— Нет! — Леонид решительно вычеркнул и про нос, и про небольшие глаза, и про тонкие волосы. — Напишем так: "Стройная, походка легкая, на щеках ямочки, голос приятный, улыбка открытая…"
— Про зубы, про зубы не забудь, — подсказала Саня. — Зубы смотреть будешь? Прикус правильный, укус смертельный. И про ногти…
Плакат удался и до сих пор украшал Санино рабочее место в редакции «Курьера», то самое рабочее место, где ей надлежало быть и где сегодня ее не было.
Василий был готов извиняться, текст приготовил, доброе выражение лица репетировал, а Саню найти не мог. В редакции сказали, что она уже два дня не появлялась, злобно так сказали, с намеком на возможные санкции за столь вольное поведение. Дома ее тоже не было, во всяком случае к телефону никто не подходил.
"Ладно, сама появится, — решил Василий, — тем более коллеги ей передадут, что я ее искал, так что она может мне звонить безо всякого ущерба для собственной гордости".
Сосредоточиться на мыслях о пропавшей Сане Василию мешал служебный долг, а именно необходимость найти убийцу несчастных Гарцева и Грушиной. Василий был почти уверен, что оба они стали жертвами одного и Того же злодея, и не только потому, что при жизни они были женихом и невестой, но и потому, что практически в одно время, со слишком маленьким интервалом, они из этой жизни ушли.
Роберт Михайлович колдовал над трупом Марины Грушиной, но и без него было понятно, что ее отравили. Зачем? И кому могла помешать эта парочка? Смерть Гарцева можно было бы объяснить множеством причин, но кому могла понадобиться его девушка? Если это мафиозные разборки, шантаж или вымогательство, то убийства должны были произойти в другой последовательности. Всегда сначала убивают кого-то из близких, а ужпотом бизнесмена. Или Грушина знала, кто угрожал ее возлюбленному Гарцеву? Это не исключено, учитывая, что ее отравили вскоре после того, как она обрела способность разговаривать.
Оперативники поделили фронт работ — Леонид отправился в ВИНТ, а Василий — в дурдом, надеясь, что Грушина успела, сказать что-нибудь "важное перед смертью, с врачом-то она беседовала. Может быть, там есть зацепочка.
Однако… человек предполагает, а жизнь — начеку. Телефонный звонок, точнее, последовавший вслед за ним разговор, изменил планы капитана.
— Василий Феликсович, к вам посетительница, — известил его дежурный. Говорит, по делу Гарцева.
— Пропустите.
Посетительницей оказалась внушительных размеров дама, одетая весьма витиевато во что-то греческо-японское — не то тунику, не то кимоно радикально-красного цвета. Поверх чего был надет, разумеется, зеленый пиджак. Василию показалось — мужской.
— Люся, — представилась она, — Люся Морозова.
— То есть Людмила…
— …Григорьевна. Но для вас — просто Люся.
— Вы мне как-то особенно доверяете? — уточнил старший оперуполномоченный.
— Да, — горячо согласилась она. — Вам — да. Василий скрипнул зубами.
— Благодарю, польщен безмерно. Чем обязан? Судя по тому, как милейшая Люся располагалась в кресле, он понял, что пришла она надолго, может быть навсегда.
— Увы, у нас не так много времени, — изви-, нился Василий, — так что перейдем к делу.
— Я, собственно, по поводу убийцы Ромы и Марины. Вы ведь его ищете?
Он потрясение развел руками.
— Ваша догадливость, Людмила Григорьевна…
— Люся. Просто Люся.
— У вас есть для нас информация?
— Да. Но только про то, кто убийца этих двоих
— Боже мой, Людмила… Люся, я бы никогда не посмел переваливать на вас всю нашу оперативную работу.
— Так вот, их убила, записывайте, Ольга Вадимовна Мальцева.
— Почему вы так думаете?
— Вы мне не верите?
— Конечно, верю. Но мне придется убеждать в этом свое начальство, поэтому, вы уж извините, хотелось бы поподробнее.
— Хорошо. Потому что она вообще такой человек.
— То есть на досуге любит поразвлечься убийствами?
— Ей, знаете, ничего не дорого. Она не ценит самого главного. Предательница. Я ее знаю давно, с детства. И даже тогда она отличалась от других своим эгоизмом. У нас в пионерском штабе это не приветствуется.
— В пионерском?
Василию взгрустнулось. Он-то, грешным делом, подумал, что его собеседнице никак не меньше сорока. Милицейская работа не проходит бесследно, усталость накапливается, и до того доходит, что опытный сыщик пионера от пенсионера отличить не может.
