— Заколебал, блин, этим генералом! Да не мусор, а погранец.
— Ну, тебе лучше знать, — согласился Бык. — Я в му-сорах не волоку. Глядите, что дальше происходит. Андрю-ха собирает с оставшихся коммерсов лимон, чтобы выкупить этих, кого закрыли, и опять облава! Обратно менты. Непонятки в натуре.
— А какая связь? — морща лоб, настаивал Резо.
— Вы мне скажите.
— Думаешь, мусоров натравил кто-то? — догадался Вася.
— А с чего они закусились?
— Ты на меня, что ли, намекаешь?! — взревел Парамон, подаваясь вперед.
— А вот этого не надо, — осадил его Ходжа, подняв руку. — Мы же не базарить собрались.
Парамон сквозь зубы выругался и откинулся на спинку дивана. Бык смотрел на него в упор с нескрываемой насмешкой. Ходжа сделал паузу, выжидая, пока все успокоятся.
— Говорите, — невозмутимо предложил Ходжа своим спутникам.
— Нет бумаг и базара нету, — сердито заявил Резо. — Кто забрал: менты-кенты, какая разница? Пусть с ментов теперь и получают. А то люди работали, аферу мутили, рисковали, а теперь они должны все ванькам вернуть, а сами лапу сосать, так? Этих барыг, их что, насильно затянули? Сейчас этим бабки вернешь, другие придут, скажут, у нас машину угнали, отдайте. Потом третьи — карман срезали, и пошло-поехало! Если терпилам возвращать, на что люди жить будут? Чем заниматься? На заводе пахать, так?
— Ничего не отдавать? — уточнил Ходжа.
— Ничего!
Наши шансы таяли на глазах.
— Я понял тебя. Вася, твое слово.
Вася в задумчивости почесал кончик носа.
— А че, других денег у этих коммерсов нету, что ли? — спросил он у Быка. — Чай, наскребут еще, если поднатужатся.
— Они сейчас на нарах тужатся, — угрюмо ответил Бык.
Вася вздохнул.
— Пятерка — это борщ! — убежденно проговорил он. — Другие всю жизнь мантулят и то таких денег не видят!
— Речь не о том, сколько, — возразил Ходжа, — а о том, надо отдавать или нет.
— А уж это тебе решать, — уклонился Вася. — Но пятерка — это, по-любому, борщ.
Теперь все зависело от Ходжи. Ходжа думал.
— Я пробивал за вас, — заговорил он негромко и как-то нехотя. — Говорят, что по жизни вы ребятишки правильные: в общак засылаете, зону греете. Арсен за вас подписался.
— А че ж он сам не прилетел? — встрепенулся Вася. — Арсен-то! Давно я его не видал? Как он там?
Ходжа поморщился, показывая, что он еще не закончил и что ему не нравится, когда перебивают.
— Но тему вы разруливаете по-левому. Человек от нас в Уральск смотрящим поставлен, — Ходжа кивнул на Парамона. — Ему люди доверили, нельзя в обход него решать. Тем более что он по этой теме всю фишку сечет. Сколько, кстати, ихних бабок там было? — обратился он к Парамону.
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Спросить надо. Но уж никак не пятера. Там на круг-то меньше выходило.
— Короче, тут за вами косяк, — продолжил Ходжа. — Это раз. Вот если бы он вам отказал — тогда другое дело.
— Так он, считай, и отказал! — хмыкнул Бык.
Ходжа, казалось, не обратил внимания.
— Теперь второе. Бумаг у вас нету, тоже плохо. Еще один косяк.
Он замолчал. Пауза тянулась бесконечно. Не утерпев, я взглянул на Быка и увидел, что на его виске пульсирует жилка. В тишине Ходжа отхлебнул остывшего чая.
— Но че-то отдать надо, — неожиданно заключил он.
Парамон оторопел. У Резо отвалилась челюсть. Даже Вася не был готов к такому приговору.
— Как? — каркнул Парамон.
— Че-то надо, — повторил Ходжа мягко. — Им, видишь, и тех выкупать нужно, и этих кормить.
— А люди-то при чем? — возмутился Резо.
— Люди всегда при чем, на то они и люди, — возразил Ходжа и обратился к Парамону: — Короче, скажи своему пристяжному, ну, кто там у тебя всю постановку мутил, чтобы с ними как-то рассчитались.
— За что? — сделал последнюю попытку Резо.
— Я не говорю, сколько, — поморщился Ходжа, давая понять, что он выше торгов и дележа. — Вы это между собой решите. Но все должно быть правильно.
И он назидательно пошевелил короткими пальцами в бриллиантовых кольцах. Ни бриллианты, ни галстуки в целом не поощрялись воровским законом, но закон существовал для таких, как Парамон. Ходжа был выше закона, точнее, он сам был закон.
Он посмотрел на золотые часы, которым позавидовал бы Храповицкий, и тяжело поднялся.
