не вытаскивал. Теперь вот фотоаппарат…
— Чему удивляться — парень весь день на свежем воздухе. Потом поест и сразу засыпает. А ты говорила: зачем ехать? Да тут от одного воздуха долгожителем станешь!
— Если бы время жизни зависело только от воздуха… — пожала плечами Валентина, разливая по чашкам чай, — а вообще-то мне здесь нравится. Но, учти, Индию никто не отменял!
Осман поднял руки вверх:
— Сдаюсь! А если честно, то и в мыслях не было! Слово свое я держать привык…
— Да, знаю, знаю! Просто вредничаю немножко…
Женщина прижалась к мужу. Так бы сидеть и сидеть. Всю жизнь! Слушать, как поет в углу сверчок, как накрапывает по крыше дождь, как возится наверху сын. Ощущать тепло любимого тела под тонкой мягкостью фланели. Чувствовать биение любимого сердца. Видеть волнующее свечение любимых глаз…
— А вот и я! Ну-ка, все вместе: чиззз! Готово! Ой, нет, самовар не вместился! А надо бы с самоваром! Мам, левей давай. И сушки повесь на грудь. Для куража. Суперски! А теперь меня! Вот тут, под рогами…
Фотосессия затянулась до позднего вечера. Алика будто прорвало: и здесь давайте сфоткаемся, и там. И в родительской спальне, на огромной, застеленной вязаным пестрым покрывалом кровати. С горой подушек и настоящей медвежьей шкурой в изголовье. На чердаке, среди душистых связок сухих трав, старинной утвари и слюдяных окошек под самым потолком.
Потом он буквально выволок родителей на резное крыльцо, заставил зажечь керосиновую лампу, взять в руки вилы…
Первым не выдержал отец, наотрез отказавшийся позировать под проливным дождем, сидя на облучке старой повозки:
— Уволь, любимый, все остальное — завтра. Или послезавтра.
— Ну, папа!
— Уволь, сказал. И потом, завтра мы идем в лес, потом катаемся на моторке по реке. Вдруг не хватит памяти у твоего аппарата?
— Ты что, флешку запасную не взял? — брови Алика сложились смешным домиком, губы задрожали, мальчик подозрительно зашмыгал носом. — Как ты мог?!
— Кто же знал, что тебя так понесет? А флешку я в багаж запаковал. У нас Индия впереди…
— Вот и славно, — Валентина прижала ребенка к груди. — Завтра в лесу получатся замечательные снимки. Потом их все пересмотрим и неудачные удалим.
— Точно! — обрадовался Алик. — А ты говоришь: места не хватит! У нас с мамой все схвачено! Давайте, последний кадр, что ли! У туалета! Мои в классе обзавидуются — такой раритет!
Последний кадр плавно перешел в десяток дублей.
— Мам, а чай остыл давно! — поморщился Алик, отпивая глоток. — Погреешь?
— Как я могу отказать своему любимому мужчине? Тем более, поужинать-то мы так и не успели с твоей фотосессией.
— Не с моей, а нашей! — резонно возразил сын, принимаясь лакомиться творогом всухомятку.
И с аппетитом в этих местах полный порядок.
Потом они долго сидели у огня — ночь выдалась прохладной. Алик читал вслух стихи Пушкина — на лето будущему третьекласснику задали прочесть гору книг. А Валентина наслаждалась тихим семейным вечером. И отгоняла непонятную тревогу, засевшую в сердце с полудня. С чего бы? Вроде бы все хорошо. И впереди маячило пять дней такой понятной и простой жизни.
«Может, плюнуть на эту Индию и остаться на весь отпуск на крутых Валюшинских берегах? Ничего не выдумывать, ничего не ждать, просто жить и быть счастливой? И пускай себе тянется эта неспешная жизнь до бесконечности! А что? Подумаю над этим на досуге», — Валентина улыбнулась Алику и своим мыслям.
— А, нравится? — прошептал ей на ухо всевидящий и всеслышащий господин академик. — А я говорил…
— Тсс… пусть читает, — ответила она, плавясь в тепле любимого взгляда.
Потом читал Осман, мерно почесывая засыпающему Алику спинку. Валентина убирала со стола, покачивая головой в такт пушкинским строкам.
Потом они долго стояли на крыльце. Слушали дождь. Смотрели на небо. Целовались до головокружения. Снова слушали. Снова смотрели. Снова целовались…
— Звезды… — удивилась Валентина, запрокидывая голову. — И много как! Целые россыпи! Откуда?
— Так дождь прошел… — дыхание Османа щекотало ей ухо.
Такого томления Валентина, кажется, не испытывала ни разу в жизни! Только бы он не прекращал. Говори же! Говори…
— Смотри, видишь?
— Ммммм…
— Не там, чуть левее…
— Ммммм…
— Это Сатурн… а чуть ниже — Меркурий. Скоро начинается парад планет. Хотелось бы полюбоваться.
— И что это за ерунда? Они что, выстроятся по прямой? Но где та прямая?
— Зришь в корень, моя радость, — Осман прижал жену покрепче, отчего у той сразу пропал интерес к теме разговора.
Да пусть хоть пирамидой Хеопса выстраиваются — ей-то что за дело? Если рядом… мммм… господи, как хорошо! И безо всяких парадов!
Но муж увлекся, и Валентине не хотелось его прерывать. Впрочем, она могла слушать и получать удовольствие одновременно…
— Так вот, с данным явлением человечество связывает сотни фактов и тенденций. Как научных, так и псевдонаучных. Считается, что скопление планет в определенном порядке влечет за собой сбой иммунитета живых существ, серьезные природные катаклизмы, повышение уровня радиоактивности. И прочие радости. Даже ось земли может изменить свое положение.
— И на здоровье, — прохрипела Валентина, зарываясь поглубже в ворот мужниной рубашки. — Лишь бы нас не тронула.
— Не скажи. Если верить астрофизикам и астрологам, то порой за таким парадом следуют цунами высотой с километр, способные утопить почти все живое на планете. Активизируется вулканическая деятельность, могут проснуться сверхвулканы…
— Ось, я лучше сама потом о них в интернете прочитаю, — Валентина исподтишка показала язык Сатурну. И Меркурию заодно. — Давай просто так погуляем.
— Милая, я, кажется, увлекся. Прости. Хочу заняться на досуге. А в Центре продолжу. Между прочим, на одном из таких парадов майя предрекли конец света…
Валентина, вздыхая, высчитывала, какую пользу будет иметь с нового мужнего увлечения. Минимум минус двадцать минут свободного времени в день! Ну уж нет! Только не астрология! Или как там ее…
— Ось, оставь ты их в покое! В Библии сказано, что конец света произойдет безо всяких предупреждений.
— Цитата? — в глазах Османа заплясали веселые чертики.
— Ну… типа того…
С парадом планет было покончено. Правда, не сразу, увлекаемый в мокрый сад супруг счел своим долгом предупредить о разгуле анархии и нацизма, а также иных негативных реакциях человеческой психики на злополучный каприз планет:
— Несчастья могут обрушиться на любое государство — революции, террор, крушение идеалов. И на семью, как миниатюрную копию государства…
— Иди же сюда, дорогой, — обольстительно шептала неразумная супруга, жаждущая иных слов и действий, — ты же не оставишь меня одну в мокрой траве? Подождет твой космос…
Валентина увлекла супруга в глубь сада.
— Ну чем не Адам и Ева в райских кущах? Лично мне и шалаша
