «Маленького принца»?
– Ну… м-м… вы?
– Не тупите! Кто-то знаменитый, здесь, в Соединенных Штатах, через несколько лет после выхода книги.
– Э-э…
– Вечный подросток, так и не ставший взрослым?
– Ну…
Она одним глотком допила свой «Гиннесс».
– Джеймс Дин! [10] Джеймс Дин был страстным фанатом, он хотел сыграть Маленького принца, когда вышла книга, ему было двенадцать, а в двадцать четыре он погиб, не успев исполнить свою мечту! Маленький принц – это синдром Питера Пэна! Неверленд Майкла Джексона… На похоронах певца его друзья прочитали отрывок из книги про Питера Пэна.
Анди по-прежнему не спешила. Опасаясь, как бы она не заказала еще пива, я попытался задать умный вопрос, на который она могла бы быстро ответить.
– У Сент-Экзюпери не было детей?
– Нет… но он хотел ребенка… Он говорил об этом – во всяком случае, в письмах.
– Так, значит, что у нас есть? У нас есть мотив. Символическое убийство. Сент-Экс убил