— Поехали? — произнес он.
Вася с Резо встали. Вид у Резо был недовольный, Вася, наоборот, выглядел вполне благодушно, даже посмеивался. Парамон был убит. Он пытался бодриться, даже криво улыбался, но все понимали, что ему не до смеха. На нас с Быком он не смотрел.
— Зря ты его опустил, — озабоченно заметил Быку ореховский бригадир, когда воры отбыли. — Злопамятный он больно.
Бык сиял.
— Помиримся, — беспечно ответил он. — Только сперва должок с него слупим.
— А вот за это даже не гони, — заверил его бригадир. — Если Ходжа приговорил, мы хоть с самого Ельцина получим.
***Очную ставку Храповицкого с Покрышкиным Тухва-туллин проводил прямо в тюрьме, в тесном кабинете для допросов, на первом этаже. Храповицкого, естественно, ни о чем не предупреждали, чтобы сохранить эффект неожиданности. Его просто вызвали из камеры, провели длинными подвальными коридорами и ввели в помещение, где уже собрались участники мероприятия.
Покрышкин, надувшись, сидел рядом со своим адвокатом и сопел, лицо его было красным. Он переволновался накануне, всю ночь не спал, несколько раз вставал и пил таблетки. Когда Храповицкий появился в кабинете, Покрышкин бросил на него испуганный взгляд. Но Храповицкий, даже не посмотрев в его сторону, безучастно остановился у двери. Он был в спортивном костюме, посеревший и какой-то усталый, несвежий.
— Садитесь, Владимир Леонидович, — кивнул ему на стул Тухватуллин. В присутствии адвокатов он старался быть вежливым.
Храповицкий опустился на жесткий стул рядом со своим адвокатом Немтышкиным и отрешенно прикрыл глаза.
— Проводятся следственные действия, очная ставка между гражданином Храповицким и гражданином Покрышкиным, — скороговоркой зачитал Тухватуллин. — Присутствуют адвокаты... Так, прошу всех уточнить паспортные данные...
Последовала рутинная процедура. Немтышкин в это время усиленно подавал Храповицкому знаки, смысл которых сводился к тому, что все идет отлично и по плану. Это не соответствовало действительности, все шло отнюдь не отлично и не по плану. Немтышкин это, конечно, понимал, но считал своим долгом подбодрить Храповицкого. Тухватуллин покончил с формальностями и приступил к допросу.
— Вы знакомы между собой? — спросил он.
Храповицкий не ответил.
— Знакомы, — кашлянув, ответил Покрышкин. — Это — Храповицкий, Владимир Леонидович.
— Вы знакомы с гражданином Покрышкиным? — обратился к Храповицкому Тухватуллин.
— Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы согласно пятьдесят первой статье Конституции Российской Федерации, — равнодушно проговорил Храповицкий.
Эту формулу его подсказал Немтышкин во время их первого свидания в тюрьме, и этим пока ограничивалась вся принесенная Немтышкиным польза. Из прессы, попадавшей в камеру, Храповицкий знал, что Немтышкин на правах его адвоката не сходит с газетных полос, раздавая интервью направо и налево. Немтышкин сетовал газетчикам на неправомерные действия налоговой полиции, обещая обжаловать их в суде. Это было бесполезно и глупо. Храповицкий даже не выяснял, действительно ли тот строчит жалобы или только пугает. Он вообще подумывал отказаться от услуг Немтышкина и заменить его толковым адвокатом из Москвы. Но делать это следовало не сейчас, а позже, когда ситуация прояснится. Сейчас нужно было выжидать.
Тухватуллин достал из папки бумаги.
— Вам знакомы эти документы?
Храповицкий не пошевелился.
— Можно взглянуть? — попросил Покрышкин.
— Пожалуйста, — протянул ему бумаги Тухватуллин.
Покрышкин надел очки и, сопя, принялся изучать документы, передавая каждый прочитанный лист своему адвокату. Это были договоры, согласно которым «Уральск-трансгаз» переуступал векселя различных предприятий-должников фирмам Храповицкого в счет различных услуг. Общая сумма векселей составляла примерно сорок пять миллионов долларов.
— Вам знакомы эти документы? — повторил Тухватуллин.
Разумеется, они были знакомы Покрышкину, он сам их и отправил через Гозданкера в налоговую полицию. Покрышкин снял очки, надул свои бульдожьи щеки и бросил короткий настороженный взгляд на Храповицкого.
— Да, это моя подпись, — подтвердил Покрышкин. — Владимир Леонидович уговорил меня заключить эти договоры.
«Дурак! — подумал про себя Храповицкий. — Надеешься выкрутиться?»
— Вы подтверждаете этот факт, Владимир Леонидович? — обратился к нему Тухватуллин.
— Я отказываюсь отвечать на вопросы, — повторил Храповицкий.
