Ричер закрыл досье.
— Кэролайн Кук убили в Нью-Хэмпшире, а Лоррейн Стенли — через три недели в Сан-Диего. Ничего себе расстояние, а? Пять с половиной тысяч километров. А он еще возит с собой около тысячи литров краски.
— Может, у него где-то спрятан большой запас.
— Тем хуже для него. Если этот тайник не находится на прямой линии между его местом службы, Нью-Хэмпширом и Сан-Диего, ему всякий раз приходится делать крюк.
— И что?
— А то, что ему приходится покрывать в автомобиле по пять — шесть с половиной тысяч километров.
— Скажем, семьдесят часов со скоростью девяносто километров в час, — наморщила лоб Харпер.
— Чего у него не получится. Он будет проезжать через населенные пункты и не станет рисковать, превышая скорость.
— Тогда, скажем, все сто часов в автомобиле.
— Как минимум. Прибавьте день-другой на наблюдение за жертвой. Реально получается больше недели — десять или одиннадцать дней.
— И что это значит? Это значит, что наш тип не из тех, кто две недели работает, одну — отдыхает.
— Нет, не из тех.
На ленч они пошли в тот же кафетерий и по дороге встретили направлявшегося в библиотеку Блейка. Тот выглядел возбужденным и встревоженным.
— Умер отец Ламар, — сообщил он.
— Отчим, — поправил Ричер.
— Не важно. Сегодня рано утром. Нам позвонили из больницы в Спокане. Сейчас буду звонить Джулии домой.
— Передайте ей наши соболезнования, — сказала Харпер.
Блейк рассеянно кивнул и пошел восвояси.
— Ему следовало бы отстранить Джулию от этого дела, — заметил Ричер.
— Может, и следовало бы, — согласилась Харпер, — но он не хочет. Да она и сама бы не согласилась. Работа — единственный смысл ее жизни.
После ленча они вернулись к досье. Разложив папки на столе, Ричер откинулся в кресле, закрыл глаза и принялся напряженно думать.
— Что-нибудь забрезжило? — спросила Харпер.
— Мне нужен список девяносто одной женщины.
— Хорошо, — ответила она и вышла.
Скоро Харпер вернулась с толстой голубой папкой.
Ричер раскрыл новое досье и погрузился в чтение. Первым номером шла распечатка Министерства обороны — список из девяносто одной фамилии в алфавитном порядке. Затем шла толстая подборка исходных данных. Ричер порылся в бумагах, что-то выписал карандашом и через двадцать минут объявил результаты подсчетов:
— Женщин было всего одиннадцать. Не девяносто одна.
— Одиннадцать? — переспросила Харпер.
— Одиннадцать, — повторил он. — Теперь осталось восемь, а не восемьдесят восемь.
— Почему?
— Такой умный тип должен был ограничиться тем, что ему под силу. Что еще объединяет Каллен, Кук и Стенли?
— Ну, что?
— Все они были незамужними или разведенными и жили в отдельных домах в пригороде или за городом. Чтоб никто не встрял, никто не увидел. Ему нужны одинокие женщины.
— Таких больше одиннадцати, — возразила Харпер. — Мы проверяли. По-моему, за тридцать. Около трети.
— Но вам пришлось уточнять. Я имею в виду тех, что однозначно живут одни и на отшибе. Нам приходится исходить из того, что за убийцу никто ничего не проверял. Он располагает только этим списком.
— Но это же наш список.
— Не только. Разве эти сведения не поступили к вам от военных? Убийца имел этот список раньше вас.
В семидесяти километрах от них точно такой же список лежал на полированной поверхности стола в маленьком темном кабинете без окон в глубине Пентагона. То была ксерокопия с ксерокопии списка, с которым работал Ричер, но в остальном тот же самый список. В нем были отмечены те же одиннадцать фамилий, однако не торопливыми карандашными галочками, как в списке Ричера, но аккуратной линией, проведенной под каждой с помощью линейки и ручки.
Три фамилии из одиннадцати были вычеркнуты.
Список прижимали к столешнице две руки. Их хозяин был облачен в форму. Правая рука медленно провела ручкой жирную линию, вычеркивая из списка четвертую фамилию.
— Что же нам с этим делать? — спросила Харпер.
— Думаю, надо пойти ва-банк, — сказал Ричер, откидываясь в кресле. — Вам следует взять восемь оставшихся женщин под круглосуточное наблюдение, потому что через шестнадцать дней этот тип появится — и попадет вам в руки.
— А если вы ошибаетесь? — заметила она неуверенно.
— А вы? Вы вообще ни на шаг не продвинулись к разгадке.
