Я еще раз с облегчением вздохнула и наконец обратила свой взор на трассу, по которой мы, как ни странно, все еще ехали.
Теперь пейзаж за окном снова изменился. Почти сплошняком по обеим сторонам дороги шли и шли коттеджи, дома, домишки, домищи. В потоке машин все чаще мелькали «БМВ», «Мерседесы» и прочие «Опели». Трасса становилась все шире, но движение, к нашему великому неудовольствию, замедлялось все больше и больше.
— Подъезжаем, — удовлетворенно заметил наш бравый шофер.
Самое время справиться о последних данных нумерологической науки, решила я и бросила три черные косточки.
6, 20, 28.
«Вам удастся достичь поставленной цели».
Ну, спасибо! Хотя… слишком общо. Нельзя ли поконкретнее?
34, 22, 5.
«Враги не добьются успеха в кознях против вас».
Ясно. Время точных прогнозов еще не настало. Что ж, благодарю пока что за оптимизм, дорогие числа-советчики…
У самой Московской кольцевой пришлось на время прервать наш прорыв к столице: мы попали в затор. Грузовики — а в основном именно они тянулись в мегаполис, как зверье на водопой, — рассерженно ворчали, дергались на метр-другой вперед и снова останавливались. Дорога делала широкий поворот, и нам было хорошо видно, как начинается впереди и затухает где-то сзади эта «волна» — будто почти на месте семенили стоящие в длиннющей очереди люди… или с ленцой ползла сороконожка.
А еще было видно, как вдоль колонны снуют некие личности. На обочине стояло кричаще импортное легковое средство передвижения.
— Таня, — сказал Алексей, не улыбаясь, — займи-ка ты господствующие высоты на всякий случай, — и он кивнул на мой уже почти родной лежак.
Следуя указаниям коллеги, я догадалась, какую он собирается вести тактику, и мысленно одобрила ход его мыслей.
Не прошло и пяти минут, как правую дверцу кабины открыл красномордый рыхлый парень с глазами навыкате, в куртке, из-под которой виднелась тельняшка.
Гоблин — а в роде занятий этого узколобого сомневаться не приходилось — сказал довольно вежливо:
— Погостить можно?
— Ну, погости, — разрешил Алексей, и приглашенный проворно вскарабкался на сиденье.
— Откуда путь держим? — начал тот светскую беседу.
— А тебе-то, дружище, что за дело? — ответил вопросом на вопрос Алексей.
— Я эту трассу контролирую, — со сдержанной важностью изрек вымогатель. — Мне тут все платят — и на въезде, и на выезде. Кто две сотни, кто три, кто товаром, — как договоримся. А дальше сможете ехать спокойно, у нас своя… хе… служба безопасности…
— Слушай, я не знаю, какая у тебя служба и кого ты там контролируешь, — Алексей взялся за ствол своего помповика, а левой рукой полез в кармашек рубашки и вытащил свое служебное удостоверение, — но у меня своя служба безопасности, и ЭТУ машину контролирую я!
Свободный короткий рукав рубашки задрался, и во всей красе предстал бицепс моего соратника по борьбе со всяческой дрянью.
— Ну ты че мне ксиву тычешь? — как бы даже обиделся гоблин-контролер. — Я тебе сам какую хочешь ксиву покажу… Не хочешь платить — так и говори, да я пошел… Будет кто впереди останавливать, скажешь, Копченому заплатил. Ну, поезжайте… Вот…
И Копченый покинул салон, прошу прощения за каламбур, несолоно хлебавши. Хотя, с другой-то стороны, в копченостях соли обычно хватает. Видимо, поэтому он с нас ничего и не поимел.
— Ты видела? — восхищенно глянул на меня улыбающийся Алексей. — Ну и глазищи! Да еще тельник нацепил, военно-морской окунь!
Мы рассмеялись все втроем…
Словно воодушевленная нашим отпором дорожному рэкету, живая очередь грузовиков стала двигаться заметно быстрее.
Москва, кажется, готовилась встретить нас дождем: вдали громоздились непроницаемо темные тучи. Сразу вспомнились мои недавние безуспешные попытки проникнуть сквозь незримую «стену мрака», окружавшую столицу.
С каждым метром, с каждой секундой мое духовное начало все больше «отодвигалось» от происходящего вокруг и растекалось мыслию по древу… то бишь скорее по камню: я старалась мысленно взлететь над черной горной страной, какой сейчас представлялась моему второму зрению Москва.
Мало-помалу задуманное удалось. Я как бы зависла высоко над морем мрака, в котором то и дело посверкивали ниточки молний. Кроме черного тумана и этих ослепительных разрядов, ничего разглядеть я в первые минуты не смогла, как ни старалась.
Пришлось начать плановую осаду, тактику которой я изобретала на ходу.
