втором этаже в зимнем саду. Я впервые видел зимний сад. В кадках стояли пальмы с веерными и перистыми листьями. Еще были деревья с заплетенными косичкой тонкими стволами и мелкими листочками. Огромное множество красных, желтых и белых цветов. На небольшом столике стоял заварочный чайник и две чашки. Сергей Петрович, действуя как заправский официант, разлил чай и удалился. В зимнем саду одна стена была зеркальная, и там, в отражениях пальм и деревьев, попрятались маленькие бесенята-алимчики. Они смотрели жалостливыми глазами и молили, назови, о, признай, не только прекрасную зеркальную диву, отражающую фифу, но и настоящую фифу своей «госпожой», преклони пред нею колени и склони выю. Тогда будет тебе долгожданное счастье, а нас – не прогонят и не развоплотят. Пожал-луйста!
Счастье, – что это такое и с чем его едят? Смысл жизни, – разве может быть смысл жизни у изгоя, живущего от крадунства, которого несет река жизни меж высоких берегов к неизвестному морю, где точно утонешь, не выплыть. Кому нужно мое жалкое существование? Я ни перед кем в жизни не преклонял колени. Даже если назову фифу госпожой, что изменится в моей никчемной жизни? Счастья точно не прибудет.
Чай был благополучно выпит. Мне повезло, хоть и был неуклюж, но не чавкал, не пролил чай на стол или колени фифы и даже не разбил чашку, когда хлебал чай. Это в плюс. В минус – кроме чая с крошечными бутербродами ничего не съел. Между тем жрать почему-то хотелось просто неимоверно. Фифа, увидев голодный блеск моих глаз, скормила мне все крошечные бутербродики. Между чаем и бутербродиками она вдалбливала мне одну простую истину – я должен ходить к ней в гости постоянно. Ведь мы друзья, а к друзьям ходят запросто, без приглашений. При этом фифа начисто отметала даже слабый намек на моей морде, что мы из разных весовых категорий, она – из богатой, а я – из бедно-нищей.
Неправда, говорили её глаза, неправда, говорили её руки, а бесенята-алимчики, осторожно высовываясь из зеркальных джунглей, хором повторяли: «неправда, неправда!» Зеркальное отражение фифы то же подала свою реплику: «если был противен, отхлестала до крови плеткой. Поэтому цени нашу доброту».
Поскольку остался в одиночестве, был вынужден согласиться и дать клятвенное обещание, что буду регулярно приходить в гости.
С тем меня отпустили. На улице облегченно вздохнул и растерянно покрутил головой. Ущербная желтая луна была слева, от неё пахло гнилыми яблоками. Теперь понял, почему от фифы сбежал отставной федеральный судья. Она подавляла волю и заставляла делать то, что было ей нужно. Странно, в другой раз моментально бы забыл о данном обещании, а сейчас на пути, словно шлагбаум стоял, – должен вновь прийти к ней. Обязательно! Ох, как это не нравилось. Я решил подождать пару-тройку деньков, чтобы забыть об обещанном, как и о многом другом. Например, что брошу заниматься крадунством, устроюсь на работу, начну вести порядочную жизнь. Такие обещания давал еще на прошлом суде, а сейчас мне светит другой суд, но я не испытывал дискомфорта. Теперь –должен прийти и точка! Поэтому ущербная луна была слева, а не справа и не сулила мне счастья.
Вызвал такси и приехал домой. Мать уже спала. Осторожно прокрался в свою комнату и лег спать. Посреди ночи вдруг раздался громкий звонок. От испуга я проснулся и долго не мог понять, что это за сигнал. На глаза попался телефон, на экране которого было напоминание, – послезавтра быть у фифы. Я выругался и бросил телефон на пол.
Двое последующих суток прошли тяжело. Маялся, как с похмелья, и никак не мог понять, почему так плохо? И не находил ответа. Еще чуть было не вляпался в магазине, когда хотел малость поправить свое материальное положение. Меня схватил за руку охранник магазина. Я резко, как юла, вырвался из его рук и припустил прочь. По пути скинул весь товар, что сумел заныкать по карманам. Я крадун, а не грабитель. За грабеж срок дают больше. Возможно, мою морду сумели зафиксировать камеры наблюдения. Эх, черт, пришла беда, открывай пошире ворота! На исходе второго дня просто не находил себе места. Я должен пойти к фифе. Я должен пойти… стучало в висках. Мое нервозное состояние углядела мать и щедрой рукой отсыпала пилюль. Я пообещал выпить, но не стал пить. Лучше бы выпил, стал как зомби, и не пошел к фифе. Однако русский мужик всегда крепок задним умом. Хорошая пословица. Жаль, что меня не поймали и не отходили охранники в том магазине. Тогда бы имел законное право не являться к фифе. Поскольку других отговорок придумать не сумел, я поплелся к фифе. Чувствовал себя как баран на заклание.
Однако и вторая встреча прошла очень даже хорошо. Я принес фифе очередной пакет с зернами кофе, и вновь оказался на втором этаже. На этот раз меня принимали не в зимнем саду, а в другой комнате. Здесь тоже были зеркала во всю стену. Бесенята-алимчики радостно приветствовали меня, а сама фифа выглядела просто умопомрачительно: полупрозрачная кофточка, под которым ярким пятном просвечивался красный лифчик, под которым угадывались манящие выпуклости высокой груди, обтягивающие кожаные брючки и красные туфли на высоком каблуке. Зеркальное отражение фифы имело отличие, она была без кофточки, в одном узком лифе, едва скрывавшем соски грудей, в узких джинсиках, босиком, в руках хлыст, и стоило им взмахнуть, как бесенята-алимчики, мигом упали на колени и застыли в ожидании распоряжений госпожи.
Сергей Петрович подал нам чай. В первое посещение я не понял, какой пришлось пить чай, а сейчас нам подали молочный улун. Мне нравился этот сорт чая, который часто умыкал с полок магазинов. К чаю полагались такие же крошечные бутербродики, однако в этот раз я не был голоден. Сергей Петрович, увидев меня, стал очень грустным и пытался что-то сказать, но при падчерице не решился. Фифа была необычайно мила со мной, заигрывала, но не переходила тех известный границ, когда мужчина-самец, ведомый вековечным инстинктом, грубо хватает самку за аппетитные бока, чтобы с ней согрешить. Разговор был пустой, и скоро мне стало муторно. Фифа, почувствовав моё состояние, милостиво отпустила восвояси.
На улице я вдохнул холодный воздух, прочищая легкие от ароматов индийских благовоний. Желтая, словно больная, ноздревая луна опять была с левой стороны. Я медленно шел по пустынной улице и не заметил, как меня догнал патруль полициянтов, который хотел доставить меня в околоток, чтобы оштрафовать за нахождение без разрешения в этом районе города, но после препирательств, когда я рассказал, где, у кого и назвал адрес и номер дома, меня
