Я поставила «Фольксваген» на стоянку около кафе и стала ждать Михаила. Не успела я потерять терпение, как его «Лада» вывернулась из-за угла и помигала фарами. Я подошла к машине. Михаил высунулся из окна и спросил:
– Как дела?
– Привет! – сказала я вместо ответа. Мы созванивались утром, и в течение дня у меня ничего не могло произойти. Хотя как сказать. День на день не приходится.
– У нас сегодня целый вечер… – начал, улыбаясь, мой травматолог, но я его перебила:
– …и давай, пока он не начался, сходим по одному делу.
Улыбка тотчас сползла с его лица.
– Какие дела могут быть у тебя в восемь вечера? – начал он.
Я не дала ему договорить.
– Мне нужно встретиться с директором одного кафе.
– По личным мотивам? – ядовито поинтересовался он. – Конечно, нужно было вытянуть меня из дома, чтобы сказать, что ты сегодня уже занята, – с обидой выговаривал он мне.
Остановить поток его жалоб казалось невозможным, но мне это удалось. Я сказала, что нуждаюсь в его помощи. Он изобразил крайнее удивление.
– Какую помощь я могу оказать тебе в твоих личных делах?
– Это не личные дела. Это – дела ребенка, которого я охраняю.
Михаил демонстративно почесал в затылке.
– Н-да… – произнес он наконец, – чего ты хочешь от меня?
– Немногого. Я хочу, чтобы ты пошел со мной и притворился врачом санэпидстанции.
– Всего-то?! – Мой доктор начинал злиться. – Врачом санэпидстанции? – переспросил он. – А что подумают мои коллеги, когда узнают? Об этом ты не подумала?
– Никто ничего не узнает, – заверила я Михаила. – Нужно просто быть со мной рядом и ничего не говорить.
– Ради чего я должен все это проделать?
У меня не было ответа на этот вопрос, и я почти прошептала:
– Ради меня…
– Ну хорошо, – согласился он, – куда нужно ехать?
– Никуда. Кафе за углом, на Проспекте. Поставь машину на стоянку и пойдем пешком.
Михаил развернул авто мордой к дороге, вышел из него, закрыл дверцы и поставил на сигнализацию.
– Показывай, куда идти, – обреченно сказал он, – будем притворяться. Только если что, я никаких актов составлять не буду.
– До актов не дойдет, – заверила его я, взяла под руку, и мы пошли по Проспекту.
Через пять минут ходьбы мы подошли к кафе. Зал был полон народу, официанты разносили мороженое, еще люди стояли неподалеку и ждали своей очереди. Торговля мороженым в этот поздний час была бойкой.
Мы протолкались сквозь толпу к подсобке. Она была открыта. Открыта была и соседняя дверь, на которой накануне я видела табличку «Администрация». В глубине кабинета сидел в кресле пожилой мужчина в светлом летнем костюме старомодного покроя и говорил по телефону. Как я поняла, это и был директор кафе-мороженого, Андрей Васильевич Лагутин. Пока мы ждали, когда он освободится, я успела хорошо его рассмотреть. Это был низенький толстячок с остатками пышной шевелюры на голове и мясистым пористым носом. По давней привычке он часто касался темени, словно хотел пригладить и без того гладкую лысину. Разговор шел на отвлеченную тему, и я не стала к нему прислушиваться. Когда он закончил, я постучала в косяк костяшками пальцев и, не дожидаясь приглашения, вошла в кабинет:
– К вам можно?
Директор равнодушно посмотрел в мою сторону и указал мне на стул.
– Присаживайтесь. Вы по какому вопросу? – спросил он бесцветным тоном.
Я села напротив на стул и жестом пригласила в кабинет Михаила.
– Добрый вечер, Андрей Васильевич.
Андрей Васильевич вздрогнул. Он не ожидал, что незнакомая женщина знает его имя и отчество.
– Чем могу быть полезен? – Этот вопрос он задал более заинтересованно, но в его тоне сквозило напряжение.
– Вчера утром в мороженом моего подопечного оказалась муха. Мы обратились в санэпидстанцию, – я кивнула в сторону Михаила, – о чем и решили поставить вас в известность.
– Мы с вами знакомы? – Лагутин оглядел меня с ног до головы.
– Немного, – соврала я, – я – Евгения Охотникова, частный телохранитель.
– О! Женщина – телохранитель! Это очень интересно, – оживился Андрей Васильевич, – и кого вы сейчас охраняете? – Он смотрел на меня с любопытством.
– А вот этого я вам сообщить не могу. Профессиональная этика. Кстати, что вы скажете насчет мухи? – Я вернулась к нашим баранам.
– Ну, милые мои, – развел руками Лагутин, – у нас кафе на открытом воздухе, а за то, что в нем летает, мы не в ответе.
