– Ты так ей сказала? А она что?
– А она обещала хранить наш секрет.
Марина расплакалась в голос:
– Поля, нет, я так больше не могу! Я хочу видеть моих детей! Я с ума сойду…
– Марин, Марин, ну, ты того, реветь-то кончай. Этим делу не поможешь.
– Слушай, Казакова! – встрепенулась вдруг подруга. – Раз ты теперь внедрилась в дом моего бывшего, так, может, устроишь мне встречу с детьми?
– Интересно, как я это сделаю?
– Не знаю. Подумай. Ты же у нас – умная! Мне бы хоть несколько минут с Ванечкой и Танечкой пообщаться…
– Нет, Марин, не могу. Не для того я с таким трудом туда «засланным казачком» устраивалась, чтобы теперь рисковать. А вдруг нас «засекут»? Не стоит кратковременная встреча такой жертвы, поверь. Обещаю тебе, что скоро ты будешь вместе со своими детьми.
– Скоро? Когда скоро?
– Тебе что, число и время назвать?
– Полина, мне бы только обнять их, прижать к себе…
– Золотова, ну потерпи немного. Что ты раскисла, в самом деле? Ты ведь в школе не такой была! Вспомни, какая ты у нас была боевая! Веселая, артистка, оптимистка…
– Да, оптимистка… У меня тогда детей не было!
– Зато как ты в школьных спектаклях играла! Можно сказать, примой была.
Марина-Мальвина вдруг рассмеялась.
– А в десятом в меня были влюблены почти все мальчишки нашего класса. Такие записки мне писали! Один даже предлагал замуж… Представляешь? Смешно, правда? Но я тогда уже встречалась с Корнилом…
– Куда, интересно, ты торопилась? Боялась опоздать отметку в паспорте поставить?
– Да… Я ведь из-за замужества и образование не получила. А так хотела в институт поступить! Я же в школе хорошо училась, без троек. Все мне прочили высшее образование. Только Корнил не разрешил. Зачем ему мой диплом? Его и так все устраивало. Мы с ним сколько раз ругались из-за этого! Так мне и не удалось его убедить…
– А он сам-то с дипломом?
– Ну, еще бы! Экономист!
– А из тебя хотел домашнюю клушу сделать?.. Так, ладно, квасу я напилась… Ну, ты как, успокоилась?
Золотова кивнула и даже принялась снова чистить картошку.
– Ну и молодец! Теперь, Марин, скажи: ты знаешь что-нибудь о партнере твоего благоверного?
– Это ты о Сергее Аронкине?
– О нем.
– А что я о нем могу знать? Я и видела-то его всего пару раз. Ну да, были они партнерами, потом Сергей умер… так неожиданно! Да я же вам с Алиной рассказывала.
– Помню. Ты еще говорила, что инфаркт его прямо в машине хватил, а тебе все это показалось очень подозрительным.
– Ну да. А что, не подозрительно, скажешь? Мужику еще тридцатника не было…
– Да, Марина, насчет компаньона ты права: с ним случился сердечный приступ, но в крови найдено большое количество сердечного стимулятора. В малых дозах он, сама понимаешь, безвреден, даже полезен тем, у кого проблемы с сердцем, но этому парню дали несколько доз…
– Полина, а ты откуда это знаешь? – Золотова удивленно уставилась на меня.
– Потом расскажу. А что твой благоверный говорил о смерти компаньона?
– Да ничего особенного. Сокрушался, что остался без помощника. Все плакался: одному, мол, тащить на себе бизнес тяжело.
– Говоришь, прибыль к этому моменту пошла хорошая? А как получилось, что твой муж один оказался хозяином фирмы? Почему вдова погибшего не получила долю в бизнесе?
– А я откуда знаю? Ты думаешь, я лезла в дела мужа? Ошибаешься: он этого не допускал. Я только слышала, что муж на свои средства похоронил Сергея. Шикарно, между прочим, похоронил. Памятник, ограда – все дорогое, добротное… Поминки устроил в ресторане, на шестьдесят человек…
– Ну, еще бы! Легче один раз похоронить компаньона, чем всю жизнь делить прибыль с его вдовой. Ты знала, что у Аронкина была беременная жена? У них вот-вот должен был родиться сын…
– Откуда? Мы ведь близко не общались.
– А что так? Не было общих интересов?
– Корнил был против. Говорил, что бизнес бизнесом, а друзья должны быть по интересам, по влечению души.
– А к Аронкину его душа, значит, не влекла?
– Полина, я об этом даже думать боюсь. Если мой муж… черт, бывший муж, причастен к смерти Сергея, то получается, что я несколько лет жила с убийцей! А мои дети и по сей день живут с ним в одном доме!
– А чего ты боишься? Им-то он не причинит вреда. Я надеюсь.
Марина посмотрела на меня испуганно.
– Ладно, мне пора, – я встала.
– Ты куда? – Голос ее был тревожным. – Что, и обеда не дождешься?