— Сейчас наш штаб называется "Дом творчества молодежи", но мы по привычке называем его, как в детстве, "штаб", — продолжала гостья.
— И каким же творчеством вы занимаетесь?
— Преимущественно туризмом.
Василий вынужден был согласиться, что Люся просто-таки открывает ему глаза на современную действительность. То, что туризм теперь отнесен к творческой деятельности, он, увы, не знал.
— И что же?
— Она живет в свое удовольствие, ни с кем не считаясь. Я так хочу, и все. Представляете? Василий уверенно кивнул.
— Есть же обязанности, долг, чувство локтя. Нельзя разорять чужие гнезда. Как говорит!
— Чье гнездо было разорено? — уточнил он.
— Вы все поняли, да? Рома собирался жениться на Марине, а Оля, ну Мальцева, я имею в виду, она Рому сбивала с толку.
— Разлучница?
— Да! Да! Причем, я уверена, ей Рома и нужен-то не был, она все это делала из чистой вредности, чтобы досадить.
— Кому?
— Всем. Мне, например. Так и говорила:
"Что, Люсечка, не складывается твой пробирочный брак?"
— ?
— Она утверждала, что это я уговорила Рому жениться на Марине.
— А вы не уговаривали?
— Ну какие могут быть уговоры, если взрослые люди решают создать семью. Да, я приветствовала это решение и радовалась, но решение они принимали самостоятельно.
— Твердо решили пожениться?
— Твердо.
— Тогда чем могла им помешать Мальцева?
— В том-то и дело, что ничем. Поэтому она их и убила.
"Сколько же во мне терпения, сколько любви к людям", — подумал старший оперуполномоченный.
— Убила из чистой вредности, чтобы вам досадить?
— А как вы думаете, мне не досадно?
— Ну, все-таки убийство — это слишком сильное средство. И, заметим, небезопасное для убийцы. Так рисковать, чтобы просто вас позлить. Можно было придумать что-нибудь менее кровавое.
— Ой, да у нее фантазия-то не работала никогда. Придумать! Это Оля-то! Взяла и убила.
"И я сейчас возьму тебя и убью, — с удовольствием подумал Василий. Дыроколом или пепельницей".
— Спасибо, Люся, спасибо. Информация — бесценная. Мы обязательно проверим.
Но с такими людьми так просто не расстаются.
— Чтоб вам было понятно, какая она злодейка, я расскажу об одной тайне. Вы уж, пожалуйста, не говорите никому, это просто для вас, чтоб вы поняли. Люся заговорщически огляделась. — Оля цинично заразила весь наш штаб одной болезнью.
— Подсыпала заразу в котелок? — догадался Василий.
— Нет, эти болезни передаются другим путем, — Люся томно хихикнула. Гонореей.
— И — убитого Гарцева? — изумился сыщик.
— Да. Но тогда он еще был жив.
Василий расхохотался:
— Ах, живого заразила? А то я ужас что подумал… Хотя, знаете, Люся, после его смерти ей было бы трудно это сделать, потому что судебный морг тщательно охраняется. А его невесту удалось заразить?
— Ну, разумеется, у них же были отношения, — удивилась Люся непонятливости опера.
— Но отношения, выходит, у Гарцева были не только с ней, — продолжал докапываться до истины Василий.
— Так я про то и говорю.
— Простите, Люся, — сыщик потупился, — и — вас?
Она скорбно кивнула:
— А вы говорите — убить. Для нас тогда это был такой моральный удар, почище убийства. Согласитесь, среди своих это не принято. Потом, это же значит, что она была еще с кем-то.
— А вот так, внутри вашего коллектива — это принято? Ну, я имею в виду, отношения всех со всеми?
— Ну, не всех со всеми, что вы. Кого-то с кем-то. Получилась цепная реакция.
— Простите, Люся, а, как бы сказать, во внешний мир вы свои болезни не выносите? — разго-вор определенно становился забавным.
— Нет. У нас не принято заводить романы на стороне, — твердо и гордо ответила Люся.
— Но откуда-то взялась же эта, гм, неприятность?
— От Мальцевой, я же говорю!
— Веселенькое место — ваш дом творчества, я вижу.
— Да. У нас очень весело, поверьте. Приходите к нам, мы всегда рады гостям, — Люся расплылась в улыбке и зачем-то принялась копаться в своей сумке типа "матерчатая авоська". Василий предположил, что она собирается извлечь на свет рекламные проспекты веселого дома творчества. И ошибся. Покопавшись вдоволь и так ничего и не достав, его собеседница отложила сумку в сторону.
— Верю. Сейчас, я надеюсь, со здоровьем все в порядке? — спросил Василий.