— Ладно, — по-прежнему без особой уверенности согласилась она. — Поговорите завтра с Ламар.
— Разве она не едет на похороны отца?
— Нет. Ради такого дела она бы и собственные похороны пропустила.
— Хорошо, в таком случае говорить будете вы, и говорить с Блейком — Ламар ничего сообщать не нужно.
— Почему?
— Потому что сестра у нее живет одна, не забыли? Теперь Блейку придется отстранить Ламар отдела.
— Он не захочет.
— Тогда и говорить ему не стоит. Я с вами даром время теряю. Блейк просто идиот.
— Не говорите так. Нам придется сотрудничать. Подумайте о Джоди.
Ричер закрыл глаза и подумал о Джоди. Ему показалось, что она далеко далеко и думал он о ней долго-долго.
— Пойдемте-ка перекусим, — сказала Харпер. — Потом я схожу поговорю с Блейком.
В семидесяти километрах от них мужчина в военной форме застыл, уставившись на листок бумаги. В дверь постучали.
— Подождите, — отозвался он.
Завинтив колпачок авторучки, он пришпилил ее к клапану кармана. Сложил список, сунул в ящик письменного стола и прижал сверху книгой — Библией в переводе короля Иакова. Закрыл ящик и запер его на замок.
— Войдите, — произнес он, опуская ключи в карман.
Вошел капрал и, отдав честь, доложил:
— Ваша машина ждет, полковник.
Перед рассветом Ричер стоял у окна, вперившись в темноту. Снова похолодало. Он побрился, принял душ, оделся, натянул пальто и пришпилил зубную щетку к внутреннему карману — на случай, если сегодня все решится. Сел на кровать и стал ждать Харпер.
Но когда дверь открылась, вошла не Харпер — вошел Поултон. Ричер ощутил предчувствие победы.
— Где Харпер? — спросил он.
— Отстранена от расследования.
— Она говорила с Блейком?
— Вчера вечером.
— И?
Поултон пожал плечами:
— Безрезультатно.
— Мои предложения вам не нужны?
— Вы здесь не для этого.
Ричер молча кивнул.
— Ладно. Созрели для завтрака? — спросил Поултон.
— Еще бы.
Блейк сидел в кафетерии за своим любимым столиком. С ним была Ламар, сменившая свою обычную кремовую блузку на черную. На столике были кофе и пышки. Газеты отсутствовали.
— С сожалением узнал об известиях из Спокана, — произнес Ричер.
Ламар молча кивнула.
— Вы не поедете на похороны?
— Элисон мне не звонила, я не знаю, когда его хоронят.
— Вы ей не стали звонить?
— Я бы почувствовала, что навязываюсь.
Воцарилось молчание. Ричер налил себе кружку кофе.
— Вам не понравилась моя теория? — спросил он Блейка.
— Это предположение, а не теория. Мы не можем пренебречь восьмьюдесятью женщинами ради предположения.
— Что ж, следующей жертвой окажется одна из отмеченных мной одиннадцати, и ее смерть будет на вашей совести.
Блейк ничего не сказал, а Ричер поднялся, отодвинув стул, и сказал:
— Хочу оладий. У пышек неаппетитный вид.
Ему не успели возразить, как он направился к центру зала. Остановился у первого же столика, на котором увидел «Нью-Йорк таймс». Газета принадлежала мужчине, читавшему спортивный раздел. Остальные листы были небрежно отодвинуты в сторону. Сообщение, которого дожидался Ричер, красовалось на первой полосе.
— Можно позаимствовать? — спросил он, беря газету.
Мужчина утвердительно кивнул, не поднимая глаз.
Ричер сунул газету под мышку и подошел к стойке. Положив себе горку оладий, он полил сиропом. Вернулся за столик, сел, развернул газету и принялся за еду.
Ричер сделал вид, будто заголовок его удивил.
— Вот, полюбуйтесь, — сказал он с набитым ртом.
Заголовок гласил: «На Манхэттене вспыхнула война между бандами. Шестеро убитых». В сообщении говорилось о короткой безжалостной схватке между двумя бандами, китайской и сирийской. Счет на трупы был четыре — два в пользу китайцев. И число убитых с сирийской стороны оказался и главарь банды Альмар Петросьян.
— Как непостоянна жизнь, а? — ухмыльнулся Ричер. — Вы поймали меня на крючок, но раз — и нету крючка. Харпер отказалась играть роковую женщину, а теперь и старина Петросьян приказал долго жить, так что козырей у вас больше нет. А раз вы не прислушиваетесь ни к единому моему слову, назовите хотя бы одну причину, по которой я должен остаться.
— По многим причинам, — ответил Блейк.
— Но ни одна не тянет.