– Но вы в ответе за санитарное состояние кафе. Да, кстати, а мы можем видеть того официанта, который принес мороженое? Мне не понравился его внешний вид: он выглядел неопрятно. – Я не стала говорить директору кафе, в чем я действительно подозревала официанта.
– С официантом вы могли бы поговорить сразу, а не откладывать это на сутки. Они у меня работают через день, и сегодня другая смена. – Видимо, Андрей Васильевич был спокоен за своих подчиненных.
– Все это понятно, но он куда-то пропал сразу же после того, как нас обслужил. Кстати, а сколько официантов у вас в смене? Трое? – Я пристально посмотрела Лагутину в глаза.
– Двое. Точнее, четверо: двое работают сегодня, а двое других в выходные, они работали вчера.
Он смотрел мне в глаза, и его взгляд был открытым.
– А где третий?
– Да нет у меня в смене третьего официанта! Не было и нет. По штату не положено. Можете убедиться сами: двое сейчас в зале, а еще двоих вы наверняка видели вчера. – Андрея Васильевича этот разговор начал раздражать.
– Вы говорите неправду. Вчера в кафе было трое официантов. Потом один ушел. – Я решила идти напролом, хотя понимала, что нажимать на директора не совсем этично.
Лагутин помолчал, сверля меня взглядом.
– Жаловаться будете? – с иронией спросил он.
– Нет, напишем благодарность, – парировала я.
Андрей Васильевич сцепил руки и покрутил большими пальцами.
– Приходил один ко мне. Просился на работу. Я поставил его вчера в смену, а он часа два поработал и ушел. Так что можно о нем больше не вспоминать.
– Как его зовут? У вас остались его данные? Фамилия, номер телефона…
Лагутин развел руками.
– Я решил сначала попробовать его в деле. Он пришел без паспорта, только с медицинской книжкой. Зовут его Илья, а фамилия то ли Громов, то ли Кропов, – память уже, знаете ли, подводить стала, – оправдывался Андрей Васильевич.
Вот теперь Лагутин сказал все. Мне оставалось только извиниться за беспокойство и покинуть кабинет администрации.
– Ну, что скажешь? – спросил меня Михаил. – Узнала, что хотела?
– Узнала, но не все. – Дело становилось еще запутаннее. Куда же делся третий официант? Лагутин даже не помнит его фамилию. Значит, официант этот – липовый. И медкнижка у него тоже липовая. С липовой фамилией и подклеенной наспех фотографией. Такую книжку можно с легкостью купить на базаре рублей за пятьсот. Там же и фото вклеят, и печать поставят. Можно, конечно, поинтересоваться фамилией этого работника общепита, но это ничего не даст: искать человека, заранее знавшего, что он не вернется ни в какое кафе, все равно что пытаться найти иголку в стоге сена. Я посмотрела на Михаила. Он был рад, что все обошлось без его вмешательства и ему не пришлось врать директору кафе.
– Теперь пойдем в «Руслан»? – спросила я.
– Пойдем, – сказал Михаил со вздохом. Настроение у него совсем упало, и этот вечер казался ему не таким приятным, как вначале.
Мы прошлись по Проспекту и вернулись в «Руслан». Там в полном разгаре была дискотека. В полутьме вспыхивали сполохи света, а громкая музыка заглушала голоса. Свободных столиков не было, и мы сели на крутящиеся стульчики у стойки.
– Что ты будешь пить? – спросил Михаил.
– Апельсиновый сок, – не сомневаясь, ответила я.
– Ну вот, мы приехали в кафе, оба на машинах, и теперь мне некому предложить шампанское, – ворчал мой доктор. – Мы еще не пили с тобой за знакомство, – вспомнил он. – Может, возьмем шампанское с собой и поедем ко мне? С этим Андреем Васильевичем мы много чего пропустили.
Я была не против. Мне не очень нравилось это кафе. Конечно, подросткам здесь было весело, но я бы предпочла более спокойную атмосферу.
Михаил купил бутылку розового игристого, и мы на двух машинах поехали к нему домой. Дорогой я подумала, что напрасно закрутила роман с добрым доктором. Конечно, Михаил всем был хорош, но что-то подсказывало мне, что он мне не пара. Не знаю, как это назвать. Может, предчувствие? У нас с ним разные жизненные ритмы, разные интересы, и оставить все как есть не получится. Нужно будет обязательно что-то менять. Но он – мужчина, и меняться придется мне. К тому же он, видимо, жутко ревнивый. Может быть, кого-то это и радует, но только не меня! Однако хватит, сегодня больше не будем думать об этом!
А о чем сегодня думать? Об официанте. Ведь говорил же мне Жданов, что официанта искать бесполезно! Нет, не поверила, решила проверить все сама. Теперь убедилась: в кафе-мороженом четыре официанта работают в две смены. В каждой смене по двое. Третий приходил на два часа и ушел. Значит… Значит, это был преступник, и я видела его лицо! Но какое отношение он имеет к семье Гончаровых? И кто водит его рукой?