Я представила, как с юго-востока, откуда мы въезжали в столицу, подул теплый сильный ветер. Под его напором бастионы тьмы дрогнули, туман начал рваться на клочки, а теплый свежий ветер разгонял эти обрывки и уносил прочь. Отдельные водовороты черноты пытались клубиться навстречу ветру, но ровный поток плотного чистого воздуха рассеивал вражеские контратаки и теснил, теснил, теснил тьму.
Вот уже вся Москва стала видна мне как на ладони. Местами ее будто покрывал слежавшийся слой сажи, с которым ветер не смог справиться. Эти черные пятна усеяли город словно оспины…
Внезапно мною овладела страшная усталость. Я последним усилием вглядывалась в незнакомые очертания этого громадного человеческого жилища. Мне обязательно нужно разглядеть хотя бы какой-то след наших! Кто их найдет, кроме меня?!
Я снова и снова «всматривалась» в раскинувшийся «подо мной» город…
Безуспешно. Москва поглотила исчезнувших людей, как бездонная пропасть…
И тут меня осенило: надо искать тот самый темно-кровавый цвет, который я разглядела в «памяти» лобового стекла белой «пятерки», ставшей братской могилой для трех человек.
Теперь я «смотрела» уже немного по-другому — словно через прибор ночного видения. И почти сразу же в поле второго зрения попала ярко-вишневая, как раскаленный металл, искорка где-то слева… Где это? Но искорка уже погасла.
Я ощутила тупую боль в затылке от колоссального напряжения, но лишь мысленно наспех поставила временный барьер — только чтобы боль не мешала работать — и решила включить свой доселе бездействовавший «локатор».
На город словно опустилось два созвездия.
Первое, похожее на россыпь горящих злым огнем угольков, усеивало всю Москву, но больше всего этих жутковатых «звезд» было над центром.
Второе состояло всего из десятка-другого слабеньких зеленых искорок. Эти искорки то вспыхивали, то гасли, словно испугавшись чего-то, да еще не стояли на месте. Где-то на самом краю столицы ровно и ярко зеленела, едва заметно перемещаясь, единственная не искорка, а целая звездочка… наша машина…
Россыпь зеленых огоньков мерцала в широченной полосе, тянувшейся с юго-востока на северо-запад столицы, захватывая центр.
Я обреченно вздохнула. Все мои старания почти ни к чему не привели…
Делать нечего, пришлось возвращаться из астральных странствий в телесную оболочку.
Алексей понимал, что происходит, и встретил меня, когда я открыла глаза, осторожным вопросительным взглядом.
— Неважно, — вяло проговорила я; ворочать языком, оказывается, тоже порой нелегко. — Поняла только, что искать надо где-то с юго-востока и до центра, а может, и дальше… Короче, координаты точны: чуть левее Парижа…
Алеша немного подумал.
— Володя, — спросил он, — ты не в курсе, они по нашим обычным «точкам» ездили?
— Наверно, — пожал плечами молодой шофер. — Все уже давно пристрелялись, чего дергаться-то?
— Тогда двинем и мы привычным маршрутом, — подытожил краткий обмен мнениями Алексей. — Вези, Сусанин!
— А далеко до ближайшей вашей «точки»? — осведомилась я, отчаянно борясь с сонливостью.
— Да минут двадцать, — ответил Владимир.
— Ой, тогда я сосну немного, ладно? — Я начала забираться на спальное место.
Лешка, этот старый развратник, не преминул отреагировать специфически:
— А что, если хочешь — сосни…
Я дала ему подзатыльник:
— Балда! Полежу я чуток…
— Ну полижи, полижи. — Он опять захихикал и протянул мне конфету — и откуда только взял, шельмец! Из воздуха, что ли?
Но сил реагировать на его дурацкие шуточки у меня уже не было, и я мгновенно провалилась в сон.
Едва мои веки сомкнулись, как перед глазами опять заклубился, заярился, забурлил все тот же черный туман. Я нечеловеческим усилием раздвинула его и увидела себя летящей над зеленой пашней на зеленом же «Аш-Пи». На бело-синем аппарате ко мне стремительно приблизился какой-то красномордый пилот и проорал: «Я тут небо контролирую, я!» Пришлось хорошенько встряхнуть бутылку пива, потом открыть и быстро зажать горлышко пальцем. Из щели вырвалась тугая струя пены, и этим «огнетушителем» я загасила его пылающую рожу…
Но, едва отделавшись от воздушного пирата, я вынуждена была удирать от гнедой кобылы с сизыми голубиными крыльями. Кобыла зловеще ржала, как Мефистофель, и норовила укусить меня за пятку своими здоровенными зубами. Я отдернула пятку, а потом с резким выкриком ударила ее по ощеренным зубам. Гнедая схватилась за свою морду — почему-то человеческой рукой — и спланировала куда-то вниз…