– У меня еще дела. Скажешь Нечаевой… А впрочем, ничего не говори. Я ей позвоню. Наша ловчиха олигархов еще сыграет свою роль в нашем спектакле.
Золотова снова посмотрела на меня удивленно:
– Полина, ты говоришь загадками…
Так, сегодня у нас суббота, и вечер еще совсем не поздний. Съезжу-ка я к вдове Сергея Аронкина и поговорю с ней. Может, она что-нибудь интересненькое подкинет? Уж она-то должна знать о смерти своего мужа как никто другой. Что нам сказал про нее дядя Сережа? «Вдова компаньона: Аронкина Елена Викторовна. Проживает по адресу: Ремонтная, десять, квартира пять». Вот туда мы и навострим лыжи. Точнее, поведем наш арендованный автомобиль. Я выжала сцепление и отправилась на улицу со звучным названием Ремонтная.
Дом номер десять я отыскала довольно быстро, а уж найти пятую квартиру в первом подъезде на втором этаже вообще не составило никакого труда. На мой звонок из-за железной добротной двери раздался молодой женский голос:
– Кто там?
– Мне нужна Аронкина Елена Викторовна.
Через секунду дверь открылась, и на пороге я увидела молоденькую девушку в элегантном домашнем халатике и смешных тапочках в виде собачьих мордочек. Что-то она слишком молода для вдовы Сергея Аронкина, мелькнуло у меня в голове.
– А Елена Викторовна здесь не живет, – сказала девушка с извиняющейся улыбкой.
Я растерялась.
– Не живет? А где же она живет?
– Она эту квартиру нам с мужем сдает, а сама живет на Пролетарской. Я сейчас вам адрес дам…
Девушка скрылась в глубине квартиры, через минуту вернулась, неся в руке бумажку.
– Вот, я вам здесь написала…
– Спасибо, – сказала я, машинально беря бумажку, – до свидания.
– До свидания, – девушка захлопнула дверь.
Я вышла из подъезда и села в машину. Так, и что у нас тут за адресок такой нарисовался? «Пролетарская, тридцать девять «А», квартира один», прочитала я на клочке, оторванном, похоже, от телепрограммы. Ну-ну, поедем на Пролетарскую.
Этот район был практически на самой окраине. Дом более старый, чем тот, в котором я побывала перед этим. И квартира на первом этаже. Дверь деревянная, облезлая. Наверное, хозяева не красили ее с момента заселения. Такие теперь редко встретишь. Можно сказать, раритет. Я нажала на звонок, но никакого звука не последовало. Должно быть, не работает, поняла я. Пришлось постучать костяшками пальцев по шершавой поверхности двери.
– Сейчас, сейчас… – донеслось до меня.
Вскоре дверь открылась, и на пороге я увидела молодую женщину лет тридцати. Да, вот эта больше похожа на вдову. Печальные глаза, стоптанные тапочки, да и халат линялый. Никакой прически – волосы просто собраны под ободок.
– Вам кого? – Голос женщины был такой же безрадостный, как и ее внешний вид.
– Здравствуйте. Мне нужна Аронкина Елена Викторовна.
– Это я. А вы кто?
Хм! Ну, вопрос, конечно, интересный. Только сказать женщине правду я, к сожалению, не могу. Придется врать. Впрочем, мне не впервой. Я вообще к этому уже привыкла. С моей-то работой!
– Я из попечительского совета. Хочу посмотреть, в каких условиях проживает ваш сын…
– Ах, из совета, да? Посмотреть, да? Полюбоваться пришли, как на зверюшек в зоопарке?! – взорвалась вдруг женщина.
Я опешила. Что это с ней?
– Ну, тогда заходите, гости дорогие! Смотрите, как сирота живет! Любуйтесь, как больной ребенок в нищете выживает! Думаете, нам вашей подачки хватает, которую вы ему кидаете?..
Она так шумела, что я, воспользовавшись приглашением, быстро перешагнула порог и захлопнула за собой дверь, чтобы никто из соседей не вышел на ее крик.
– Идите! Давайте! Смотрите! Я знала, что рано или поздно вы сюда притащитесь! Вам все-таки «настучали», да? Что я квартиру сдаю, что ребенка в худшие условия поместила… А как было его сюда не поместить?! Мне же не хватает тех денег, которые я на него получаю! Пенсия по потере кормильца! Очень она большая, ваша пенсия!.. Это нам только на пропитание. А лечение не знаете, случайно, сколько стоит? Так я вам скажу: больших денег оно стоит! У нас ведь медицина условно-бесплатная. Это болеть можно даром, а лечиться – только за бабки. Потому и сдаю свою хорошую квартиру, а эту халупу дешевую, однокомнатную снимаю. Да, вот, пошла на выселки… А что делать? На что нам жить?.. Богдан! Слезь быстро со стола, упадешь! Еще мне руки-ноги переломай!
Женщина побежала на кухню сгонять со стола ребенка. До меня донеслось:
